вполне ли длинноног он?
Gia, но лицо...
о, Розинетта, робкая моя малышка
не Бартоло ли это? синтетический серый кот, царская свеча?
для заутрень Тирсиса сбереги,
дорогая, как следует держи голову над письмами,
иль упадут они на промокашку,
на первое первого
кормя с ложечки плачущего гладиатора
подновляя наши крестильные клятвы
и рассвет, раскалывающийся вдоль линии во всю
слезливое успение невинных
двое Ирландцев в едином Боге.
лучезарный Христос с лимонными бакенбардами
и ты, услужливый фаллический портфель министра
и Том с окровавленным лицом,
не верящий
в Клозери коктейль, что мне принадлежит
разумеется, Иоанн, смышленый малец в классе,
глотающий апостольскую слюну
страшнейшее кормление истории,
если разведчики-мальчики не заказали кормушку
на одиннадцать одиннадцатое одиннадцатого года после.
теперь, малец
возьмись за зацепку струны своего чресла
что это? нечто большее, чем мука Красоты,
шторм боли, что не сготовили в прогалах глаз ее?
достанет ли
стежка в кайме Господних одеяний?
сегодня ночью - взор ее
станет меньше решетчатого света солнца жаворонка
О, я стыжусь
неуклюжих занятий искусством
стыжусь осмелиться
ранжировать слова
всего, кроме бесхитростных волокон,
страдающих взаправду
глупец! надеешься распутать ты
Господней боли узы?
Печальный Христос, что был мягок
о да, я полагаю, это было точно самую малость
предрасположено к самосознанию всего скорей
Schluss*
сейчас, дамы и господа
икота, окрашенная шоколадом к старому другу
развесьте шляпы и просто присядьте
о, красота!
твое хищническое опорожнение
кишок моих раскаяний! -
охотно пораженных
усвоением очищающего мяса
из памяти моей непроизвольной рвоты -
насильно запланированной,
о, красота!
о невинная и суматошная, прекрасная
в какую цену экспресс до Бальбека?
Альбион Альбион стенай, стенай во имя него
твой избалованный кретин-Вилли-малец
статный гульфик поваренка
теперь, кто раскроет в стойком мясницком
перспективно сокращенном Спасителе Мантеньи
признанье недоступных разуменью лошадиных сил?
Агнец, он начертал, весьма сомнительный
сердечный неразборчивый пейзажный садовник
Глостер - не бимбо
и в Лимбе он
и посему в порядке все с горгозольим сыром человека
добродетель.
вопреки тому, что умертвили свиней
под волнами
не столь поодаль крепкого песка
их нет, их нет
моя брюссельская Braut**
Schluss* - конец
Braut** - невеста
Is he long enough in the leg?
Gi; but his faice...
Oh me little timid Rosinette
isn’t it Bartholo, synthetic grey cat, regal
candle?
Keep Thyrsis for your morning ones.
Hold your head well over the letter darling;
or they’ll fall on the blotting.
Will you ever forget that soupe arros;e;
on the first of the first,;
spoonfeeding the weeping gladiator;
renewing our baptismal vows;
and dawn cracking all along the line;
slobbery assumption of the innocents;
two Irish in one God.
Radiant lemon-whiskered Christ;
and you obliging porte-phallic-portfolio;
and blood-faced Tom;
disbelieving
in the Closerie cocktail that is my
and of course John the bright boy of the
class
swallowing an apostolic spit
THE BULLIEST FEED IN ‘ISTORY
if the boy scouts hadn’t booked a trough
for the eleventh’s eleventh eleven years
after.
Now me boy
take a hitch in your lyrical loinstring.
What is this that is more
than the anguish of Beauty,
this gale of pain that was not prepared
in the caves of her eyes?
Is it enough
a stitch in the hem of the garment of God?
To-night her gaze would be less;
than a lark’s barred sunlight.
Oh I am ashamed;
of all clumsy artistry
I am ashamed of presuming;
to arrange words
of everything but the ingenuous fibres;
that suffer honestly.
Melancholy Christ that was a soft one!
Oh yes I think that was perhaps just a very
little
inclined to be rather too self-conscious.;
Schluss!
Now ladies and gents;
a chocolate-coated hiccough to our old
friend.
Put on your hats and sit easy.
Oh beauty!
oh thou predatory evacuation,;
from the bowels of my regret -;
readily affected
by the assimilation of a purging gobbet;
from my memory’s involuntary vomit -;
violently projected,;
oh beauty!
oh innocent and spluttering beautiful!
What price the Balbec express?
Albion Albion mourn for him mourn;
thy cockerup Willy the idiot boy;
the portly scullion’s codpiece.
Now who’ll discover in Mantegna’s;
butchery stout foreshortened Saviour;
Gloucester’s no bimbo;
and he’s in Limbo
so all’s well with the gorgonzola cheese of human;
kindness.
Though the swine were slaughtered;
beneath the waves;
not far from the firm sand;
they’re gone they’re gone;
my Brussels Braut!