ПРИЗНАКИ ЖИЗНИ
гробовой тишине,
пустоте безвременья
и полнейшему забвению
– все эти и прочие признаки,
которые я, может быть, ещё подаю
***
«Я выслушал с е р д ц е абстрактного, –
и кто б ни был избран и смел,
не преодолеет он главного:
для н а с бесконечность – предел.
Храни нас, вселенная-плакальщица,
бессменной ответной тоской,
ведь это твоя суть-мечтательница
т-о-м-ится, а названа т-ь-мой...
Надеждой слепой привлечённая
в уюты планетных семейств –
как странница, век обречённая
ночлегов запутывать шлейф –
приходит и к нам безысходность,
взыскуя древнейшим родством:
я, Косность, и ты, микрокосность,
и ныне одним с тобой мрём.
ЧЁРНАЯ РОЗА И МАХАОН
Мгла и страх. И безмолвие павших.
Лёд позора. И лоск пепелища.
Несть числа плодам для видавших,
неприступная спелость их – нищая...
Не ожога, но алчущим корчем
льнёт, безгубый, к их девственной коже
поздний месяц сладостной порчи –
влажный месяц ночей непогожих –
зябкий месяц ночей непогожих...
Ливень выманил даль грубой лестью, –
и к утру преисполнится инеем
отсыревшее ложе болезни –
на здоровье, коль даром, что лишнее...
Цельсий выпарил выбор пути
(насекомая жизнь – это кокон):
"Жадность тельца, пыльцой отпусти
ночи блёстками звёзд ранить локон!"
– Будто гибельной жизнью свечи
в чернопламенной самоотверженности
с ядом сумрака смерти почти
пьют друг друга два приступа нежности...
И она не останется пленной:
одержимые сообречённостью,
души сгубят тела в честь нетленной
высоты беспросветной бездонности.
***
«Звук-жалоба.
– Ответ на умиление голубящей унылости...
Больная радугой,
мучительна капризов снежная метель...
Чуть слышны будто... отголоски Вифлеема? Не приснилось ли?
Ты, Безотчётное, в немилости... – Вопль-колыбель!
– Гортанное, надсадное...
– Но голосу уже не ждать рождения!
– Ведь понял: бесконечность утверждает пустоту и путь...
– Томление – причина бытия души...
– Жив тем, что всё... ещё не истина... чуть-чуть...
– Ищи.
*** *...
«Если днём постоянно живу я на улице, то
то не значит,
что здесь
не нарочно
я встречаю тебя... Обойдёмся ли мы без цветов! –
Оказалось,
так много мной
прошено...
Были стаи и стаи мерцаний улыбчивых – ты
ты несла
о забавно
мгновенном...
Обходили без всякой оглядки мы страхи и стыд,
и я млел
про себя:
ведь блаженная!..
Наяву – эта верность тебе твоей скуки, а здесь
здесь твоих
меланхолий
нечётное
рассыпалось, хотя и привычной истомы не без –
беззаботное,
беззаботное...
Жадно воздух знамений вдыхал и вдыхал у черты
и не верил
болотищу
склизкому...
Ибо пусть я пропащий и без вести даже, но ты
оказалась
так близко!
(– Н-н-ну?)
*** *...
«Прелестен осенний вечер!
Прелестны теперь и вы
на фоне берёзовых свечек,
оправленных бронзой листвы...
Запеть бы по вам панихиду,
вбегая в немеющий храм!
Но бледны вы только с виду,
внутри вы дородный хам –
сбиваете с толку нарядом...
Но хватит ли духу у вас
остаться до полночи рядом
и с листьями двинуться в пляс?
Ведь это не эхо от звука
и не отраженье в глазах,
а слишком живая старуха
взнеслась и рассыпалась в прах.
***
«Задаться целью или подхватить мотив –
одно и тоже: как императив
тебя подхватывает головокруженье –
прощайся с жизнью, но останься жив...
С богами, всеми разом, как с одним –
Христос с тобой, как с пятым и десятым;
коль не забудешь, будешь виноватым –
«спаси(сь) и сохрани(сь)»...
...а уже поздно:
все либо поумирали, либо давно легли спать,
и очередь лишь за тобой... (Ну, и т. д.)
***
«Золотые ветры
заклинают дождь –
«я опять любви хочу, как женщина»:
я ещё не пил
чего не пролилось,
я ещё не верил
в то, что не обещано.
С вечера до ночи,
с ночи до утра
засеваю дебри смелых умыслов:
пусть не принялись
их семена вчера –
может быть, за эту
ночь что и проклюнулось...
***
Ты разговаривал с отравленным растением...
Ведь ты и сам растение, пусть всё ещё пытаешься о чём-то думать, думать...
Хоть так же свеж и юн и гибок ты, как стебель –
лишь в нём ведь неуёмность томного изгиба никак не предумышливает самоё себя?
