Сулейман Стальский

НОВЫЕ СТИХИ









                Я – Сулейман!

               
                1886 -1919 гг.






















               
               
         Сулейман Стальский




         НОВЫЕ
     ПЕРЕВОДЫ










                ЕВРАЗИЙСКИЙ КОНГРЕСС

                Ярославль

                2014               
                Идея проекта, общее руководство

                Мамед Халилов,
     Президент АНО «Евразийский конгресс»


                Организационная и спонсорская помощь

                Васиф Гасанов,
      Президент Ярославской региональной
лезгинской национально-культурной автономии


Поэтические переводы, литературное и художественное редактирование

                Евгений Чеканов,
        поэт, член Союза писателей России


                Подстрочный перевод, предисловие, комментарии

                Фейзудин Нагиев,
               доктор филологических наук,
              член Союза писателей России


            Краткая биографическая справка

                Арбен Кардаш,
          поэт, член Союза писателей России

ЦЕЛЕБНЫЙ ЭЛИКСИР


История циклична. К сожалению, на каждом очередном ее витке, в переломные моменты в обществе отчетливо проявляются признаки социального атавизма – когда высокие нравственные, этические идеалы подменяются узкоэгоистичными, групповыми и клановыми интересами. И это чревато духовной деградацией общества.
Всё творчество С. Стальского – протест против низменных инстинктов, против всего того, что принижает звание Человека, как образа и подобия Божьего. Стихи Сулеймана – целебный эликсир для социума, стремящегося к единству и развитию. Стальский и сегодня остро необходим, ибо его поэзия вневременна.
Надеемся, что предлагаемые новые переводы произведений великого поэта заставят читателей еще раз задуматься о тех вековых ценностях, которые делают человека Человеком, придают высший смысл всему нашему существованию. Эти ценности – добро, любовь, честность, нравственная чистота,  всё то, что поднимает нас над животным царством.
Искренне благодарим всех тех, без чьей моральной и материальной помощи создание этой книги было бы неосуществимым проектом:
- главу администрации Сулейман-Стальского района Республики Дагестан Н.Ш.Абдулмуталибова,
- председателя Союза писателей Дагестана М.А.Ахмедова,
- поэта З.Ш.Кафланова,
- членов совета Ярославской региональной лезгинской национально-культурной автономии Ж.К. Абдуллаева, М.Г. Шахмурадова, Р.И.Акимова, А.С. Эмирова.


Мамед Халилов,
президент АНО «Евразийский конгресс» (г. Ярославль)

Васиф Гасанов,
президент Ярославской региональной лезгинской национально-культурной автономии





















СУЛЕЙМАН СТАЛЬСКИЙ – ПОЭТ НА ВЕКА

Великие мастера слова, каждый плоть от плоти своего народа, в пору зрелости преодолевают границы национального и становятся достоянием мира, всего человечества, – как солнце, как воздух.
Сулейман Стальский – поэт от бога. Он всегда с нами, и всегда современен. Актуальность его творчества состоит в органической связи поэта со своим временем, а значит, и со Временем вообще. Даже если на земле однажды исчезнут все пороки человека, общества, власти, – и тогда мудрые жизненные, прозорливые стихи этого автора будут звучать к месту и ко времени.
Из безграмотного сельского батрака Сулейман вырос до уровня великого народного поэта, стал символом национального духа и характера лезгин. Нелегкая сиротская доля, полуголодное существование, каждодневный тяжелый труд не смогли сломить его дух, вселить в его душу озлобленность, обиду на жизнь. Поэт до конца своих дней оставался человеком добрым и щедрым, скромным и по-детски открытым, чистым, даже наивным.
Самое сокровенное желание любого истинного поэта – быть услышанным своим народом. В этом смысле Сулейману повезло: именно благодаря народу, истинному ценителю и хранителю поэзии, неопубликованные, «отбракованные» цензурой стихи Стальского дошли до нас. Он и ныне один из самых читаемых и любимых лезгинских, дагестанских поэтов. Его издания не залеживаются на полках магазинов.

Состояние сулеймановедения

О жизни и творчестве Сулеймана Стальского написаны сотни работ. Среди их авторов –
известные ученые, писатели, критики (А. Агаев, Ф. Вагабова, Г. Гаджибеков, Р. Гайдаров, Э. Капиев, Н. Капиева, Р. Кельбеханов, Г. Корабельников, А. Назаревич, Кам. Султанов и др.) Проделана огромная работа по сбору, редактированию, изданию, исследованию и пропаганде творчества поэта. Неоценим подвижнический труд собирателей его наследия – А.Мамедова, М. Гаджиева, А. Гаджиева, М.-Г. Садыки, Р. Нагиева, С. Селимова, А. Шахмирзоева и др., благодаря которым сохранились десятки произведений поэта.
Среди исследователей С. Стальского некогда существовало твердое мнение, что всё сочиненное поэтом тут же издавалось. Оказалось, что это не так: большинство стихотворений «Гомера ХХ века», как называл его М. Горький,  так и не увидело света при его жизни (а сборник полного корпуса его сочинений не издан и поныне). Поэзия Сулеймана всё еще остается для нас неким айсбергом, самая величественная и весомая часть которого сокрыта от глаз. Поэтическое наследие мастера до конца еще не собрано.
Несмотря на кажущуюся ангажированность со стороны советской власти, Сулейман Стальский – одна из трагических личностей ХХ века, чье творчество оказалось искаженным и фальсифицированным идеологической цензурой. Поэт не владел письменной грамотой, и его сочинения переписывались людьми с различным литературно-художественным вкусом и идейно-политическими пристрастиями; вследствие этого в публикуемые произведения часто проникали ошибки и искажения.
Вдумчивые исследователи творчества Сулеймана давно замечали некоторое несоответствие тематики и направленности отдельных опубликованных стихотворений поэта – его истинному образу, его жизненным принципам. В литературной критике возникали порой противоречивые мнения о личности и созидательной деятельности мастера. Возникла необходимость более тщательного исследования творчества С. Стальского с привлечением корпуса его сочинений в полном объеме. И хотя потребность в этом существовала давно, опыта проведения полновесного текстологического анализа творческого наследия мастеров слова (в том числе и Сулеймана Стальского, чье наследие испытало на себе наибольшее число искажений и фальсификаций), в дагестанском  литературоведении не было. Труды по текстологической критике появились только в 90-е – 2000-е годы .
Советское литературоведение, с его критерием оценки творчества с точки зрения соцреализма, с позиций классовости и партийности, не могло дать всестороннего и объективного представления о качественной составляющей литературного процесса. В результате подобного идеологического диктата преобладали унифицированные подходы и стандарты. Лишь после крушения социалистической системы появилась полноценная возможность нового осмысления труда мастеров прошлых эпох – без привязки к любой «официальной» идеологии.
История освоения литературного наследия С. Стальского, как никакая другая, дает массу примеров необъективного подхода к поэзии. В опубликованных произведениях Сулеймана выявлены случаи переделок и изменения самой идеи стихотворения, факты подмены и сочинительства за автора, случаи изъятий и дополнений, искажений и фальсификаций отдельных строк, строф и целых текстов. Есть случаи «отбраковки» его лучших со¬чинений – сатирических апологов, идеи которых не согласовывались с социалистической идеологией: ее проводники правду принимали за дерзость, свободомыслие и критический взгляд – за враждебные нападки на власть. В поэтическом наследии С. Стальского найдено около 60 неизвестных произведений (очевидно, именно эти сочинения и «отбраковывались» идеологической цензурой, предлагавшей поэту отказаться от них). Более того, в числе опубликованных произведений Стальского обнаружено более 30 чужих сочинений.
Для объективного восприятия и оценки личности и творчества этого замечательного художника слова, на наш взгляд, следует ознакомиться, по меньшей мере, со следующими источниками:
1. Неопубликованные стихотворения С. Стальского с подстрочными пе¬реводами (в рукописном фонде ДНЦ РАН).
2.    Капиева Н. В. «Жизнь, прожитая набело». Москва, 1969;
3.    Капиева Н. В. «Скрещение дорог». Махачкала, 1990.
4.    Корабельников Г. М. «Дорога к образу». М., 1979.
5).  «Сулейман Стальский в критике и воспоминаниях». (Сборник статей). Махачкала, 1969.
6). Нагиев Ф. Р. Поэтическое наследие Сулеймана Стальского: про¬блемы текстологии. Махачкала, 2001.
Многие стихи поэта (любовная и духовная лирика, политическая сатира и др.) утеряны. Как же можно объективно судить о творчестве мастера, у которого около 60 даже сохранившихся стихотворений доселе не опубликовано, а из 279 опубликованных более 30 – чужие сочинения, 5 – обратные переводы с русских переводов, 9 стихотворений опубликованы как продолжение других, а почти все стихи любовной лирики и около трети духовной лирики и сатирических апологов – утеряны? При этом всё изданное предварительно пропускалось через фильтр идеологической цензуры.
В силу вышеназванных причин, большая часть поэтического наследия Сулеймана Стальского оказалась вне литературного процесса и остается сегодня недоступной и для широкого читателя (в т.ч. и лезгинского), и для литературоведов.
Но величие «Гомера ХХ века» в том и состоит, что даже сквозь завесу идеологических искажений, сквозь ложь и обман, предательство и доносительство, сквозь  идеологический прессинг сложных эпох, сквозь  пыль XIX и XX веков сверкают бриллианты его мудрых мыслей.

