И ничего с тех пор не изменилось.
В три метра ростом и едва до плеч,
он часть ландшафта, тот заветный угол,
где можно мысль в кириллицу облечь,
присесть с ним рядом, как с надёжным другом.
Он вездесущ, неистребим, велик,
древнее не отыщется реликта.
Он поглощает камень, слово, крик
невозмутимей пирамид Египта.
Его не взять ни мором, ни мечом,
ни заговором, ни переворотом.
Он может быть бетоном, кирпичом,
железом, горбылём, мордоворотом.
Он дух страны, он смысл её, он — плоть.
И властвовать дано и разделять им.
На нём, как фрески, старится блевоть.
Он — царь земли, ему налоги платим.
Он плодоносит даже в недород,
он не горит в огне, не тонет в море.
И будь мы богоизбранный народ,
скрижали получили б на заборе.
Хоть в вышних сферах ройся, хоть в *амне,
и атомам предел есть и вселенным.
Число людей конечное в стране,
но несть числа заборам суверенным.
1992