– Как сорная трава, ибо на лоне ей ли предназначенной натуры,
ты вырос... Грустно: «вырос только этот я»?
– В ущерб или взамен какой полезной посевной культуры?
На пятаке земли, тобой как будто и не узнанной...
– Хотя вокруг была одна земля.
***
«Ночь к себе зазывала меня целым городом!
Я не мог отказать, оценив её милость:
я ходил, спотыкаясь, хватаясь за поручни...
И она со мной ласково обходилась.
Я не смог не сказать ей, что это не вовремя.
Но она не обиделась – стала мне участью:
мы бродили вдвоём обмирающим городом,
удивляясь своей и друг друга живучести.
Я опять ей рассказывал что-то о срочности...
И она мне кивала без тени усталости,
говорила какие-то околичности –
о каком-то неведомом мне одиночестве...
А наутро нечаянно как-то расплакалась,
говорила, что связан я с ней обещанием...
Я пытался утешить её, неприкаянную...
Но рассвет не затягивал наше прощание.
ДАЛЁКИЕ АССОЦИАЦИИ
(Клейст?)
«...И – лишь неповоротливо солгу:
как иногда идут ко мне туманы
усугубить грошовые обманы
возникшего на дальнем берегу,
я вовремя назад не поверну –
туман не выжмет из себя слезы,
хотя к глазам, быть может, и подступят капли –
в природе не произойдёт круговорот воды:
дождя не будет, даже морось – вряд ли.
(Гонгора?)
«О, августейшая листва деревьев!
За ними, кажется, прохлада и вода...
Но я их голосу уже давно не верю –
я каждый день, понурый, прихожу сюда
и узнаю: совсем не долго цвесть им...
Зверь терпеливо ждёт-пождёт дождя,
и только скудный сок его телесный
с боков, готовых смело встретить плеть
струи – как щедрой милости небесной – ,
стекая мукой, тщетно поливает твердь...
(Буонарротти?)
«Насколько заспан человеком день,
настолько к вечеру он неприветлив к человеку.
Зачем, фактически проспав, испытывать его на злобу?
Имеет же он право на рассеянность хотя бы перед самым сном?! –
точнее, при смерти и перед самой смертью...
(Дня, конечно...)
Вопрос – по существу, и потому
отбрасывает хмурым раздражённым тоном:
действительно, зачем?
Что можно здесь спросить ещё?
И чем ещё, в ответ, спросонья проболтаться?
Сказать всё это мог бы только день,
а он – уже агонизирует и, соответственно, неразговорчив.
(Бёме?)
«Как суфии: сапожник скромно думает, что он – мудрец,
а тот совсем не думает о том, что он – сапожник,
но, починяя всё же сапоги, они и в этом деле
друг другу подают намёк на этот общий их почин –
пусть это даже, может быть, уже и слишком по-суфийски –
как будто оба знают, в чём и кто сегодня мастер,
а кто не мастер и не только не сегодня, но и
всегда – лишь нерадивый подмастерье –
кем – разумеется, оставшись без сапог – вся дружная компания
представлена теперь в единственном числе его лица (?
одно сказать – босячье!) и вполне готовая к склонению.
(Дагер? (или Ренуары?))
Живым и движущимся центром интеръера
под наблюдением открытого окна
в суицидальном приведении примера
почти прямого попаданья в кадр из сна
из перечтённых дней перехожу в остаток –
из мифа в миф, из прошлого в опять,
из кадра в стоп, где надо устоять –
перед соблазном быть свидетельством эпохи –
обычной фотографией на память.
ФРАЗЫ
Слово моё, но голосом почти безрассудства.
Пойму ли и я от чего прослезятся?
Пойму ли и я чему улыбнутся?
Какие тайные мысли роятся
в словах не без смысла, в словах не без умысла и не без промысла?
Не из-за меня возникает не то, что имеет причину.
Из-за меня оно только снаружи и – из-за спины ли? – выходит на вид.
Из-за меня и оно лишь такое, какое и есть –
пусть даже следствие только меня и лишь как причины.
Всякая ложь не может и не должна пропасть даром.
Ибо чем ещё более дорогим и за что не заплатишь!
Ибо как не потратиться, чтобы стремление скрыть оказалось напрасным!
И где же ещё подрасти в обороте тому, что становится явным!
(Ох, фразы мои, водящие за нос и с носом же оставляющие!..)
Не глупо ли думать, что предлагали и отказался?
Умнее ли – что не давали и отнял?
С кого брать пример и слушать какого совета?
И кто же не знает того, чему никогда не учили?
Словом, чего уже только не сказано, и чему уже только не вняли!
