Попытка переосмысления 33-го сонета Шекспира
Многоликость царственного взгляда
Золотом коснулась крыш вершин,
И лугов зелёные наряды
Росным блеском утром ослепит.
Не страшны божественному лику
Мрачных туч безмолвный крик и тени, -
Не подвластно солнце грусти мигу, -
Выше туч, гримас их откровений.
Не украсть гримасам солнца блики ,
Что чело так ласково пригрели,
Не страдать от теней их безликих,
Не зависеть от ничтожных мнений.
Ведь солнца жар сжигает пятна
Своей любовью благодатной...
Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшане.
Full many a glorious morning have I seen
Flatter the mountain tops with sovereign eye,
Kissing with golden face the meadows green,
Gilding pale streams with heavenly alcumy,
Anon permit the basest clouds to ride
With ugly rack on his celestial face,
And from the forlorn world his visage hide,
Stealing unseen to west with this disgrace:
Even so my sun one early morn did shine
With all triumphant splendor on my brow;
But out alack, he was but one hour mine,
The region cloud hath masked him from me now.
Yet him for this my love no whit disdaineth:
Suns of the world may stain, when heaven's sun staineth.
Множество раз видел я, как великолепное утро
чествует вершины гор царственным взглядом [глазом],
касаясь золотым лицом зеленых лугов,
позолачивая бледные потоки с помощью небесной алхимии,
но вскоре позволяет нижайшим тучам бежать
уродливой массой по своему божественному лицу
и, пряча от покинутого мира свой облик,
крадется, невидимое, на запад с позором.
Так и мое солнце однажды ранним утром озарило
мой лоб всем своим великолепием,
но увы, моим оно было только один час --
скоро его от меня скрыла туча.
И все же моя любовь его за это нисколько не презирает:
земным солнцам позволено иметь пятна, когда в пятнах солнце небесное.