Художник и власть

Дискуссий о месте и роли Сулеймана Стальского в дагестанской, да и в российской литературе в целом, было много; они не утихают и в наше время. При советской власти Стальскому ставили в вину его религиозность, хотя поэт не был фанатом от веры; указывали на его «политическую безграмотность», хотя своим крестьянским умом он постигал то, что было недоступно иным просвещенным; вменяли ему «непонимание» сути социализма, хотя, судя по стихам, идеи социализма и их претворение в жизнь Стальский постигал на примере жизни его села, его Кюры, его Дагестана и Кавказа, его России.
В постсоветский период обвинения в адрес Сулеймана сменились на прямо противоположные: теперь оказывается, что поэт был «идеологическим рупором социализма» и, якобы, воспевал все, в том числе и антигуманные, деяния большевиков; что он был не добропорядочным мусульманином, а во¬инствующим атеистом.
Но неправы оказались и те, и другие обвинители. Это показало время, это доказывает сама поэзия Стальского. Беспочвенной осталась тенденция сделать из Сулеймана твердокаменного большевика. Ведь даже несмотря на уговоры, Сулейман не вступил в коммунистическую партию (ссылался то на свою неграмотность, то на «старость»). И не перестаешь удивляться тому, насколько был прозорлив и мудр этот крестьянский философ в своих искренних и смелых оценках действительности.
Следует еще раз подчеркнуть, что вся критика творчества и личности Стальского основывается на искаженных переводах, а не на  аутентичном наследии поэта. Подобным критикам в свое время давали отповедь А. Агаев, А. Назаревич, Кам. Султанов, Р. Гамзатов, Р. Кельбеханов и др.
Истоки творчества Стальского следует искать в духовной культуре его народа. Созидательный труд поэта органически связан с фольклорными и песенными традициями, с национальным характером, национальным самосознанием народа. Несомненно, Сулейман, всю жизнь гнувший спину под тяжелым ярмом богачей в поисках куска хлеба, видел в Октябрьском перевороте избавление от всех тягот и лишений, которые выпали на долю трудового люда. Вот как расставался поэт со старым миром:
Для богачей – друзей своих –
Держал ты нас в тисках тугих,
Земля, заводы – всё у них,
А мы трудились за двоих!
Умри, проклятый старый мир!
 (Перевод С.Ганиева)
Восприятие Сулейманом действий советской власти происходило постепенно (что вполне   естественно, ввиду известной консервативности и безграмотности крестьянства), его поэтические оценки происходящего появлялись уже в период 1925-1930-х годов (все его стихи, посвященные социалистическому и колхозному строительству, общественному труду и созидателям нового строя,  созданы именно в этот период). Но разобраться в сложных задачах революции, в истинном предназначении советской власти он так и не смог до конца своей жизни. Поэтому, на наш взгляд, для понимания души поэта, его сомнений и переживаний, сущности его неподкупной поэзии навязанные ему «сверху» панегирические стихи (особенно начиная года с 1935-го) совершенно непригодны.
На Чрезвычайном съезде народов Дагестана, состоявшемся 13 ноября 1920 года в Темир-Хан-Шуре, нарком по делам национальностей И.В. Сталин по поручению Советского Правительства огласил Декларацию об образовании Дагестанской Автономной Советской Республики. Но (вероятно, во избежание недовольства лезгин отчуждением своих земель в пользу соседней Азербайджанской республики) делегации от лезгин на съезд приглашены не были. Вот как на это откликнулся Сулейман:
Гуржи наруд атана са,
Килиг вуч фарман гъанат1а!
«Некий грузин прибыл к нам,
Гляньте, что за приказ принес!»
(Подстрочный перевод).

Политические преследования

Судьбы великих людей зачастую трагичны. Но судьба Сулеймана Стальского стала  трагической еще до его рождения – отец выгнал мать на улицу, когда она была беременна. «Откуда мне быть счастливым, – говаривал поэт, – когда еще в утробе матери я ощущал свою сирость?» Сулейман родился в хлеву у дяди . Не менее трагично сложилась и поэтическая судьба мастера. Хотя при жизни поэт достиг больших почестей – Народный поэт Дагестана, кавалер Ордена Ленина, член Даг. ЦИКа, Депутат Верховных Советов Дагестана и СССР, добрая половина его стихов не печаталась никогда. Многие сочинения были отбракованы или уничтожены идеологической цензурой (дабы не скомпрометировать нужный для социалистической действительности идеологизированный образ народного певца). Лишь ничтожная часть таких стихов сохранилась в памяти народа и в сундуках благодарных почитателей его таланта.
Как вспоминает Г. Алекберов – заведующий отделом печати и издательств Дагобкома ВКП(б), «до 1933-34 годов некоторые работники, занимавшие руководящие посты, старались затирать Сулеймана, спекулируя на том, что он не получил специального образования, что он «не обладает политической эрудицией». Еще в 1928-29 гг. идеологические органы коммунистической печати ставили перед Сулейманом условие: если он не откажется от порочащих советскую власть стихов, то перед ним закроются двери всех издательств, и он останется без поддержки власти. Но поэт не мог отказаться от своих творений. Сохранилась продиктованная Сулейманом приписка к автобиографической справке от 9 января 1933 года, составленной по требованию об¬кома ВКП(б): «…А что каса¬ется моих стихов, большую часть из которых вы предлагаете мне забраковать, оставив меньшую часть, на то согласия моего не будет» (перевод с лезгинского).
Любому, кто таит изъян,
Всё это скажет Сулейман!
Поэту, хоть он не султан,
Рот не зажмёшь. Примерно так.
(Перевод Е.Чеканова).
На наш взгляд, именно политическая сатира – философско-сатирические апологи, от которых поэту предлагалось отказаться, были и остаются главной и значительной частью поэзии Сулеймана. Из этого цикла, после тщательной идеологической правки, до сих пор было опубликовано лишь несколько стихотворений.
Кампании против Стальского инициировались и алчными муллами, и чиновниками-краснобаями, и богачами – новыми мурсалханами, и лжекоммунистами, – словом, всеми, кто узнавал себя в правдивом зеркале его поэзии. С одной стороны контрреволюционеры, кулаки и муллы обвиняли поэта в большевизме и атеизме, а с другой – сами большевики объявляли его политически неблагонадежным.
Только заступничество московской бригады поэтов за Сулеймана и избрание его, по их ходатайству, делегатом 1-го съезда советских писателей в 1934 году на время (увы, всего на 2-3 года!) спасло поэта от преследований.
Кстати сказать, некоторые деятели из дагестанского руководства выступали против отправки Сулеймана делегатом на этот писательский съезд (видимо, не могли простить поэту его отказ от «порочащих социализм», по их мнению, стихов). На встрече писателей с членами дагестанского правительства в Доме советского писателя в феврале 1935 года Петр Павленко вспоминал: «Когда мы в позапрошлом году побывали у Сулеймана Стальского, надо сказать, мы привезли в Махач-Кала восторженное мнение о нем. И, когда мы говорили товарищам, что надо пригласить его на съезд, нас обвиняли в том, что  мы показываем старый Дагестан, обвиняли в экзотике. Оказалось – мы были правы: Сулейман Стальский – один из величайших поэтов Дагестана».
Несмотря на взлёт после съезда писателей СССР, этот период (до 1937-года – времени кончины поэта) оказался самым трагичным для Сулеймана. Идеологические тиски зажимали его свободный дух, он не чувствовал творческой свободы. По-прежнему не печатались его политическая и социальная сатира, духовные стихи, сочинения периода до – и времени гражданской войны, стихи-разочарования последних лет жизни. Многое из наследия мастера впоследствии было безвозвратно утеряно, уничтожено идеологическими опекунами. Вполне вероятно, что это делалось для сохранения сложившегося идеологизированного образа народного певца и удержания его, по выражению Э. Капиева, «в седле времени».
В условиях доносительства и тотальной подозрительности Стальский оставался верен своим жизненным принципам, клеймил позором стукачей и сочинителей доносов:
Кабаньей внешней доброте
Не верь – чтоб не страдать всегда.
Шакал не смолкнет в темноте,               
Он будет завывать всегда.
(Перевод Е.Чеканова).
Нужно представлять себе политическую обстановку в Дагестане 1917-1937 годов, чтобы понять степень бесстрашия, высоту неподкупной честности Сулеймана. Ведь свои стихи поэт не записывал в потайную тетрадь и не шептал соседу на ухо, а читал среди людей. Как честил он родную Кюру, Дагестан, Кавказ, Россию!
Ответь, кого ты вечно ждёшь,
Как потаскуха, в зной и в дождь?
Свой «далалай» кому поёшь?
Увы, не знаешь ты, Кавказ.
(Перевод Е.Чеканова)
Такие слова в то время были весьма небезопасны. Но и в последние годы своей жизни Сулейман не менял свою поэтическую позицию, свое понимание правды. Когда тема национально-освободительного движения горцев была объявлена «идейно вредной», Сулейман сложил прекрасные стихи о Шамиле.
Трагедия Сулеймана Стальского состояла в том, что к концу жизни он отчетливо и ясно понял: многое из того, во что он искренне верил, оказалось иллюзией. Если раньше источником всех бед, олицетворением всего зла для многих земляков поэта был царизм, то кто же был виноват теперь? Беззаконие, безбожие, доносительство, ограничение свободы, показуха… Откуда же шло всё это? Вопросы оставались без ответа. Близко к пониманию души Сулеймана подошел Г. Корабельников, который отмечал: «увлечение Стальского иллюзией свободы оказалось скоротечным…», поэта «потрясает мысль, что он стал жертвой обмана, приняв смену исполнителей ролей и перемену декораций за новую пьесу».
Тяжело перенёс Стальский беззакония 30-годов и аресты близких ему людей (Г. Гаджибегова, А. Алкадарского, Н. Вагабова, Н. Самурского). Вернее, он не смог перенести эти беззакония, и сам стал их жертвой. Сулейман был внутренне подавлен и одинок. Тяжело больной поэт был вызван за 200 километров из села в Махачкалу, чтобы на ноябрьском праздничном митинге он прочитал стихи, изобличающие «врагов народа» Нажмудина Самурского и Гаджибека Гаджибекова. Но Сулейман выступил с совершенно другими стихами, чем вызвал гнев секретаря обкома ВКП(б) и руководства НКВД. Они отчитали старого больного поэта и оставили его одного на улице под холодным ноябрьским дождем. Такое отношение стало трагическим потрясением для мастера, крахом его веры. Разбитого и обессиленного его привез в родное село молодой поэт Мемей Эфендиев.
По возвращении из Махачкалы Сулейман слёг, был замкнут и неразговорчив. По свидетельству близких, он сильно изменился, быстро постарел за эти дни. 23 ноября Сулеймана не стало. Тело его привезли в Махачкалу. Гроб с телом поэта несли те же руководители, которые недавно его оскорбляли – Сорокин и Ломоносов. Палачи несли свою жертву.
Эта своеобразная политическая дуэль между поэтом и властью (в лице его преследователей – партийного босса М. Сорокина и наркома чекистов В. Ломоносова) закончилась смертью поэта, но не поражением. Стальский ушёл из жизни несломленным, не изменив своим жизненным принципам. Ушёл полностью освобожденным от сомнений и иллюзий. Оставил этот «начинающий уже переворачиваться мир» и, возможно, этим избавил себя от дальнейших репрессий.

