Я был в танке, во мне была водка, мы шли на восток.
И, сгорая извне/изнутри, под оранжевым флагом,
Мне на ухо кричал что-то злое контуженый Яго,
Напоив дездемон чёрной желчью… и бил в правый бок.
Из меня, разрывая мечты, лез отчаянно гунн.
Мы стремились на юг, я был в танке, во мне была водка.
Папуасы бросали в нас камни, бывало что ловко.
С покалеченным триплексом слепли… на пару секунд.
Мы давали присягу… кто вёл нас давали обет.
Мы шагали на запад, без танков, бухла хоть залейся,
Ясно видели цель сквозь трофейную оптику Цейса –
Загорелые ляжки и сиськи доступных джульет.
Похоронен брат Яго в степи, где ракитовый куст.
Первый снег, стук колёс, тусклый свет фонарей – полустанки,
Мы на север ползли. Всё закончилось… водка и танки…
Лишь дрожал на губах оправданий молитвенных груз.
Я молился недолго, зачем-то крутнув барабан,
Я дышал на стекло, но не плавился розовый иней…
Мы куда-то летим, обогнав журавлиные клинья.
И со всех колоколен бьёт медь – Не по нам! Не по нам…