Наша советско-буржуазная школа была лучшая. Лучшая и всё. И не надо ничего объяснять. О ней на селе много говорили:
-Учителя у нас все с высшим, трое после академии.
-А молодые одни университетские пришли.
-В начальных классах есть после училища, но они уже заслуженных получили.
-Вы слышали, в нашей школе-то все с орденами, только директор - неуч, но ему жена эту должность выбила (сейчас учит его заочно), а она ведь умница - сама из низов, зато после института как поднялась.
От первого и до последнего звонка мне пришлось учиться в этой школе. Много крови и нервов оставлено в её стенах. И ладно бы только из-за лучшести самой школы, так ведь нашему классу досталась ещё и лучшая учительница.
Начальные классы прошли хорошо, там была «классная мама» – мудрая, строгая, но справедливая и заботливая.
Через четвёртый мы "перепрыгнули" и сразу пришли в пионерский пятый класс.
Новая «классная» любила индивидуальные встречи с учениками и родителями, такая встреча «без свидетелей» случилась и у меня:
-Ты у нас, значит, Шепетнёвская? Ну, ну, слышала я про тебя, вундеркинд доморощенный. Это у тебя ведь папа погиб? Хороший был папа. Только я не пойму, он тебе всё-таки родной или ты сама не знаешь?
Я на эти её вопросы только согласно кивала или несогласно мотала головой.
Резкий визглявый голос проникал в каждую клеточку организма, пугал и отталкивал:
- Смотри у меня, будешь хорошо учиться, звездой станешь, а если скатишься, то останешься на всю жизнь в этой деревне грязь месить. Одевайся красиво. Терпеть не могу нерях. В обносках только голодранцы и тупицы ходят, вроде бичей с Манзановки. Я своим детям каждый сезон обновки беру. Посмотри, какая у меня блузка. Вишь? Не то, что у «русичек». Я качество люблю и порядок. Всё поняла? Иди домой и скажи, что ты попала в элитный класс. Элита! Это тебе не доярки-скотники. Элита – это поважней, знаешь ли.
Несмотря на всю строгость, в классе нашлись те, кому "элитность" класснухи была по барабану. Через пару месяцев урок был сорван аккуратным меловым художеством - на учительском стуле красовались ромашки, колокольчики и другие незамысловатые цветочки.
На перемене я видела, как Юлька подговаривала некоторых девчонок устроить пакость, а потом расписала стул.
К началу урока не было опоздавших, ещё до звонка весь класс сидел по местам и шкодливо похихикивал. Но мне было не до смеха (мне тогда показалось, что я уже разбираюсь в людях и точно знаю, чем закончится эта затея и какими будут оставшиеся шесть лет школьной жизни).
-Здраааствуйте, мои хорошие, -резануло слух, -Ну, как, все сделали домашнее?
Класс замер. Больше никто не мог хохотнуть.
Лисий прищур класснухи сменился волчьим оскалом.
-кххто? кк-хто посмел?, - прохрипела она.
Метнувшись коршуном между парт, она неожиданно схватила Раиску и швырнула на свой стул. Все вздрогнули, а Раиска, словно окаменела на этом стуле.
Переведя дыхание, лучшая учительница стала по партам перечислять:
- Иринчеев! Ты?
- Нет.
- Громче!
- Не-ет.
- Ещё громче и глядя в глаза!
- Не-эт! Не я-а.
- Верю. Собирай вещи, иди домой.
- А остальные уроки?
- Сегодня будет только один урок - совести, чести и уважения к своему учителю!
- Бадаев! Ты?
- Нет.
- Я же сказала отвечать громко и чётко!
- Нет, не я.
- Видел, кто?
- Нет!
- Выгораживаешь?
- Нет, правда не видел.
- Сколько молодняка у родителей?
- Шесть… телят нынче, - удивлённо промямлил Бадаев.
- Отцу привет передай, скажи, пусть соломки побольше завозит, покупатели есть. Собирай вещи, дуй домой.
Подобные диалоги продолжались около часа. В классе было 32 человека. Некоторых она отпускала, других оставляла на размышление, третьих долго пытала и выгоняла за родителями.