Миф о неграмотности поэта и клеймо «ашуга»

Время требовало и выбирало людей, которые стали бы проводниками но¬вой социалистической идеи в жизнь. Таким проводником, певцом из гущи трудового народа, которого открыла и вознесла революция, хотели видеть и Сулеймана. Для этого был искусственно культивирован хрестоматийно-глянцевый образ Стальского. Для придания этому образу некоторой таинственности и экзотичности был придуман миф о «безграмотном ашуге», который якобы под чунгур воспевал новую жизнь. Некоторые исследователи, не разбирающиеся в тонкостях национальной культуры, воспринимали напевную манеру чтения стихов народными поэтами-мазанами (и, в частности, Сулейманом) за ашугское пение. А идеологическая цензура тщательно отбирала стихи «Гомера ХХ века», отсеивая всё, что могло «вредить» рафинированному образу «народного ашуга».
Хотя Сулейман не владел письменной грамотой, называть его безграмотным было бы несправедливо. На Востоке всегда существовало понятие устной грамотности, и это всецело относится к Сулейману. Поэт обладал феноменальной памятью – знал наизусть все свои стихи и современную ему лезгинскую поэзию и фольклор. Он читал тысячи строк стихов Етима Эмина, Кочхюр Саида, Низами Гянджеви и многих других восточных поэтов. Кстати, именно у Сулеймана Г. Гаджибеков, первый издатель поэтических сборников Е. Эмина и С. Стальского (Москва, 1927 г.), записывал стихи Етима Эмина. Кроме лезгинского, Сулейман владел персидским и тюркским языками.

Отзывы о Стальском

«Поэт сам избирает предметы для своих песен, – толпа не имеет права управлять его вдохновением».
А. Пушкин

О поэзии Сулеймана Стальского отзывались и восторженно (М. Горький, Вл. Луговской, П. Павленко, Н. Тихонов, А. Агаев, Р. Гайдаров, Э. Капиев, Г. Корабельников, Р. Кельбеханов, С. Липкин, А. Назаревич, К. Султанов…), и с явной недоброжелательностью (Ю. Борев, З. Казбекова, В. Солоухин...). Но многих, кто писал о Сулеймане, интересовали лишь экзотичность фигуры самобытного народного поэта, классовые корни и социальные мотивы его поэзии. При этом проблемы его духовных исканий, разочарований и потрясений, нравственно-этические истоки его поэзии, вопросы поэтики и текстологии произведений, проблемы влияния на творчество поэта тогдашней идеологической цензуры оставались совершенно нетронутыми.
Скрытость весомой части творчества Стальского от общества способствовала тому, что в литературной критике стали появляться тенденциозные, безосновательные оценки творчества Сулеймана. По искаженным, а зачастую даже и не принадлежащим поэту произведениям проводились (и проводятся ныне) серьезные научные исследования, составляются словари языка сулеймановской поэзии, изучается поэтика его произведений, делаются переводы на другие языки, даются исчерпывающие оценки творчеству и личности мастера.
Но всё это чрезвычайно далеко от подлинного образа поэта. Сулейман был человеком очень скромным и немногословным, добрым и открытым, но в то же время знал себе цену, был чрезвычайно ранимым и обидчивым. Глубокое знание жизни и житейская мудрость всегда помогали ему избегать ошибок и тенденциозных выводов. Даже в тех стихах, что были навязаны ему идеологическими опекунами, поэт оставался самим собой.
Неудивительно, что появлению негативных оценок поэтической личности Стальского способствовали и некоторые переводчики, слишком политизировавшие его поэзию. А в иных переводах (очевидно, для придания большей экзотичности и «восточности») переводчики переносили поэзию Сулеймана с лезгинской, дагестанской почвы чуть ли не в Среднюю Азию или на Ближний Восток средних веков. В переводы вводились слащаво-подобострастные восточные восхваления и раболепные эпитеты, совершенно не присущие Сулейману. Подобные сочинения со странными, заискивающе-длинными названиями  впервые появились в русских переводах Эфенди Капиева («Живое двигая вперед», «Думы о родине», «Поэма о любимом друге и верном ленинце, товарище Серго Орджоникидзе», «Принимая от товарища Калинина орден Ленина», «Светочу мира, любимому Сталину» и др.)
В книге «Сталиниада» (Москва, «Советский писатель», 1990, с.156) Ю. Борев приводит услышанную от кого-то строфу:
«О, Сталин, ты – падишах падишахов.
Ты – султан султанов.
Ты – царь царей.
Ты – выше белого царя».
Но среди сулеймановских стихов, посвященных  историческим личностям, таких строк нет. Видимо, это или чистый вымысел на уровне анекдота, или искаженная передача следующей строфы поэта:
«Сталин – вождь, ты так (таким образом, манером, политикой)
 Обустроил каждый уголок,
 Что твоя, лев, спичка
 Везде огонь зажгла».
 (Подстрочн. пер.)
В этой сулеймановской строфе – ясный намёк на пролетарский призыв к «пожару мировой революции». Но сверхуслужливые, идеологически «заряженные» переводчики истолковывали мысли поэта, как им было угодно.
Приведенное четверостишие созвучно другому стихотворению Стальского, где говорится о большевистской политике:
Слёз врагу не покажет никогда,
Друзьям своим верна она всегда,
Даже на снегу не оставляющая следа –
Политика такая у нас.
(Подстрочн. пер.).
Позже, когда я показал Юрию Борисовичу Бореву подлинники Сулеймана, он признал ошибочность своей оценки творчества поэта, основанной только лишь на искаженных текстах и некачественных переводах. (Борев Ю. «Раскаяние по Сулейману» // «Настоящее время». – 29.04.2011).
Один из первых переводчиков Стальского, С.И. Липкин, в повести «Декада» нарисовал экзотический, лубочный образ Мусаиба Кагарского, под которым автор подразумевал Сулеймана Стальского. При нашей встрече в марте 2001 года на подмосковной даче в Мичуринце я ознакомил Семена Израилевича с подстрочными переводами неизданных стихов Стальского. В присутствии своей супруги Инне Лиснянской он вспоминал интересные случаи из жизни Сулеймана, у которого около месяца жил во время перевода поэмы «Дагестан»; говорил о честности и бесстрашии поэта. Супруги были приятно удивлены стихами Стальского, которые ранее им не были известны.
Основываясь на искаженных и фальсифицированных переводах, 3. Казбекова дала Стальскому такую оценку: «Одним из наиболее ортодоксальных представителей новой культуры в Дагестане явился Сулейман Стальский – классический пример этнической и культурной деградации». Здесь, разумеется, налицо «классический пример» некомпетентности и безответственности исследователя по отношению к предмету исследования. Складывается впечатление, что З. Казбекова была заранее настроена на негативное к Стальскому отношение. Ею совершенно не владело желание понять истинную суть поэзии Стальского: ведь даже искаженное творчество поэта не дает оснований говорить о его «этнической и культурной деградации». Вождям посвящали стихи и Гамзат Цадаса, и Расул Гамзатов, и Горький, и Маяковский... В данном случае уместно высказывание Г. Гамзатова, что «нередко мы ищем совпадения там, где их нет. Ложная типология оборачивается фальсификацией самой идеи типологии». И как нельзя уместны здесь слова М. Цветаевой: «Не вправе судить поэта тот, кто не читал каждой его строки». 

Особенности поэтики Стальского. Политическая сатира

У Сулеймана Стальского очень богатый и образный язык. Это отмечают все исследователи его творчества. Хотя поэт умел легко импровизировать и, как говорится, «не лез за словом в карман», на шутки и остроты отвечал тут же, он долго и трудно работал над стихом, отшлифовывая и огранивая каждое слово. Не любил он «слов легковесных сор», избегал слабой и неуместной рифмы. Сулейман разговаривал поговорками, афоризмами, а иногда с легкой иронией, по-эзоповски, скрывал свои мысли. Таков язык многих его стихов-посвящений, сатирических апологов. Судя по стихам, ему было мучительно больно и за малейшее отступление от этики поэта, от выстраданной и осознанной самим истины:
Ударом честного словца
Чьи Сулейман разбил сердца?
И кто отныне без конца
Поэта проклинать начнёт?
(Перевод Е.Чеканова).
И в похвале, и в хуле поэт всегда был искренен, не заносчив и не лицемерен. Пример тому – известные стихи, посвященные Ленину, Сталину, Рамазану из Векелара, родственнице Рукуе, муллам, судьям, старшинам, коммунистам, чиновникам…
В характере Сулеймана было удивительно гармоничное сочетание аскетичной скромности и высокого чувства собственного достоинства, душевной открытости и непримиримой, принципиальной твердости духа, когда дело касалось его стихов. В сулеймановском стихе присутствует неприкрытая, порой язвительная самоирония, что свидетельствует о честности и душевной чистоте автора. У поэта было тонкое чутье на правду и справедливость, он был непримирим к лести и словесной слащавости. Глубокий ум и феноменальная память, мудрость и жизненный опыт позволяли ему сопоставлять факты и разбираться в самых сложных жизненных ситуациях. Он был предан дружбе и подчеркнуто уважительно относился к людям, независимо от пола и возраста, от социального статуса и чина.
Для бичевания пороков общества и двуличия власти поэт нашёл особый вид аллегории – «сулеймановский намёк», суть которого заключена в лезгинской поговорке: «Бей топором по дереву, дабы лес услышал». Персонифицируя разных животных, Стальский усовершенствовал обычную дидактическую басню, доведя ее до острого сатирико-политического памфлета – аполога.
Не верь в бессовестный обман,
Смотри, где явь, а где туман.
Поэт из Стала, Сулейман,
Всю правду рассказать готов.
(Перевод Е.Чеканова).
Именно в политических апологах кроется истинное отношение поэта к жизни и религии, к идеологии и власти. Судя по этим апологам, последние годы жизни (1936–1937) стали для Сулеймана периодом душевного разочарования и концом его веры в иллюзию свободы.