Чего уже только не названо –
и словоблудием, и переливанием из пустого в порожнее…
– Только того лишь, что не было – да и не будет – даже иронией,
попросту надувательством? Вряд ли.
Всё – то же самое. А чего ожидали-то?
Непонятно ли.
***
«Всё ушло. Всё сгорело, и снова я стал молодым...
И какие тут могут быть доводы против алкоголизма!
Не нарадуйтесь, предки! Потомки, я не был седым!
Современники, здравствуйте! И возгордись мной, отчизна!
Не до боли уже – до блаженства! – знакомое бульканье вен,
отрезвленье души, очищенье телес от всего, что устало, –
лишь азарт и забава по поводу мира, что – бренн,
что воздействие вечного вечным нисколько не стало.
Улыбаюсь. Улыбка же эта отнюдь не глупа –
не щенячий восторг, но матёрый катАрсис кобелий, –
для примера представить лишь хитрую харю иного попа:
всех призвал он к молитве, себе же оставил веселье.
Так почти что и я. И хотя мне не ясен мой сан –
я предельно готов к отправленью священного действа!
И, возможно, стишками – вот этими, что написал,
эта службишка лишь подготовлена. – Вот и надейся.
***
«Жизнь мне уже не по карману,
прожил последнее, что даром, –
не то что некуда податься, но – хоть в петлю,
не то что незачем тянуть, но – вышло время,
не то что так уж неизбежно, но – готовлюсь.
***
«Так плохо зная себя,
так много – о ком-то себе,
так редко бывая и в нём
(всё рядом, а то и поодаль),
не об одних пустяках
возможно ли речь вести?
Ведь даже сущий пустяк (!)
и тот теряет дар речи.
***
Для тебя – лишь легко исчислимая (явная) их квадратура голов...
А для них и подавно – для них ты всего лишь досадная рвань, защербившая очерк...
– Только раз и пришлось тебе верить, что есть ещё что-то помимо умов,
а в уме, как в письме, основное – лишь твёрдый уверенный почерк.
Но ведь вот: отцветает невнятная грустная речь, –
и за каждым сомнительным смыслом ни семени, ни бурелома...
Пустоцвет?
До цветов ли вообще! Ведь должны быть снаряды, гранаты, картечь –
как из жерла орудия, всё горловое – из горла, а не глотание кома.
Обступают лужёные кадыки – и всё сплошь боевых петухов:
скоро – залп, скоро – истошный клич их счастливой и полной победы!
Пусть они для тебя лишь как будто навары хороших супов,
ты для них и подавно – лишь жидкий куриный бульон плохого обеда.
***
Сфинкс из драмы Флобера,
в последний раз говорящий. С Химерой.):
"...Остановись, не бегай так быстро!
Дышишь в лицо и воешь мне в уши...
Но даже огнём не расплавить гранита!
Впрочем, ты слишком безумна, чтобы остаться со мною –
прыгаешь и летаешь... Однако куда же ты мчишься?
Пока я храню свою тайну, думаю, исчисляю,
море волнуется,
нивы колышутся,
караваны проходят,
пыль разлетается,
рушатся города...
Но никто и ничто не отклонит мой взор, неподвижный и отрешённый,
сквозь явления – к недостижимому горизонту их сути...
Всех, кто жаждал богов, я пожрал за их глупость.
Даже самые стойкие падают от усталости и отчаянья навзничь,
едва добираются они по моим плечам до моего царственного чела...
Но, Фантазия!
О, Фантазия! На крыльях своих унеси же меня
развеять мою печаль!
Лапы мои протянуты, с давних пор недвижимы,
мох, как лишай, обметал мне всю пасть...
Сколько же я размышлял!
Ровно столько, что нечего больше сказать?!
Только лишь ты – о, моя же неуловимая прихоть! –
вьёшься вокруг и проносишься мимо,
движешься, ускользаешь...
Нет, невозможно –
слишком увяз я в песках,
слишком погряз в размышлениях,
слишком заботливо я охранял свою тайну,
слишком взлелеял её...
Что же, ныне и мне самому же пуститься на поиск Эдипа?!
Пусть набредёт на меня он сам, как и было когда-то:
Эдип идёт к Сфинксу – Сфинкс задаёт Эдипу загадку по силам...
Сфинкс навсегда остаётся безмолвием и неприступностью тайны –
стражем её, отгоняющим смертных сказкой попроще,
смертью для каждого, кто любопытен, но недогадлив,
ужасом всякому, кто, догадавшись, обмолвился лишним...
– Только отгадкой и только того, что и было загадано Сфинксом Эдипу."
(Честный мой плагиат или «стих из цитат»
может быть и не засчитан мне в пользу,
но сколько же игроков на полях и сколько команд,
и чей огород или попросту чья подворотня?!
– Оставим открытым вопрос, как загадку – конечно Эдипу,
и, разумеется же, опять-таки Сфинкса.)
