Мой мир покрылся инеем и тьмой,
в нём стало пусто, холодно и тихо.
И зябнет пустоглазая луниха,
беременная будущей луной.
И всё, что было, кажется пустышкой,
дорогой ниоткуда в никуда.
В такие ночи снятся поезда,
вокзалы в двухэтажных городишках,
где намертво застряло века три,
черны старухи и темны иконы,
синеют на верёвках панталоны…
И сон, и тлен, куда ни посмотри.
Протяжно, по-сиротски тянет клирос
в соборе на извилистой реке…
Но в этом пообтрёпанном лубке
тепло из окон не дают на вынос.
Его хранят, сплетясь в паучью сеть,
и трещины на старой штукатурке,
и улочки-проулки-переулки,
откуда мне на поезд не успеть…