Сулейман Стальский в переводах.  Стальский и Капиев

После восторженной оценки («Гомер ХХ века»), данной Максимом Горьким на I съезде Писателей СССР, Сулейман оказался в центре всеобщего внимания. В село Ага-Стал к поэту началось паломничество писателей, переводчиков, журналистов… Над ним было установлено особое «шефство» коммунистической партии, властных структур. В этот период Сулейман оказался в еще более тесных тисках идеологического надзора, что было воспринято поэтом крайне болезненно.
Идеологические установки времени требовали от него, чтобы не только одна капля, а вся кровь заговорила «по-большевистски». Советской власти нужны были свои агитаторы в каждом уголке огромной страны. К Стальскому были приставлены идеологические секретари, которые были обязаны отбирать его «правильные» стихи для перевода на русский и другие языки.
О переводах поэта хочется поговорить отдельно. Стихи Сулеймана почти невозможно адекватно переводить: настолько они оригинальны и самобытны. Речь поэта глубоко афористична, богата идиомами, словами с многоуровневой семантикой и полисемией, фольклорными элементами, авторскими поговорками и неологизмами.
Почти все существующие ныне переводы Стальского грешат теми или иными недостатками, ибо большинство переводчиков стремилось лепить некий экзотический образ народного певца. Певца, хоть и неграмотного, но информированного обо всем, что происходило в социалистическом строительстве. Певца, трибуна революции, преданного большевика-ленинца, воспевающего прелести социалистического рая и его духовных вождей.
Иные переводчики так переусердствовали, что в их весьма вольных переводах поэт действительно выглядит лишь заурядным ашугом, поэтом-панегириком. Не зря говаривал Сулейман, что переводчик – это «коварный пастух», который так и норовит в стадо твоих «чистых овец» подсунуть «свою свинью».
Итог неутешителен: многие опубликованные переводы неравнозначны и неадекватны подлинникам Стальского. Среди поэтических переводов можно выделить лишь некоторые удачные тексты Н.Ушакова, С.Липкина... Но, увы, и они большей частью имеют разного рода погрешности – в силу искажения лезгинских текстов, наличия больших купюр и подмен в них. Подавляющее большинство существующих переводов, выполненных с искаженных, фальсифицированных оригиналов, не отвечают духу поэзии Сулеймана. 
Чтобы понять место и значение Стальского в дагестанской поэзии, в повседневной общественной жизни, необходимо детально изучить весь исторический путь его поэзии, дошедший до нас сквозь временные и идеологические дебри. Правдивый разговор о творчестве и личности мастера невозможен без изучения его полного, не искаженного идеологией творческого наследия. А ведь многие стихи поэта до сих пор не изданы даже на лезгинском языке.
Несколько слов нужно сказать и о переводческой роли Эфенди Капиева. Вопреки мифам о долгом и плодотворном сотрудничестве Капиева и Стальского, у Эфенди с Сулейманом бывали всего лишь редкие и кратковременные встречи (известно 5-6 таких встреч). В подобных условиях говорить о какой-либо долгой со¬вместной работе не приходится. Возможно, поэтому основным принципом, который вы¬брал для себя Э. Капиев при переводе стихов Сулеймана, была формула В.А.Жуковского: «Переводчик в прозе – раб. Переводчик в стихах – соперник». «Ныне она стала почти банальностью, да и самый смысл ее оспорен. Но Капиев принимал ее за одну из исходных истин переводческого труда... Читая сегодня ранние переводы Эфенди из Стальского, видишь, какие пагубные следы оставила на них спешка, сколько в них безвкусицы, как они попросту подчас неумелы», – писала Н. Капиева.
Говоря о своем переводческом методе, Капиев подчеркивал, что его «вмешательство в творчество Сулеймана никогда не касалось формы его стихов, того самого, что в основном определяет колорит и оригинальность творчества поэта», а касалось, главным образом, «содержания». Какие плоды приносило подобное вмешательство в содержание стихов Стальского, можно заметить, сличив подстрочники оригиналов Сулеймана с переводами Эфенди. Возможно, что Капиев, чувствуя угрозу тревожного времени, в своих переводах подгонял стих Стальского под идеологические требования власти.
Вот подстрочный перевод одной строфы стихотворения С. Стальского «Сыну»:
Счастливый век у отца,
Коль чадо его умным вырастет.
Исполняя  любой наказ, 
Коль во всем достойным станет.
А вот эта же строфа в переводе Э. Капиева:
Семью советскую любя,
С прекрасной справишься задачей.
Коль сын отважнее тебя,
Гордись отцовскою удачей.               
Подобные метаморфозы происходили и с другими стихотворениями Стальского. Порою переводы настолько отличаются от своих лезгинских подлинников, что принимаются за новые стихи Сулеймана; их переводят обратно на лезгинский язык. Такие «перепереводы» (вторичные или обратные переводы) включаются в новые издания поэта, оказывая литературе и самому поэту медвежью услугу. Более того, продолжается бездумное включение в сборники Стальского чужих (дубиальных) сочинений, искаженных и фальсифицированных стихотворений с купюрами. И это происходит, несмотря на наличие полного корпуса текстологически выверенных и восстановленных стихотворений поэта!
В то же время от юбилея к юбилею редакторы и издатели не включают в поэтические сборники Сулеймана около шестидесяти его неизданных стихов, возможно, продолжая следовать старым идеологизированным взглядам на творческую личность Стальского. Поэтому неудивительно, что были, есть (и, возможно, еще будут) отдельные лица, или даже группы читателей, критиков и литературоведов, не воспринимающих или не понимающих поэзию «Гомера ХХ века» вообще. Ведь каждый пашет на глубину своей сохи.
Дело еще и в том, что искажения в публикуемых произведениях Стальского переходили и переходят в переводы произведений поэта на другие языки. Поэтому вопрос о принципах перевода произведений поэта остается крайне важным и актуальным.
Здесь, впрочем, может возникнуть резонный вопрос: а какова истинная ценность нынешних переводов стихов, принадлежащих прошлой идеологической эпохе? И еще: какова разница между образом Стальского, навеянным читателю этими переводами, и самим Сулейманом, с его болью и его непонятостью?
На этот вопрос отвечает сама поэзия Сулеймана, очищенная от вмешательства идеологической цензуры. На этот вопрос могут ответить новые, адекватные подлинникам, поэтические переводы Стальского, в частности, переводы Е.Ф.Чеканова, публикуемые в настоящем издании.


Актуальность поэзии Стальского

Заслуги Сулеймана Стальского перед лезгинской и дагестанской литературой – огромны. О классике дагестанской поэзии, большом и самобытном поэте, написано много (правда, всё  написанное о нем порождает сегодня больше вопросов, чем ответов). В наши дни поэзия Сулеймана Стальского не только не потеряла своей значимости, но, напротив, осталась такой же свежей и актуальной, как и в его время. И сегодня мы знаем и понимаем гораздо больше для того, чтобы объективно оценить, где поэт ошибался, а где был пророчески прозорлив.
Творчество поэта из лезгинского села Ага-Стал по своей сути интернационально. Его поэзия была и остается для большинства из нас первой связующей нитью между двумя литературами: дагестанской и русской. Посмотрите, как близки музы поэтов, которых разделяет целый век, Гавриила Державина и Сулеймана Стальского:
 Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
 Кого никто постичь не мог,
Кто всё собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: Бог. 
(Г. Р. Державин).
«Аллаха сведущим пером
Никто другой писать не сможет.
Весь даже род людской умом
Узреть его, объять не сможет.
Вне времени он и незрим,
К советам не привык чужим.
Тот, кто советуется с ним,
Его глагол слыхать не сможет». 
(С. Стальский, пер. А. Кардаша).
Сулейман очень любил Пушкина. Между ними существуют какие-то мистические связи. Оба родились в мае: Пушкин – 26-го, Стальский – 18-го. Гармонично и в унисон пророческим словам Пушкина
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык»
звучат и сулеймановские строки о Пушкине:
Узрев сочинений горы книг,
К стихам любовью твоим проник,
И образ гения вдруг возник
Пред глазами, великий Пушкин».
(Подстрочн. пер.)
Удивительно похожи и смерти этих двух гениев, рожденных в мае. Пушкин пал на дуэли в 1837 году. А ровно через 100 лет вследствие идеологической дуэли ушёл из жизни Сулейман. Как говорится в одном анекдоте, приписываемому Сталину, «если бы товарищ Пушкин жил не в ХIХ–м, а в ХХ–м веке, он все равно бы умер в 37-м году». Очень похожи эти две трагические судьбы. История действительно циклически повторяется...
Для нас, представителей сегодняшнего поколения, поэзия Сулеймана Стальского сим-волизирует интернационализм и дружбу народов Дагестана, Кавказа, всей Рос¬сии. День рождения поэта давно стал Днем Поэзии в Дагестане. В этот день родной аул поэта Ага-Стал действительно превращается в «Поэтическую Мекку» (фраза Эфенди Капиева), куда съезжаются любители поэзии.
Сулейман был и остается первым признанным поэтом Дагестана, «командиром всех поэтов», как о нем говорил его современник Гамзат Цадаса. Дружба мастера с выдающимися личностями Дагестана, огромное человеколюбие и интернационализм делают его образ близким сердцу каждого дагестанца.
А какие имена в русской литературе были связаны с творческой судьбой Гомера XX века!  Максим Горький («Да хранит тебя твой народ!»); Борис Пастернак («Узнав из газет о состоянии вашего здоровья, я был взволнован»); Михаил Шолохов («склоняю голову над прахом талантливого поэта, выразителя народных дум»); Петр Павленко (Сулейман всю жизнь пробыл человеком, не знающим грамоты, и, однако, назвать его неграмотным было бы как-то совершенно не верно»); Владимир  Луговской («Стих Сулеймана был умным, красивым, прозрачным...»);  Николай Тихонов («Так много видел этот человек того, что должно было сломить его, но он не только не сломился, а поднялся над всеми бедствиями своей жизни...»); Семён Липкин («Бесспорно то, что до Сулеймана еще никто не говорил о Дагестане – с такой широтой мысли, с такой художественной страстностью, с таким поэтическим жаром»)…
Сулейман – особая поэтическая вершина в лезгинской и дагестанской литературе. Его поэзия – плодоносящая ветвь на могучем древе лезгинской поэзии, корнями связанная с тысячелетней богатейшей историей и культурой лезгин. Стальский возник не на пустом месте, а стал логическим продолжением творческой деятельности лезгин, созидавших свою поэтическую сокровищницу в разные эпохи. Если поэзия Етима Эмина – вершина любовной лирики, то творчество Сулеймана Стальского воспринимается как вершина мудрости лезгинской поэзии.
Сегодня на Кавказе (да и на всем постсоветском пространстве) происходят процессы, которые порой напоминают времена гражданской войны и годы становления советской власти. Наша судьба, судьбы всех народов России сегодня напрямую зависит от судьбы самой России. И как же сегодня не вспомнить слова великого провидца Сулеймана Стальского, обращенные к Дагестану, к Кавказу, к России:
Шумит базар на все лады,
Народ стоит толпой, Кавказ!
Нам всем не миновать беды, –
Что сделали с тобой, Кавказ?