ещё ТЕОЛОГИЯ
Есть ли Бог, или нет, я не ссорился с Ним:
жизнь «терпел» от Него, Он – моё "богохульство"...
Коли что-то НЕ ТАК, сотворил бы другим,
коли ТАК, я не дуюсь...И Ты, Бог, не дуйся.
Пусть не верю я людям, что "знают Тебя",
но ведь это не Ты, а их глупая сплетня
раздражает меня , раздражает Тебя...
Лично мы не знакомы – ведь вот что нелепо!
Коли есть Ты, так будь, коли нет, так отсутствуй:
коли нет в жизни счастья, так и горя в ней нет!..
А кому невтерпёж их терпеть без напутствий,
тем пусть будет "роса" и "грядущий рассвет"...
Может быть, я темню ? Но уж слишком слепяще
намалеван Твой образ поверх суеты –
слишком трудно поверить, что он настоящий,
проще думать, что всё Настоящее – Ты.
Но коль это не так, а лишь с дьяволом склока,
то узнай себе цену, хоть я не купец:
оскорбительно просто прикинуться богом*,
это может сегодня любой продавец.
Бог торговли Гермес, бог – властитель прилавка...
Мода, спрос, дефицит – эти несколько средств
стали смыслом молитв, – и, моля о поставках,
получаем мы оптом плеяды божеств.
Но: в калачном ряду всевозможных убожеств
моё свинство да будет безбожно не впрок! –
ибо "мой" – в пику ярмарке ряженых множеств –
Бог един, Бог – единство, Единое – Бог.
Где бы ни был – везде: заклинать объявиться
было б слишком унизить Творца; да и тварь,
как бы рьяно и честно ни падала низко,
всё ж должна понимать: Бог – не ходкий товар,
но лишь То, Что воистину – суть! – неразменно
ни на правду и ложь, ни на жизнь или смерть,
зло ли, благо ли – чушь! – только одновременно
Всё и Вся, и при этом – хоть верь, хоть не верь.
__________________________________________________________
*- логом (Логосом, Словом, подЛОГом, каким-нибудь даже блоком или блогом,
наконец - лОхом... или лохОм...
***
«Один на праздник из цветов,
одна на счастье из подков,
одно на память из стихотворений –
хватило бы кому-то одному, но многие числом
не поделили; но и, в результате прений,
засомневались: чьи бы то могли быть именины,
и чей бы это мог быть дом...
И недоверчиво ходили мимо...
И я... тоже не вошёл.
(– Вполне уверенный, что хорошо
цветок, подкову и стишок
взрастили, выковали, выучили не одни мы...)
Что ж, подождём: там льют уже на посошок.
***
Из немоты творя сопутствие беседе,
два путника взболтнули по пути –
о том о сём, куда когда и кто поедет
или пешком надумает пойти...
Меж тем, сопутствующий не пытался даже
не то чтобы вмешаться в разговор,
но и навязывать им бдящий, как на страже,
сопутствия отсутствующий взор.
Так, никого кроме друг друга не заметив,
два, как один, подумали не раз,
что и друг друга здесь могли не встретить,
а между тем – их встреча удалась!..
Но разойтись уже и им настало время:
и вот – никто, не встретившись ни с кем,
спокойно с ними разошёлся как со всеми,
сопутствуя обоим, как и всем.
* * *
Не слушайте, что говорят слова,
подслушайте, чем переполнена мысль,
пока не думаешь, что нова,
откуда, кажется, ни возьмись...
Но – лишь безмолвие.
Чей даже облик красноречив,
помимо бездны звучных имён –
под каждым кротко в бозе почив
явлением самых последних времён...
Но – только новые.
Послушайте, ЧТО они говорят! –
Какую похабщину, пошлость и вздор
сладко поют, громко гремят
на весь широкий и ясный простор –
опричь неведения...
Даже на самую глупую чушь
хватит эпитетов и метафор –
смыслом единого единосущих
в громе позора, звоне литавр –
к вящему сведению.
Крупная сыпь дерзновений ума!
Пьяная поступь, но твердая честь –
лучшая доля в казенных домах:
всё из рук вон, но видов не счесть,
и все – из Италии…
И по каким же таким статьям
нам не дозволено – а кому? –
лепту внести и восполнить изъян
в миг благоденствий мгновением смут?
Ну, и так далее
* * *
Казалось бы и всё.
И кто-то даже поминает добрым словом,
пусть даже с добавлением: "не приведи Господь"...
Рожна уже вообще не нужно – н и к а к о г о !
Приобретение – бр-р-р – бренной оболочки снова –
весна – когда бы надо допустить вопрос: опять влюблён?
