Ровно в девять Джон входит в бар.
За спиной у него футляр.
В баре –
гомон, народ, кумар.
Джон извлекает сакс,
выдувает неровно фа.
В баре всем не хватает нот,
только Джона никто не ждёт.
Джона терпит хозяин - преданный давний друг.
Он пускает его играть. Сам протягивает мундштук.
Джона жалко: линялый галстук, коммунальную конуру…
Джон безбожно фальшивит.
Хозяин шепчет, что склеит ласты,
вгробуяслышалтвоюигру.
В беднягу Джона летят огрызки,
Джон одевается и бежит.
На остановке Джон курит «Уинстон»,
унижен, выжжен, но всё же – жив.
Джон смотрит – в небо стремятся клёны, тупые чайки и этажи.
Джон давно бы хотел за ними.
Джон заплакать готов навзрыд.
Джон ещё постоит немного. Город жаркий сжирает май.
Дома старый терьер бессонный –
Джона встретит знакомый лай.
И никто не подскажет Джону:
- Брось, не надо, послушай старших,
Джон, пожалуйста,
не играй.
Джону музыка режет пальцы.
К Джону едет пустой трамвай.
Ночь на 4 февраля, 2016.