С одним поплачет, заведет
С другими ссору в свой черед.
Меняя мужа каждый год,
Стал ветреной женой, Кавказ!»
 (Перевод Н.Ушакова).

Кавказ, кого ты наплодил?
Ты каждый год брюхатым был
И множество щенков родил…
Ты сукой мне казаться стал!
(Перевод Е.Чеканова).

«Россия, мне откликнись ты!
Ты – жернов, но вращенья нет!
Топтать твой сад хотят скоты,
 У них стыда, смущенья нет!»
(Перевод С.Липкина).

Сегодня возвращение наследия Стальского в нашу культуру происходит на основе нового понимания его творчества, с учетом найденных и опубликованных в последние годы неизвестных стихотворений поэта.
В книге, предлагаемой вашему вниманию, в прекрасных переводах Евгения Чеканова в полный голос звучат стихи одного из ярчайших поэтов ХХ столетия Сулеймана Стальского.
Мир дураков тому виной,
Что Сулейман лежит больной.
Ведь он на глупость шёл войной,
Война нужна ли, не узнав.
(Перевод Е.Чеканова).
Воистину, наследие великих мастеров неподвластно времени. В этом еще раз убеждаешься, перечитывая мудрые и вещие стихи Сулеймана.


Фейзудин НАГИЕВ,
доктор филологических наук, директор НИИ Албанистики,
член Союза писателей России



































1. ДЕРБЕНТ ШЕГЬЕРДИЗ

Фикирдиз гъваш вири дуьне –                И шегьердин сурагъ ава.                Дербен лугьуз, сифте бине                Кутунихъни дамагъ ава.

Ажеб гуьзел шегьер я им,               
Гьич тежедай тегьер я им,               
ЦпицIрин бул бегьер я им,               
Гьар камуна са багъ ава.

Багъдатдиз ухшар я шикил,               
Ачух жеда гьар са гуьгьуьл,                Са пад я дагъ, са падни гьуьл,               
Майдан, къурух, яйлах ава.

Гьализ балкIан, гьализ файтун,                Гур я кIвалах хъуьтIуьн-гатун.                Бухарадин бармак, палтун               
АлукIунин саягъ ава.

Карвансара, чайхана бул,               
Анжах кIанда жибинда пул.               
Къабгъан, чувуд, къажар, мугъул –                Мерд лезгидин къужах ава.

Рахадайла мецер ширин,               
Агьалияр акьул дерин,               
КIватI жез санал багъда серин,                Чаргьавизни булах ава.

Иервилив ийиз гьейран,               
Сейрангагьдин я вун майдан,               
Абукевсер булахрин ван,                Инсанрин гур ягънагъ ава.

КIуьд куьчеда жерге-жерге               
Мусурманрин кIвалер еке.               
ЧIижер кул хьиз авай куькве               
Базарра вуч лагъ-лагъ ава!

Садбур миях, садбурни ях,               
Гьамбал кIулал алаз къалтах…                Фияр, Хпеж – магьир кIвалах-                дай устIаррин даях ава.

УстIарар я куьче-куьче,               
Гьардаз ава вичин пеше.                Пенжерайра буьлуьл, шуьше,               
Гьаят, балхун, утагъ ава.

Мугьманар къвез гьар бередай,                Гьам Ахцягьай, гьам Куьредай,               
Аштерхандай, гьакI Шуьредай,               
Гьардаз ина къунагъ ава.

Гьам Бакуда, гьам Ширванда
Ви ад ава, пара к1анда.
Асландин рик1 аваз чанда,
Ваз ахъа тир къужах ава.

СтIал Сулейман гьич гафар               
Рахадайд туш алачиз кар:                Магьшур я ви вири затIар –                НеренкIеле, Каспидин тIвар…                Дуьнйада ви дамах ава.               

1886-1890



ДЕРБЕНТУ
               
Летит Дербент сквозь дым веков,
А сколько тех веков – бог весть.
И славен он средь городов,               
Хоть в мире городов не счесть.

Как описать его в словах?
Он тонет в листьях и цветах,             
И тяжких лоз в его садах               
Не счесть, и тех садов – не счесть.

Похож он очень на Багдад:
Простор, куда ни бросишь взгляд –
От волн морских до горных гряд…            
И пастбищ, и лугов не счесть.

Вон конь летит, вон фаэтон…
Народ идёт со всех сторон;
В пальто, в папахах ходит он,
Но пота и трудов – не счесть!

Полно чайхан. Зайди скорей,
Всегда лезгины ждут друзей!      
Будь ты каджар, кабган, еврей, –
Для гостя добрых слов не счесть.

У горожан приятна речь;
Чтоб ум от зноя уберечь,
В садах тенистых ищут встреч,               
Где звонких родников не счесть.

Там громкий смех, и шёпот пар,               
И вод журчанье у чинар…
Наверно, так журчит Кавсар…
Дербент, твоих шумов не счесть!

Богатых мусульман дома
Стоят молчком, добры весьма.
А на базаре – кутерьма,
И разных удальцов не счесть.

Кто на коне сидит, кто пеш;
Амбал с седлом, силён и свеж.
- Умельцы есть, Фияр и Хпедж?
Ответных голосов не счесть.

Сто мастеров – и каждый сыт;
У их домов безбедный вид:
В любом окне хрусталь блестит,
Балконов и дворов не счесть.

А сколько здесь гостей с утра!
Здесь ходит вся моя Кюра,
Здесь Астрахань, Ахцах, Шура…
Все здесь – и кунаков не счесть.

Ты и в Ширване, и в Баку
Любим, Дербент!.. Но не солгу:
Ты сердце льва явил врагу –
Дербентских смельчаков не счесть.               

Твой Каспий и Нарын-кала
Прекрасны!.. Так звучит хвала               
Веков, чья слава не прошла…
И Сулейман из Стал-села
Уверен: тех веков – не счесть.

1886-1890






ТАВАТ

Лайих я ваз тариф иер,               
Вун ашкъид булах я, тават.               
Сарар седеф, пIузар гегьвер,               
Чинардин бухах я, тават.

Пехил хьанва вал къизилгуьл,               
Женнет цуьк хьиз я ви гуьгьуьл.               
Язух ша ваз факъир сефил,               
Ачух жуван багъ, я тават.

Къекъвезва вун къветрен ериш,               
Гуьзеларив я вун вердиш.               
ЧIулав вилер гуя къизмиш               
Гатун нисен рагъ я, тават.

Вун акурдахъ амач аман,               
Ви гуьрчегвал я са дарман.               
Ашукь бендеяр, са лукьман,               
Вавай жеда сагъ, я тават.

1900



ТАВАТ

Как перлы, зубы; юный стан –
Чинара… Ты стройна, тават!
Сквозь славословия туман
Идёшь, лишая сна, тават.

На зависть розам, тих и свят               
Души нездешней аромат.
О, сжалься – и пусти в свой сад,               
Где зреют времена, тават!               
               
Средь тех, чей юный лик пригож,
Ты куропаткою плывёшь.               
Твой взор с палящим солнцем схож:               
Глубь глаз твоих черна, тават!

Как быть? Всё валится из рук…          
Но лечит от сердечных мук               
Лишь красота. И сей недуг
Ты исцелишь одна, тават!

1900



МАРИЯТАЗ

И Куьреда чаз, етимриз,                Акурди туш рагъ, Марият.   
Кесиб-куьсуьб чаз, итимриз,               
Чанар хьанач сагъ, Марият.

Бахт юзанва, атанва зун         
И жигъирдиз, акваз кIанз вун.                Къуьлер дигмиш гьа и дугун      
Заз я женнет багъ, Марият.

Атана заз гафарин ван,                Рахана зав кIани инсан. 
Ви суьрет, ви къамат масан               
Зи чандин я тагъ, Марият.

