Вот и улица та, на которой все детство промчалось,
и ветшающий дом робко прячет запущенный двор.
Здесь так много всего ежедневно со мной приключалось,
а теперь... Что теперь? Уничтожен штакетный забор,
нет тех лавочек, где посудачить любили старушки,
только ряд тополей неизменно фасад стережет.
И уже во дворе не увидишь забытой игрушки -
здесь не видно детей - дом предсмертный покой бережет.
Он и раньше-то был не шикарен, не нов и не бросок,
но побелен и чист, и был полон людских голосов.
А теперь окна холла забиты щитами из досок,
и мне кажется, что ночью слышно здесь уханье сов.
Захожу. Ни души. Грязен пол и темны коридоры.
Дом весь сжался, усох, стал каким-то совсем небольшим.
Больше нет ни следа от давнишнего жизни задора,
хоть бы скрипнула дверь - пустота, тишина - ни души.
Ни кошачьей возни, ни мышиного шороха даже -
словно вымерло всё за последние несколько лет.
Лишь дешевая тюль за стеклом по секрету подскажет,
что еще здесь живут - те, кто в жизни не выбился в свет.
Две ступеньки во двор... Нет, под снегом не видно спорыша...
Чудом стол уцелел, что был вкопан лет двадцать назад.
Нет уже птичьих гнезд под изношенной шиферной крышей,
и весною сюда вряд ли ласточки вновь прилетят.
Вот и всё. Это - всё, что от детства сегодня осталось...
Площадь "Старый Базар" - никого,только два алкаша...
Я вернулась сюда, словно где-то полвека скиталась.
Боль - и слёзы в глазах; это плачет по детству душа.
Как тянуло меня побродить по сети переулков,
слышать лай из дворов, видеть в окнах оранжевый свет...
Но мои лишь шаги в тишине отзываются гулко,
словно кроме меня, здесь живых не бывало и нет.
Странно, глупо, смешно - я гоняюсь за призраком детства,
помня запах его, сладкий привкус и радужный цвет.
Убежало оно - не к мальчишке, что жил по соседству,
ведь ему, как и мне, уж давно не одиннадцать лет...
И знакомым путем меня ноги доносят до школы -
здесь она, эта жизнь, в голосах малолетних парней.
Я стою и смотрю - в сердце зависти светлой уколы:
им - по жизни вперед, ну а мне не вернуться по ней.
Вот и всё. Ухожу, чтоб уже не посметь оглянуться.
Тесно сдавлена грудь обручами из дикой тоски...
Дай мне, Бог, завтра вновь как ни в чем ни бывало проснуться,
чтоб забытая боль не давила нещадно виски...
Родина Е.