Но я, как сказано, не лезу на рожон:
не спрашивая никого, ни от кого,
естественно не жду вопросов –
есть заведомый ответ,
с которым можно просто отмолчаться
(держать который можно молча – даже лучше,
и даже только молча, если именно держать).
Бог «не приводит» и в вину не ставит отдаленье:
пусть мною несомненно вновь разочарован,
Он, как и все, мой счёт откладывает на потом...
И по-весеннему я этим Божьим разочарованием слегка взволнован
и немножко даже упоён.
ТОСТ
«Уставая от страхов перед грядущим,
мы, наконец, засыпаем
и, переживая во сне... всё счастье прошедшего заново,
просыпаем его конец наяву. –
С НОВЫМ ГОДОМ!»
Пока преступным дерзновеньем
вопль поэтической мольбы
отвлёк прекрасное мгновенье
от злого окрика судьбы,
ещё один поэт, Философ,
вглядевшись в вопль как в элемент,
успел поставить ряд вопросов.
– О, исторический момент!
Великое обнаруженье!
ТАКОГО больше не найти!
Вокруг да около круженьем
доселе были все пути!
Холодный помысел-прозаик
сегодня тёплый шлёт привет –
всем тем, кто всё ещё дерзает
и горячится дать ответ – :
"Ответ – о, торжествуйте – найден!
О, трепещите – есть ответ!
Чуть-чуть подумать только дайте,
пока безмолвствует поэт...
– Вопрос гласил: о чём не спросишь?
Другой – спросить бы, но о чём?
Ещё один – уж не морочишь
ты сам себя ли здесь? – Причём,
последний отвечал на первый,
а первый предвещал второй,
которым разве только нервы
щекочут мудрецы порой...
Что отвечать, коль нет вопросов?
Ответ один: дерзай, поэт!
И, коль судьба осталась с носом,
прими наш пламенный привет:
"Согрел ты нас, поэт, стихами, –
уж мы не спросим ни о чём;
момент со всеми потрохами
ты ПОЭТИЧЕСКИ учёл;
учёл и претворил в мгновенье,
как воду – в красное вино;
твоим безумным дерзновеньем
оно от рока спасено;
лежавшему колодой грузу
ты дал невиданный полёт, –
и не перебродило в уксус
вино пресуществлённых вод.
Дерзай, поэт! Безумствуй! Веруй!
Обманывайся, лги, но – пой!
К тебе по нашему примеру
все, как одна, на водопой
придут иссохших мыслей глотки, –
и если хмель их не возьмёт,
то, пусть хотя бы на короткий
твой миг, их сушь воды глотнёт!
Всё лучше, нежели на раны
соль сыпать – эту злую соль
они ещё добудут сами,
а ты живительной росой
будь им, поэт! Они сражались
за орошение пустынь –
так пусть хотя бы миражами,
весёлым треском холостых
их отвлекут твои дерзанья
от заклинания невзгод,
от мрачной веры в наказанье,
от происков подземных вод!
Порадуй их, поэт, стихами –
тебе – мошеннику, плуту! –
уже со всеми потрохами
всех вопрошаний остроту
вверяем мы, – и пусть ответит
твой миг, застывший в красоте,
злосчастьям всех тысячелетий,
что прокляты вопросы те!"
К ГАСКОНЦАМ! (и ГОСконцам)
(листовка)
Столица-воровка имеет сноровку
припрятать получше что плохо лежит:
придётся ей впору любая обновка –
тебя же растяпу и обворожит.
Её гардероб... – Из каких экзотичных
трофеев ещё только не состоит!
А ты – лишь, как голый король – эротичен
постольку, поскольку лишь что-то стоит.
Но даже чудовищным фаллосом Бога
едва ли смутится её модельер, –
и фиговый лист из Его гардероба
окажется там же – в её же белье.
Но знает ли ряженная королева,
что, сколько она бы не крала шмутья,
оно не заменит наличия чрева,
чьей мощи не скрыть под крахмалом белья?
Когда-нибудь голые провинциалы
так модницу трахнут, что перья и пух
с неё облетят как с последней шалавы,
оставив лишь то, что им нужно от шлюх.
ВЕРТЕР
(реанимированный
и доживший – как минимум – до фаустовского возраста)
1
С кем не заигрывает Церковь – как девица!
И как же рьяно мощи грешные свои несут
в храм, где не то чтобы когда-то прогневился,
но продолжает гневом исходить Иисус!
Неужто, Церковь, ты ещё не постарела:
без малого тебе две тысячи, а ты
ведёшь себя как девка! Ладно – Дева...
Но – перезрелая, что просто срам и стыд!
Как! Сутенёры всё ещё кичатся
твоей невинностью?! Хронический плевит –
вот что ещё даёт её лишаться
столь многоопытной наставнице в любви.
Опять ты в девушках: немного хирургии,
чуть-чуть косметики, и вновь – хоть к алтарю!