Емишар сад хас хьайила,       
Наврузбегни свас хьайила,               
Чи кьве жасад кьаз хьайила,               
Чи рикlep я чагъ, Марият.

Сулеймана ахъайна ваз,      
РикIин гьарай, рикIин гъараз.               
Дад-бидад, вун лувар хьухь заз,               
Тамир вилел нагъв, Марият.

1900-1902



К МАРИЯТ               

В Кюре сиротам-беднякам
Не светит белый свет, Марият.
Нет сил у нас, нет счастья нам,
Везучей доли нет, Марият.         

Но на мгновенье пала мгла –
Ты по тропе, смеясь, прошла.
В поля хлебов тропа вела –             
То в кущи рая след, Марият!

Я говорю – и слышишь ты.
В твоих чертах – свет доброты.
Сияют чудные черты
Сквозь толщу горьких лет, Марият.             

Как два плода судьбы одной,
Пройдем мы вместе жизни зной.
Волшебный гимн любви земной
В созвучных душах спет, Марият.          

Глубь сердца Сулейман открыл…
О, дай мне пару мощных крыл,
Чтобы взлетел я, полный сил!
Не плачь – и дай ответ, Марият.

1900-1902

ГУЬЗЕЛ ЯР

Гада
Гьайиф къведа заз ви кIвачер,               
Къекъвемир вун ях, гуьзел яр.                Заз на тагуз вав гвай ичер,               
Инсаф авач вахъ, гуьзел яр.

Руш
Гьайиф къвемир ваз зи кIвачер,                Туш абур члахъ, гуьзел яр.                Гьинай гуда за ваз ичер?               
Гвач зав бахча, багъ, гуьзел яр.

Гада
ЧIугвадай кьван ви агьузар,                Зи ширин чан хьана бизар.                Гьикьван чIугван за ви азар,                Къала са дуьз ряхъ, гуьзел яр.

Руш
Ахьтин гафар рахаз наши,                Хъуьруьрмир чал эркек-диши.               
Са кепекни гвачиз харжи,               
Вав гва хупI дамах, гуьзел яр.

Гада
Вун акурла, зун я гьейран,               
Гумир зи чандиз и зиян,                Эй сивиз кьей таза жейран,               
Цуькведин яйлах, гуьзел яр.

Руш
КIан хьунарни жеда, гьелбет –               
Фикир ая вуна хевлет,                ГьикI ятIа дуьнйадин адет:               
ЧIугу харжи, твах, гуьзел яр.

Гада
Ихтибар кьий маса рушан –               
Кутаз титаз вичик лишан,                Ша акъудмир вуна зи чан,               
Къалаз эрчIи хъвяхъ, гуьзел яр.

Руш
Аквазва заз вун гьар сана,               
Иер фагьум а я вуна,                Гьикьван къвазда вун ксана,               
Мус жеда уях, гуьзел яр.

Гада
Фагьумзавач на зи гьалер,               
Эхир чIурда на чи кIвалер.               
Чап килигиз заз ви вилер,               
Мийир зун къурвах, гуьзел яр.

Руш
Ваз чидач – масдавай жузур,               
Эл-адетдив лишан кутур.               
Кьве милиян ая гьазур –                Вегь жуван къармах, гуьзел яр.

Гада
СтIал Сумейман я шаир,               
Чизамач заз ийир-тийир,                Санал хьана хийир-шийир,               
Жен чун кьвед уртах, гуьзел яр.

1902


ВЛЮБЛЕННЫЕ

Юноша
Такими ножками ходить               
Не надо, золотко моё!               
Такие яблоки носить –               
Бравада, золотко моё!

Девушка
Своими ножками ходить   
Я рада, золотко моё.               
Зачем мне яблоки носить?               
Нет сада, золотко моё. 

Юноша
Давно моё житьё-бытьё               
Летит к судьбе на остриё.               
Сердечко нежное твоё –               
Награда, золотко моё.         

Девушка
Эй, не смеши людей, постой!               
Желаешь глупой речью той               
Меня увлечь? Карман пустой –               
Преграда, золотко моё.

Юноша               
О, не губи надежд земных!               
Хочу быть жертвой уст твоих,               
Лань молодая, глаз моих               
Услада, золотко моё!

Девушка
Как люди делают? Плати               
И замуж предлагай идти.               
Тогда не будет на пути               
Разлада, золотко моё.

Юноша
Прекрасных глаз не опускай,               
Взгляни в упор, надежду дай,               
Верни мое сердечко в рай               
Из ада, золотко моё.

Девушка
Обдумай всё без суеты,               
Рассудком смерь свои мечты.                Ох, ждать, пока проснешься ты –               
Надсада, золотко моё!

Юноша
Как быть? Не знаю ничего...               
О, чародейство, колдовство!               
Прошу ответа твоего               
И взгляда, золотко моё.

Девушка
Не знаешь сам, спроси других.               
Два миллиона! Сыщешь их –               
И вмиг уйдет из глаз твоих               
Досада, золотко моё.

Юноша
Я, Стальский Сулейман, – поэт.               
Пойдем вдвоём сквозь толщу лет!             
Узнаем вкус и вечных бед,      
И лада, золотко моё.

1902



БИЛБИЛ 

Акьахна са кьакьан тарциз
Бегьер гудай ичин, билбил.
Вуч чIал ава а ви ванциз,
Гьарайиз я кIвачин, билбил.

Мягькем кьуна вуна и тар,
Тамам ян бес амай шартIар?
Саймиш тийиз чи жемятар,
XyпI кIевида ви чин, билбил.

Гьич чIал авач ви гьалариз,
Дамахзава на эллериз.
Аквадачир вун вилериз,
Вяде тиртIа хъуьтIуьн, билбил.

Заз чир жед вун ятIа къучагъ:
Зун акурла жемир къачагъ.
ЦIи гьикI тир ви дуланажагъ,
Тух тирни ваз, гишин, билбил?

ЦIинин кьуьдни хьана пайгар,
Дегиш хьанач мад ви рангар.
Гила хибни хьана азгар,
Йикъар фена чишин, билбил.

Жагъура ваз са кIеви рук,
Гьалт тавурай вал чинерук,
АкатайтIа адан хурук,
Ахпа за ваз вучин, билбил!

Жагъура ваз чка секин,
Ша жемир вун акьван эркин.
Заз акурд туш вун кьван йигин
Граммофон, машин, билбил.

Хьана къвазмир вун икI тахсир,
Пашман жедай кар я эхир.
Кьве-кьвед хьана гьар са ничхир,
Къайгъудик ква чпин, билбил.

ГьакI нубастуз ийимир къал,
Гатфар къведа сад-вад йикъал.
Сулейманан ша вун мукьвал,
Са кIус ваз тамашин, билбил.

1902-1905




СОЛОВЕЙ

Ещё ни листьев, ни плодов
На ветках яблони моей,
А ты уж петь с неё готов,
Нетерпеливый соловей.

Ну, как дела твои? Опять
Начнёшь на высоте свистать,
А нас не будешь признавать,      
Себялюбивый соловей?

Опять кичишься невпопад?
Тебя ведь не отыщет взгляд,
Когда листва оденет сад,
Эй ты, спесивый соловей!

Постой, разбойник, не спеши!
Как зиму прожил, расскажи.
Не голодал ли ты в глуши,
Вольнолюбивый соловей?

Похоже, нет. Средь наших скал
Мороз не шибко лютовал.               
И твой наряд не полинял,         
Жизнелюбивый соловей.

Ну, что же – в рощицу лети!
И ястреба не встреть в пути,
А то тебя мне не спасти,
Мой торопливый соловей.         

И приглуши-ка свой трезвон,
Возьми неспешный, ровный тон.
Ты не машина-граммофон,
А лишь крикливый соловей.

Напрасно времени не трать,
Чтобы потом не горевать.
Придет пора гнездо свивать –
Не спи, хвастливый соловей!

Пока ж не начало теплеть,
Не надо слишком громко петь.
Дай Сулейману разглядеть
Тебя, кичливый соловей.

1902-1905




АХЦЯГЬ ГЬАЖИДИЗ ЖАВАБ 

Рахамир вун акьван кIевиз,                Герек туш а ванар, «къуччагъ».
Чир хьухь, гила за ви сивиз               
Ягъда мягькем дапIар, «къуччагъ».

Эвел вуна зи гьал жузур,       
Ахпа къала, це на ви зур.               
Акурд я заз са виш агъзур               
Ви къилихдин ламар, «къуччагъ».

Ша терг ая на а пеше,               
Зи межлисда вун къвеч виже.               
Вазни чир хьухь, фидач ише               
Ахьтин хъенчIин къапар, «къуччагъ».

Тваз кIан жеди ваз зун кIеве,               
А усалвал кьач за хиве.               
Эхирни пашмандан сиве               
Гьатда ламран цIапар, «къуччагъ».

Мийир вуна маса гиман,               
Кьиле фич вавай гьаяман,               
Жедач ви дердиниз дарман,               
Куьрсарда на япар, «къуччагъ».

Ву-хьтин шумуд алан-къулан-               
диз ягъайд я хьи за палан!               
Заз кичIеда, ваз жез залан,               
Гзаф ягъайтIа пар, «къуччагъ».

Гьич са затIни тушиз кими,               
АцIанава зи зирзими,               
Даяз туш парахут-гими –               
Дериндава лабар, «къуччагъ».

ГатIунмир вун зав кIевелай,               
Аватда халкьариз виляй,               
Акъудналди михьи гьуьляй,               
Куьтягь женни ятар, «къуччагъ».

А чIалар гваз залай алат,               
Эхир жеди ваз хажалат.               
Геж чир жеди ваз агьвалат,               
Сулейман я зи тIвар, «къуччагъ».

1905




ОТВЕТ ГАДЖИ АХЦАХСКОМУ

Грозна, криклива речь твоя,
Но не пугай народ, «смельчак»,               
А то замок повешу я
На твой шумливый рот, «смельчак».

