Ее любили все, кому не лень,
И днями, и ночами в полумраке
Звонила телефонов дребедень.
И толпы забегали в длинных фраках,
И наполнялся дорогой мочой фужер,
И песни слышались, и чей-то сиплый голос.
Блистала грань изысканных манер,
Шумели отклики газетных полОс,
К ней заходили, и не раз, и каждый день.
Но в одиночестве таком она томилась.
Однажды она робко застрелилась,
И как-то вдруг подорожала лень.