Но чья теперь невеста ты? Чьи сплошь благие
намеренья выкидывают этот трюк?
Но, видимо, все жаждут оправданья...
Оправдывает вера Церковь... Но любовь
всё ищет, где ж её исповедальня –
не грех, но искупление и кров.
2
Не понимаю женихов, что у невест взыскуют девства, –
они лишают девочек их юности и даже детства.
Должна стать женщиной девица, а уж там гадать:
идти ей тут же замуж или подождать.
Тех, кто кошмары первой ночи всё ещё считает важным делом,
насильно бы женить на самых старых девах.
Лишь юный девственник имеет право пассии своей невинность
предполагать – уж если для него и в этом так важна взаимность...
Подумаешь: что делал бы столь подозрительно брезгливый Гименей
без Афродиты и Сынка её затей!
Да и вообще: чего бы стоила вся брачная шумиха,
не заглушай она столь мелких пересудов лиха!
А коль не так – что ж, ныне даже вавилонская блудница
и та за эдакой безделицей к хирургу может обратиться, –
уж он, маэстро эротических приправ,
доставит девственницу нам едва ли не со смертного одра.
Как ни сильнО ещё влияние ханжей мамаш да деспотов отцов,
в иной истории супружеского счастья... не сыскать концов.
***
"Отшлифованная абразивами летописей участь лобной костИ –
отдавать и последние чёрточки-буквицы, как в урожай – колоски:
весь мартышкин труд, всё бессилие злобы и бессловесность обид
истекают в отраду предсмертной тоски, в милосердие смерти...
А слова «и ты, Брут...» или «бедный Йорик!» или «за Сталина!» и другие –
Пусть они остаются живым, продолжают всё так же торчать
и царапаться, точно изрядно помятая временная упаковка
на некоем нетто – ...
***
Признание юного самоубийцы:
«Мне – в армию?! Да это же хуже, чем в ад!
Тем более, можно ведь и усомниться
по части того, что там ПОД или НАД.
К примеру, тюрьма, если вдруг я – преступник,
мне – дом, ведь я знаю, на что я иду;
здесь мать, разумеется, мне не заступник,
но хоть переписываться с ней дадут.
Здесь волчий закон болтовнёй не замызган:
пахан – это хищник, а прапор и дед
здесь даже не суки – давно уже высран
их патриотический авторитет.
Здесь всеми оправдан расчёт на везенье,
и если везёт, то действительно рад.
Но служба, от коей тюрьма лишь спасенье...
Ну, нет, тут уж лучше прямёхонько в ад.»
Железная логика. Самоубийство
души или тела – не важно: кто прав
и знает об этом, тому небо чисто,
и даже стерилен кладбищенский прах.
Убийство себя – это дело лишь чести,
сюда ни одной из паскуд не пролезть.
Спасайтесь. И ради спасения лезьте
хоть в ад – если там лишь спасается честь.
***
«...почти повсюду – чистенько, лирично... стерв...
нет, только стайки музочек – летают с чуть «припудренными» носиками...
под ними все без исключений любят, мучаются поэтическим крещеньем...
Я заявил как выстраданное (сплошную околесицу) без околичностей:
боюсь, испорчу драгоценность этих баснословных россыпей
своим булыжником... Бишь, птичий щебет – щебнем.
ЭЛИПСИС ВСЕОБЩЕГО БИОКОМПРОМИСА
Этого-этой ли и той-того ли, но втиснувшись между,
чья круговая порука уже не изнежит Вас
грёзами о завершённости некой дуги! –
Так, сколь и «гения», столь и невежду
делают «жертвой невежества»
и своего, и других.
Эта святая округлость
ещё и подарит надежду на царство бескровности:
баюшки-баю-баЮ, –
и не заест уже совесть за трусость,
суть за запаздывание готовности
умереть в бою.
***
"Так научились
не понимать и себя, и друг друга,
что, обнаружив ущербность тесного круга,
все, наконец, разлучились.
***
"Скудоумный его... но всё же – «талант»:
уложить в пару строчек невежество, зависть и склочность...
Впрочем, выручит их публикации срочность,
хрип «сенсация!» сильно запущенных гланд.
***
"...не брызгая слюной, внутри скопиться
и затвердеть за отсветом в слюде –
не разрешив себе бестактность любопытства,
по-настоящему так и не возлюбить людей
ПОСЛЕДНЕЕ СОСЛОВНОЕ РАЗДЕЛЕНИЕ
После всех волнений и страхов
и отчасти усилиями ваших преданных слуг
(а в их списке не только родные и близкие,
но также упрямо чужие, и даже враги),
благородные господа,
вы, должно быть, найдёте необратимое
(непоправимое) счастье...