Узнай сперва, кто я таков,
А там стращай грозою слов.
Я тысячи таких ослов
Встречаю каждый год, «смельчак».

Уймись!.. Уж если напрямки,
Тебе кичиться не с руки:               
Я мастер – а твои горшки               
Никто ведь не берёт, «смельчак».

Загонишь в угол? Идиот,
Случится всё наоборот!               
Тот, кто дела свои клянёт –
Ослиный кал жуёт, «смельчак».

Не утешайся сном тщеты:               
Уйдут слепящие мечты –               
И уши вмиг опустишь ты,
Как бесталанный скот, «смельчак».

Немало погрузил вьюков
Я на таких вот ишаков.
Я навалю таких мешков,
Что враз тебя шатнёт, «смельчак»!

Чего мне там недостаёт?
Мой погреб полон круглый год!
Мель обойдя, мой пароход
На глубине встаёт, «смельчак».

Не лезь – упасть немудрено!
Не черпай море – всё равно
Не станет маленьким оно
И с места не уйдёт, «смельчак»,

Запомни: не сбежишь в кусты –
Не оберёшься срамоты.
Я – Сулейман, пойми! А ты –
Всего лишь виршеплёт, «смельчак».

1905




ГЬАЖИКIА

Уьмуьраллагь зи яшинда               
Заз гьич тахьай ван хьана ки.               
ЦIи Куьредиз хупI гишинда,               
И кар заз дакIан хьана ки.

Гьелбет, булда и гьажикIа,               
Нез жез минкин авач вакIа.               
Тамам Дагъустанда, ЯркIа                ЦIи индан девран хьана ки. 
            
ЧIур хьуй вич акъатай ери!               
СтIалар, чIугвамир кири.                КIватI жез Дагъустанни вири               
Пут – манат! – мизан хьана ки.

Авуна  за са кIус дадмиш:               
Йад тахъвайтIа жеда бамиш.               
Туькьуьлвилиз лап наргимиш,               
Им кьифрен дарман хьана ки.

ТуьтIуьнкайни авач чара,               
Недайла акIида сара.               
Са пай туна хквез хьра,                Им чIуру фарман хьана ки.

Хъипи машмаш хьиз я тини,               
Фан рангни я яру хини.               
Сиве турла туькьуьл хинни,               
Анал зун гьейран хьана ки!

Дад акурла тим жеда тух,               
Минкин амач мад нез артух.                Сарубугъда туна кьулухъ,               
Хархардиз майдан хьана ки.

Машиндалди бул хкведа,               
Теспягьдилай твар екеда.                Заз дакIан затI и уьлкведа               
Чи кIвализ мугьман хьана ки.

Фагьумайла вичин тегьер,               
Хъсан яз аквада бегьер.                Эрекьдилай ажи-зегьер:               
Зун тахъвай пиян хьана ки.

Пул ганач лугьуз ви гъиле,               
Авунан на заз и гьилле?               
Гьар фуъ недайла чи кIвале               
Хьайид йикь-шуван хьана ки.

Вич ктIайд яз, къимет масан,               
Рекьиз къаст ян вид зи хазан?               
Векьелар Малла Рамазан,               
Ам батIул дуван хьана ки.

Гана лугьуз шейъ аламаз,               
Ихьтин кардан бес, ярамаз?                Ви кьилив зун ваз, аннамаз,               
Ахмакь Сулейман хьана ки.

1908-1909


КУКУРУЗА

Сколь ни живу, про этот трюк
Не знал… А он обычным стал.               
В Кюре бесхлебье. И вокруг.
И голод тот трагичным стал.

Есть кукурузный корм, – но тот
Такой ведь, что свинья не жрёт.
И всё ж он нынче в ход идёт,
Всем другом закадычным стал.

Эй, стальцы, не берите в долг
Те зернышки, заешь их волк!
Как вышло, не возьму я в толк,
Что корм гнилой привычным стал?               

Я на зуб взял одно зерно:
Мышей травить им не грешно.
Не корм – мышьяк!.. Как ни смешно,
Он ядом преотличным стал.

Печь хлеб? Но ведь прилипнет он
К печной плите… Какой резон
Ему идти оттуда вон? –
Сей выход неприличным стал!

Из теста цвета «абрикос»
Хлеб рыж, как краска для волос;
На вкус – хинин… Реши вопрос:
С чего я ироничным стал?

Отведав, больше не тянись
К той хне, – ты сыт ведь, согласись?
Пшеницу побоку!.. Путь ввысь
Для дрянь-зерна логичным стал.

Машины – вот ещё беда! –
Его везут туда-сюда…
Тот корм, что я ругал всегда,
Моим же гостем личным стал!

Лежит передо мной – и что ж,
Снаружи, вроде бы, хорош…               
Проклятый корм, ты с водкой схож:               
Не пил я – а комичным стал!         

А ты, что в долг его мне дал,
Наверно, так и замышлял:
За стол садимся – вновь скандал…
Я дома горемычным стал!               

Эй, векелярский хитрован!
Нас травишь, а доход в карман?
Мулла, чье имя Рамазан,               
Наш договор циничным стал!

Иль, дрянь свою доходно сбыв,
Решил, что ты братолюбив,
А Сулейман, ища мотив,
Разиней романтичным стал?   
         
1908-1909





КАВХАДИЗ

Жеч ина ресед-салагъа,               
Я эллер, чун инлай чкIин.               
Вядед кьванни хуьр элягъа,               
Белки, чаз масанал туькIуьн.

Гьикьван ягъайтIан куьне юкI,               
Къведач инал я кIан, я кIукI,               
Жемятар, куьн инлай чукIукI,                Ая кван квез маса минкин.

КIватI жеда куьн гьар агъсакъал,               
Гъиле кьуна теспягь-къукъвал.               
Гьак нубатсуз-из къалмакъал,               
Динж куьз тадач куьне мискIин?

Жафа хьана и кент-худа.                Кьве кепек пул туртIа гъута,               
Жемятарни маса гуда.               
Инсафсузвал вуч я рикIин!

Тим я лугьуз, вич са хаса,               
Эхир чунни гуда маса.               
Гъиле кьуна къукъвад аса,                Им чи винел хьана кескин.

Чизамач чаз ийир-тийир.               
Гьич гудайд туш им чаз хийир.               
СтIал Сулейман я шаир,               
ТIем акакьдач-ман, за гьикIин!

1909


СТАРШИНЕ

Опять в ауле, как назло,
Порядка нету… Эй, народ!
Перенесём свое село –
На новом месте повезёт!

А если нет? Тут мерь не мерь,
Не обойдёшься без потерь…
Но что же делать нам теперь,               
Куда деваться от забот?               

Вновь старики, скрывая злость,               
С собою чётки взяв и трость,               
В мечеть плетутся на авось…             
Мечеть тут ни при чём, народ!

Разлада корень, ясно мне,
В проклятом нашем старшине –
Вон в том спесивом болтуне,
Что тростью машет и орёт.

Тупая, лютая душа!
Власть беспощадную верша,
Он всех продаст за два гроша!
Но кто ж поганца уберёт?

Есть Сулейман в ауле Стал,
Он правду молвить не устал.
Но он поэт, он слишком мал,
Чтоб гада выжить… Эй, народ!

1909





ФЕКЬИЯР

За лугьун квез квек квай хесет,               
Гъавурда куьн гьат, фекьияр.               
КIантIа куьне ая гуьзет,               
Лап иер дикъкъат, фекьияр.

Зирек халкьар я куьн гатуз,               
Техил хкведайла гъутуз,               
КIватIиз ам ичIириз кIатIуз,               
ТIалабиз закат, фекьияр.

Санал гуз хьайтIа садакьа,               
Жеда куьн межлисдин юкьва,                Ашдив жеда пара мукьва,                Айиз гьерекат, фекьияр.

Гьич чидач квез квек квай тахсир,               
Фагьум куьздач етим, есир?               
Заз чидайд я куь рикIин сир.               
ГьакI я агьвалат, фекьияр.    
               
Куь акьул кьаз куьне дерин,               
Лежберарал айиз хъуьруьн,               
Хуьрек кIанда даим ширин,               
КIвални жен хелвет, фекьияр.

Даима сам-поповдин чай,               
Магьут чухва, ластик валчагь.               
Гар галукьзамаз жез начагъ,               
Жедач квехъ такьат, фекьияр.

КIелзамазди са элифар,               
Закатдикай рахаз гафар.               
Акъатзамаз пуд варз гатфар,               
Шешел къачу, гьат, фекьияр.

Техил хтайлахъди гъилиз,                Тарс акъуд тавуртIан кьилиз,               
Гьар кас ахпа вичин кIвализ               
Элкъвез кьулухъ кат, фекьияр.

Гатуз жеда квев дамахар,               
Ахъайиз межлисра махар.               
Гьар йифиз аквадай ахвар               
Жеда квез хейрат, фекьияр.

Гьамни иисаф жедан мегер –               
Акьван пехил хьунухь рикIер?               
Кутуна дуьнйадик лингер,               
ЧIурун ян ният, фекьияр?

Ашдикни жен пapa ягълу,               
Жедайвал руфунар дулу.               
КIаникиз къаткида далу,               
Жедач квехъ гъейрат, фекьияр.

Гьардан вилик са истикIан.               
Вегь шекер бул, такурай кIан.               
Сулейман квез жемир дакIан,                ГьакI я гьакъикъат, фекьияр.

1909-1912




МУЛЛЫ 

Уж не взыщите, в этот раз
Я посвящаю вам, муллы,
Чистосердечный свой рассказ…
Внимайте же словам, муллы!

Когда в мечеть несут зерно,               
Проворны вы – немудрено! –               
Ведь вам в лари течет оно               
И к вашим льнет рукам, муллы.    

Когда поминки где идут,
Вы тоже сразу тут как тут –
Поближе к плову… Бродит зуд
По вашим животам, муллы.

