Даниила 3 глава
Однажды царь для всех людей, томясь бессонницей, от плана,
Высокий, в шестьдесят локтей, отлил из злата истукана.
Послал сатрапов он собрать наместников да воевод,
Казнохранительную рать и царский весь почтенный род.
Собрались все на торжество, не задаваясь и вопросом.
И восхищались оттого, воздвиг что Навуходоносор.
Вот глашатай вперёд выходит и громко объявляет людям:
«Все мы пред этим богом ходим, и поклоняться ему будем.
Как только трубы затрубят, цевницы, гусли и свирели,
Падите ниц ему подряд, и чтоб хвалу ему воспели.
Чтоб все народы и языки, все племена из всех колен,
Сказать могли: «сей бог великий, с ним мы достигнем перемен».
Кто не исполнит сей приказ и не падёт он на колени,
Тот в печь заброшен будет враз, в сей час, в сей миг, без промедлений».
И вот, раздался звук орудий, играли громко, как могли.
Пред истуканом пали люди и поклонились до земли.
Но вот пришли к царю Халдеи и так ему они сказали:
«Есть в нашем стане Иудеи, что перед богом не упали.
Ведь дал ты, царь, всем повеленье, чтоб всякий Богу поклонился,
А кто не склонит, вдруг, колени, тот с жизнью тут же чтоб простился.
Вот, царь, тебе наша бумага. В глазах у них не виден страх -
Одного звали Авденаго, другого, кажется – Мисах.
И был Седрах меж ними третьим. Их дерзость нам не описать.
За то должно им всем ответить, позволь им пред Тобой предстать».
Обдало гневом вдруг царя, что был приказ его нарушен.
Велел он слугам, говоря: «представьте мне вы эти души».
Явились в кабинет втроём, три друга, словно на беседу.
И хоть стоят перед царём, настрой был всё же на победу.
Спокойно сердце у парней, а сердце у царя закрыто.
Хотелось: только б поскорей покончить с этой волокитой.
Спросил их царь: «с умыслом ли, моих богов не признаёте?
Прощу я вас лишь, если вы пред ними падши воззовёте.
Услышав звук различных труб и цитры, гуслей и свирели,
Падите, как и все вокруг, чтоб в печь живьём вы не влетели».
Конечно, жить ещё хотелось, ведь всё казалось впереди.
Но обрели они вдруг смелость, царю сказали: «Погоди!
Что толку, что он золотой, мы не хотим тебя обидеть,
Но этот истукан глухой, к тому же он не может видеть.
Ему не будем поклоняться, не видим в этом мы нужды.
Будем на Господа равняться, и нас спасёт Он от беды».
И яростью лицо налилось царя от дерзости юнцов.
Сказал, чтоб печь сильней топилась и дров несли со всех концов.
И самым сильным приказал, чтобы покрепче всех связали.
Но сильных вдруг огонь пожрал, когда в полымя трёх бросали.
И вот все трое уж в печи гуляют, словно по бульвару.
Никто оттуда не кричит, хотя там очень много жару.
И царь открыл глаза пошире, знал – в печь забросили троих.
Но что та-ко-е?! там че-ты-ре?! Встав с трона, царь на миг притих.
Потом, он подозвал вельмож: «как это вдруг могло случиться?
Один на Ангела похож, и всё лицо Его лучится.
Ведь мы бросали в печь троих, откуда мог четвёртый взяться»?
«Да, царь, бросали мы троих, не знаем тоже, коль признаться».
Тут подошёл царь к устью печи, где раскалённый жар пылал.
Втянул главу свою он в плечи, и к ним, со страхом, он воззвал:
«Седрах, Мисах и Авденаго, рабы Всевышнего Отца,
Вас вижу спас ваш Бог. Однако приму я вашего Творца.
Покиньте печь скорей, как можно». И печь покинули они.
Их осмотрели осторожно, одежду, волосы, ремни.
От них не пахло даже гарью, всё сохранилось от огня.
И тут сказал правитель: «царь я, теперь послушайте меня.
Даю приказ отныне новый: всем сердцем Господа любить!
А кто не внемлет, то того велю в куски я изрубить».
Я сей рассказ не сам составил, в стихе лишь кратко изложил.
Его нам в Библии оставил для назиданья Даниил.