Ну, а слуги, оставшись одни,
начинают повелевать друг другом,
снова слать на смерть, в тюрьму и на каторгу
или просто куда подальше;
и послушно идут туда,
лишь бы тоже не возвращаться.
***
"Ужас небытия нас влечёт ли,
игры ли это ума,
или мысль заиграла вконец этот ум, –
и, стало быть, нужен другой...
Но священник, философ, поэт и учёный
всё ещё нагоняют загадок туман,
всё нелепей в тумане ищи! и ату! –
ведь по поводу той же неслыханной вести благой – :
дескать, мысль объять необъятное
возникает лишь в силу родства
совершенно невероятного
только с промыслом божества.
***
"Провоцируя разнообразное гадство,
пусть и малую роль, но играя в «судьбе»,
кто ещё не заставит тебя «выдвигаться»,
ведь Никто лишь и предоставляет себе.
В ПОРИЦАНИЕ И ПОХВАЛУ
ВСЕНАРОДНОМУ УВЛЕЧЕНИЮ И уже ПРИВЫЧКЕ
ДУМАТЬ ПОСТОЯННО ВСЛУХ да и вообще НА ПУБЛИКУ,
ПОДОБНО ПЬЯНИЦАМ, БЕЗУМЦАМ, ГЛУПЦАМ, ДЕТЯМ
и, конечно же, представителям сценических и певчих профессий
«кстати, о птичках» – «не удержалась в жопке водичка»
…(см. «на яркой стороне»
***
«...С уходом в уюты домашних свечений
гниют по складам телескопы без дел...
«...А месяц, как маятник или качели,
взметнулся и замер на звёздном гвозде...
***«...с заляпанною вечной грязью рожей
гляжу на свой усталый ходовой тандем
и вижу я, что в этом бездорожье
мне не проехать на своих двоих WD...
***(новая Москва)
«...не чураясь глумливой элиты полезного сброда,
убеждаясь, что им же Сама и мочилась в усы,
на задах новостройки устало браталась с народом
дармовым коньяком и куском покупной колбасы...
***
...Ещё иным он мазанный сидел на троне,
а уж во всю мазню и чем только могли
уделали его придворные политумельцы...
«Куда всё скрылось! Что передо мной?!»
(– хотя от той уничижительнейшей критики
и ангельское личико Офелии, пожалуй, было бы в уроне)
«Вот, понимаешь, блин!»
Ведь не от критики сбежав когда-то на покой (на корт),
сквозь теннисную сетку и сыграл сегодня (в ящик) Ельцын!
Не только первые ракетки мира, но и прочие спортивные снаряды
так вовремя и полностью вписались в траурный его эскорт –
что и не скажешь: россияне даже не стояли рядом...
Теперь, кому и как бы плохо о покойнике ни пелось,
отпетый ли и кто, но, отпеваемый (опять-таки) теперь,
он полностью отмазан благодарных восприемников оценкой
весёлой и печальной дури снисканной им славы...
И, право же, она над ним, усиленная сонмищем иных сияний,
такая славная, что если бы того не знала даже церковь,
ужели этот самый первый россиянин
не стал бы для народа, в том числе, и самым православным!
Забудем же о житiи и царЬствии Бориса:
уж если очистительное средство – смерть,
то думать, что теперь среди живых творится –
нет, даже и не сметь... Не сметь!
***
«Рухнул Устой.
Умер Бог.
Рассыпалась Личность.
Времени нет.
И Смысла у жизни не оказалось.
Одиссей уже догадался:
он, и в самом деле, никто.
А язык обещает лишь одурь
сплошных недоразумений.
***
«Точно я вещее слово оракула отнял:
точат – как то, на чём быть мне со всеми – ножи
ангелов или эринний чернейшая сотня, –
я на все восемь частей и пожизненно – жид.
***
«Рядами слов незаурядна
речь боевых шеренг – стихов.
Нас выведет не Ариадна,
но лабиринтных войн исход.
Мы будем спорить в диалогах:
последнее из слов – за кем?
Дух распри – ты и я – нас много,
и всяк – лишь устроитель скен.
И благодать ли или скверна –
нам не узнать, чей был почин,
но можно утверждать наверно:
мы никогда не замолчим.
***
«...Хорошо ещё если бы только посох с котомкой,
ведь обычно – позорные муки и друга подвох...
Благодарность к Мессии – всегда перспектива потомков,
ибо думающих, что спаслись, среди них – большинство.
***
«...вне поисков, исков и соисканий
нашёлся, ответил и выиграл Каин.
И моды ли тут завершающий писк –
но действует столь всем известное Икс,
чей происк ли – промыслом душит в икоте –
как память, но – лишь суеверия вроде.
КИБОРГ
Всё опять в порядке с мозгами. Перво-
наперво обработан обскурантизма всхлип:
коли влип – отпевай агрессивный (25-ый в секунду) клип
в самой задней точке заглазного нерва.