Когда пришла моя очередь, её голос стал неожиданно ласковым:
- Шепетнёва, я думаю, что ты не могла. А ты ведь книжки любишь и помнишь о подвигах героев-пионеров, видишь, как твои товарищи устали, признайся, а, чего тебе стоит?
- Я не могу, - прошептала я.
- Почему? Боишься, что накажут или не хочешь отвечать за других?
- Не хочу за других.
- Так какой же ты теперь товарищ? Ты ведь уже указала, что это точно не ты, соответственно, подставила друзей. Ты, Шепетнёва - предатель. Давай-ка, дружочек, я тебе в журнал пятёрку поставлю, а остальным колы и ты пойдёшь домой и расскажешь мамке, за что получила оценку. Или я лучше сейчас закрою кабинет на замок, а вы сами решите, кто виноват.
- Не надо мне пятёрок,... я ведь не рисовала и не предавала.
Но учительница уже взяла в руки замок и абсолютно равнодушно вышла из кабинета.
Нас осталось шестеро, в т.ч. я и та самая Юлька.
- Что будем делать?- поинтересовалась Юлька
- Признавайся, - ответил Серёга Бобровский, - не признаешься, я тебя сдам. Это не предательство, а предупреждение. Ты целый класс подставила.
- Мне всё равно. Пусть с вами делают, что угодно. Меня-то не накажут. Папке скажу, он её порвёт.
Юлька была красавицей и любимой дочерью своего папаши, который даже при союзе торговал мясом и имел в хозяйстве грузовики, трактора, Волгу и вольно - наёмных рабов.
Близился вечер. Те, кого послали за родителями, возвращались, топтались у двери, разговаривали с нами и уходили. Прибегала моя младшая сестрёнка, пообщались через дверь, она пригрозила, что по возвращению домой, я получу люлей от матери.
В класс стучались уборщицы, сочувствовали, но помочь не могли.
Около шести вечера вернулась лучшая учительница, окинув нас взглядом, сказала:
- Все, кроме Юленьки и Шепетнёвой, идут домой. Скажете, что из-за генералки задержались.
Бобровский покосился на Юльку, она из-за спины показала ему фигу.
Остались мы втроём.
- Юленька, как ты думаешь, кто это мог?
- Я не знаю.
- А твоя подруженька Шепетнёва могла?
- Может быть.
- Как твой папа поживает? У мамы давление скачет?
- Папа работает, мясо в Черем возит. Мама на таблетках.
- Вы скот закупаете?
- Конечно. Хотите сдать?
- Передай, в пятницу вечером зайду, переговорим. Ну, иди, Юлечка, иди, уроки делай. Маме скажи, я зайду, всё объясню.
Этого момента я боялась больше всего.
- Нуу, дарагуша. Что с тобой делать будем?
- Не знаю.
- А кто знает? Ты гляди мне в глаза и слушай. Мамке твоей не до тебя. Папка тебе уже не поможет. Я люблю справедливость. Поэтому будем считать, что это ты сделала.
- Не я
- Ты
- Нет, не я.
-А я говорю, это сделала ты и больше не вздумай перечить! Даже твоя мать поверит мне. А ты бессовестная хамка, нахалка и лоботряска. На линейке отметят твоё позорное поведение. На Юленьку валить не смей.
- Но у меня же есть свидетели.
- Замолчи и запомни! Твои свидетели такие же, как ты. У них нет прав. И родителям до них дела нет, им бы на жратву заработать. Пусть хоть девять классов закончат и валят на все стороны. А ты, если ещё хочешь стать человеком, молчи и делай, что говорят. Всё. Иди домой. Если ещё подобное повторится, вытру мазню твоим не самым красивым личиком.
И... с завтрашнего дня и до выпускного ты назначена старостой.
- Ага. Поняла. До свидания.
- Иди. И всё запомни!
Со школы я плелась еле-еле. Урок чести и совести был хорошо усвоен. В людях я, действительно, стала, кое-что понимать.
А дома меня ждала нищета начала 90-х, две младшие сестрёнки в обносках и лучшая мать, которая обязательно надаёт хороших люлей.