Ещё ранее: (пусть и запоздавшее – всё же лучше, чем никогда)
возникает строение новой формы –
то кощей оплывает кожей и рожей нормы,
поправляется... Набран контрольный вес? – ok (да...
Да хоть даже и no, всё равно – включают.)
...Зачерпнул ложкой сахара... К чаю...
А... да, ведь уже положил...
Так вот, видно, и жил:
только сделать чего – уже всё готово,
не дёрнуться даже и с дуру!
Волшебство?
Не твоё. А то – сам бы как рад
отменить маскарад этой марионеточной пряжи, оторва...
Ну, да жиру уже возгораться пора – Гераклитовой жертвой Сатурну.
***
«13 лет, как умер Бродский,
а я – живу, пишу и жду,
когда 12 царь-городских
поэтов воздадут жиду
за «Русь святую», что е!али
они во все 13 дыр,
в 14-ой всех видали,
а из 15-ой – «...пиндыр!..»
Но... много у неё отверстий;
за каждое держать ответ
должны лишь те, что их отверзли –
отнюдь не тот, кто их отверг.
Е!ать Россию – это... Это
как если бы она взъе!ла
всего российского поэта...
Короче, круто – мрак и мгла...
...Но, Кроткой, даже при советах,
оставшись, многих ли смогла?
Скорее, многим не дала,
пусть их и не смутило это:
полезли силой – снизу, сверху;
иные, предвкушая миг
свой (т. е. мизерную Верку!),
держали руки-ноги; СМИ...
Но, впрочем, это всё известно.
Вот если бы я умер вдруг
сейчас, бугром украсив место –
как встретит забугорный друг?
Уж это точно, не замедлит
мне как Вергилий возвестить:
Писал дерьмом... Но стих последний –
ваще гавно, коль э т о т стих.
***
«Пусть не чета крыловской стрекозе
(– куска добыча или поиск крова...),
я не боюсь разочаровывать друзей,
ведь сам я в них давно разочарован.
***
«Придите к вере!»
Я, в чём был, как мог, пришёл,
не в силах искусить того, кто искушён
грехом космическим, по меньшей мере.
***(не «Ожегов»)
(Спасибо, душенька, тебе за шёлк!
Не знал, как взяться за проблему роста
(искал «ОКСТИСЬ!», искал и не нашёл)...
А всё, оказывается, так... просто!)
24 ЧАСА В 7-ми SMS-ках
1 (00:06:29)
Что означает твоё молчание?
Так нельзя! Позвони мне или ответь немедленно!
2 (00:07)
Нет, я прошу – пожалуйста.
3 (02:59)
Это что, разрыв? Связи?
Телефонной?
НЕТ, сигнал идёт. Значит между нами?
Что случилось???
4 (04:15)
Твой Звонок был бы несравненно лучше двух валидолин.
Они не действуют.
Я вызвал скорую, её нет.
Я ещё подожду.
Ты – тоже?
5 (09:30)
В чём дело?
6 (18:51)
В чём дело, сука?!!
7 (23:58)
В чём
Если я это переживу, я тебе этого
Никогда
***
«И снова ты... А ведь послана уже так «далеко»,
что даже и географически – возможно ли ещё дальше!
Не ты ли мне обещала: дескать, уйду я уйду, и уйду легко...
Трагедия? Или фарс? – а всё тот же контрагенный фарш бабьей фальши.
Ну, так вот же: когда, продолжая слезливое это дело,
ты всё ещё будешь в упрямой горячке смешивать жанры,
я лишь от души пожелаю тебе: да чтоб ты сгорела!
А я не буду уже... даже и не твоим пожарным.
***
"Кроме того, что слаще
и власти, и славы, и злата,
вспоминать бы почаще
знаменитый вопрос Пилата!
СЛОВО – ВЕРЕ
«Человечество!
Как ты всё ещё ни
– или, может быть, потому, что – убого,
эту жертву Христом – или истинностью –
в примиренье со всеми (и даже с собою)
прими...
Ведь она искупает не только людей перед Богом,
но и Бога перед людьми,
но и Бога между людьми,
но и Бога вместе с людьми,
т. е. Бога – людьми...
(Ибо, кроме Этого, в каком же ещё истоке
почерпнуть сострадания и к самым наижестоким!)
БАНАЛЬНОСТЬ
"зачем стихам избыток смысла! -
вполне достаточно лишь тени,
лишь призрака, лишь коромысла,
раскручивающего темень
колодезной воды до вёдро
до вёдер, от которых только
то и осталось, что даёт про
дугу, оттиснутую с тонко
очерченного края вспомнить
и утопиться отраженьем,
пока спасатель ищет сходни, –
"смысл" (или "цель") стихов – движенье.
1982 – 2009