А вот при виде вдов-сирот
Ваш взор куда-то вбок идет.
Но почему? Молчит ваш рот.
Тогда скажу я сам, муллы.

Гордясь башкою плутовской,
Смеясь над бедностью людской,
Вы вкусно жрёте день-деньской
И предаётесь снам, муллы.               

В черкесках тонких щеголять,
Чай от Попова распивать,
От сквознячка лежать-хворать, –
Вот что для вас бальзам, муллы.

Читая суры до весны,
Закятом вы увлечены.
Мы в поле выходить должны,
А вы – с мешками к нам, муллы.

«Давай закят – закон таков!»
И вот, забыв учеников,
Кряхтя под тяжестью мешков,
Вы мчитесь по домам, муллы.

И снова дурите других…
А в сновидениях ночных
Вас нежит запах туш мясных –
Ваш вечный фимиам, муллы.

Вошло бездушье в вашу грудь.
Неужто это – к Богу путь?
Дано ли мир перевернуть
Таким вот рычагам, муллы?

Ваш плов и так жирён весьма.
На что ж направлен труд ума?
Храпеть, нажравшись задарма –
Ведь это стыд и срам, муллы!

Но что поделать – ваша власть.
Что ж, сыпьте сахар, пейте всласть...
Не надо Сулеймана клясть,
Ведь не солгал он вам, муллы!

1909–1912





ГЬАФТЕ БАЗАР

Ви тапусни кукIва галаз
ЦIу ярай вун, гьафте базар,
Ява касдин давла галаз!
Арифдаррин желе базар!

Кьуд пад хьана чIупни чIулав,
Паб вилик ква, гъуьлни къвалав.
Къвалал тагъар, тагъарда сав,
Чурудални хине, базар.

Паб жеда вад кака къачуз,
Бес зун фида пака лугьуз,
РикIяй «Ашна! Ашна!» лугьуз...
Итим я са семе, базар!

Бязи гъуьлер – шумуд фасад! –
Темягькарар чебни са-сад,
Пабни гьайиф къвеч, пулдин ад
Кьада анжах вине, базар.

Са бязиди, юзуриз тум,
Жеда вичин гъуьлуьз гуз рум:
Мягьтелариз дуьнья ярум
КIан я пекдин фите, базар!

Дишегьлияр ийиз тади –
Хзан рикIел алач ади –
Дамахарна кьуьдди-гадди,
Гьатнава ви рекье, базар.

Савдагардиз хъицикь гьатда,
Келлегуьздиз са чIикь гьатда.
Хенледадиз тифрикь гьатда,
Фитнечидиз – фитне, базар.

ВацIун улам кутаз кIвачик,
Итимди паб гьалда вилик:
«Алад, хийир жеда кIвалик,
Чидини я Куьре базар!»

Дишегьлиди, хьана ява,
Хендедадив ийиз савда.
Верчни, кIекни емиш, гьалва...
Ви кьисмет жен тегьне, базар?

Пуд виш хала хьана гьисаб,
Гена винихъ гуз хьанач таб.
Сулейманахъ авач жаваб:
Ам кузва ви хъиле, базар.

1910-1915


ВОСКРЕСНЫЙ БАЗАР

Пусть хоть сейчас – иль через год –
Лотки твои сгорят, базар!
Ты для глупцов – душистый мёд,               
Для умных – чистый яд, базар!               

Вот муж с мешочком толокна:
Покрыта хною седина,
А впереди летит жена…
Куда они спешат, базар?

Ей надо лишь яиц пяток,
Ведь завтра ей назначен срок
(А срок назначил ей дружок)…
Муж-простофиля рад, базар:

Покупок меньше – крепче сны,
Ведь деньги каждому нужны,
И не убудет от жены…
Такие всё простят, базар!             

А вот другая, погляди:
Супруг шагает впереди.
«Платок немедля мне найди!».
Виляет ее зад, базар.

Снуют в кругу пустых хлопот;
Забыв семейный обиход,
Красу наводят… Круглый год
Пути к тебе торят, базар.

Купец овчину тут найдёт,
Дурак – лучину иль помёт,
Вдова – ночных мечтаний плод,
А лжец – наветов смрад, базар.

Порой, в заботах о куске,
Супруг велит жене в тоске:
«Ищи барыш, как брод в реке,
А то на кой нам ляд базар!»

И вот уж дочери грехов
Вдовице ищут женихов,
Кур продают и петухов…
И все тебя корят, базар!

Тут баб, наверно, сотни три…
Сиди, считай хоть до зари!               
На Сулеймана не смотри:
Он дикой злобой смят, базар!

1910-1915


***
Жемятар, заз акуна сад,               
Дамах гваз гъил эчIевайди.                Вирт я лугьуз хьанай заз шад,               
Шур я кьван вич кьечевайди.

Фагьумна за вичин тегьер:               
Сив кьакьунда сегьер-сегьер.               
Гьи жуьре ваз кIантIан зегьер               
Я къапуна вичевайди.

Нагагь са затI вичиз къаншар               
ХьайитIа, ав чIугвад нашар.               
Тумун кIвенкIвел аламач чIар,               
Йиф-йугъ талгьуз гъуьрчевайди.

Вич залайни шайи фяле,                Къекъведа къан аваз пеле.               
Акур касдин фида зегьле,               
Патрумдаш я хъуьчIевайди.

Фагьумдач жегьил, я къужа,               
Жизви крар твада гужа.               
Хвакьей касдин буьркьуь ружа               
Даим вини кIвачевайди.

Рекье йифер-къар чIугуниз,               
Дурумлу я пар чIугуниз.               
Айибмир, лап ар чIугуниз               
Даим вичин пешевайди.

Я акъвазич сивни секин,               
Я рахадай гуч ваз минкин.               
Акьахна гьа кIулаз кескин               
Ишлемишиз вижевайди.

Килигайла – тим я сейке,                Фитнедивди чIурда уьлкве.                СтIал Сулейманан рикIе               
Экв аквадай шуьшевайди.

1914



***
Какой гордец, – смотри, народ! –
Торчит в краю забытом сём.               
Творог солёный, а не мёд
Лежит в горшке немытом сём.

Без смеха глянул я: эхма,               
Зевает широко весьма!
Немало злобы и дерьма
В горшочке ядовитом сём.

Коль будешь рядом с ним стоять,
Он пасть не будет закрывать.
И лысый хвост не сможет лгать
О малом плодовитом сём.               

Бедней меня; во лбу – вражда;
Я не забуду никогда
О тех глазах, где спит беда,
О патронташе шитом сём.

Равняет деда и юнца;               
Слепые пули наглеца –               
Чтоб умер сын его отца! –               
Ждут жертв в миру несытом сём.      

Зато вынослив. День и ночь
То, что другим не уволочь,
Тащить готов (осёл, точь-в-точь!)
Он на пути разбитом сём.               

Что ж, пусть болтает, пусть орёт,
Мы ж будем тихо, без забот
Возить, что надо, круглый год
На ишаке сердитом сём...               

Нет у ретивых дурачков
В душе всевидящих очков!
А Сулейман любой покров
Срывает в мире скрытом сём!

1914




СУМАВАР

Ша жемир-тIун вун чаз мукьвал,                Къваз чавай яргъа, сумавар.                Твамир на чи арада къал,               
ИкI фитне-гъавгъа, сумавар.

Паташов вич хьайла зурба,               
Ахцигна келледал тypбa,               
Фагьумда на кIвални уба,                Бугъ акьаз къава, сумавар.

Им са деб гьатнава чина –               
Михьи йад цаз таз пичина.               
Атайла мугьмандин чина               
ХупI уьзягъвал я сумавар.      

Чайчиди цаз нубат-нубат,                Ягъиз таз цIикьвед макьамат,                Гьар са гьава, гьар са бубат,                Межлисдин агъа, сумавар.

Жергеда тваз истикIанар,               
Жунгавди хьиз айиз ванар,               
Ава кьван вахъ ажеб гьунар,               
Гум къугъваз цава, сумавар.

Даим хъваз на и къарасу                Гьич ви рикIел къведач хьи зуъ.               
Ширин чайдихъ галаз насу                Чандиз я дава, сумавар. 
   
Ферз-суьннет туькIвейла жуван,               
Куьчедихъ акъудна айван,                Паравузди хьиз айиз ван,                Жеда вун лавгъа, сумавар.

Ша, мижер вун акьван дирбаш,               
Я вун хинкIар туш, я бузбаш.               
Вавди сад жеч там баша-баш,                Як квачир шурва, сумавар.      
            
Гьар итимдиз туш вун герек,                Я фуъ туш, я маса хуьрек.                Недай затIар – шур, цурунек               
Адаз хьуй хава, сумавар.         

Папав-чай къимет багьа тир,               
Лимун кутаз, чкIиз атир,               
На чаз чирун икI ви къадир               
Туш мирвет-рава, сумавар.

Гьар гьи касдиз хьайтIа девлет,               
Гьадаз вуна айиз гьуьрмет,                Кесибариз тийиз рягъбет,                ЧIурмир чи гьава, сумавар.

Эхцигайла рагъдан, сегьер,               
Ялгъуз хъунухъ я вун зегьер.               
Сулейманаз чидай тегьер, –               
Фагьум кван жува, сумавар.

1915



САМОВАР

Горяч ты больно уж… Ну, как
С тобой ужиться, самовар?
Подальше встань!.. Не фыркай так!..               
Не надо злиться, самовар!..

Как сам Паташев, величав,
Над головой трубу задрав,
На всех глядишь… Смири свой нрав!            
Кончай дымиться, самовар!
      
Чтоб перед гостем не краснеть,
Мы взяли моду – воду греть.
Всем, кто зашел, теперь и впредь            
Дадим напиться, самовар.

А ты, дружочек дорогой,
На дюжину ладов нам пой.
Приятно с пира тамадой
Нам веселиться, самовар!               

Пускай стаканы, стоя в ряд,
Как ботало бычка, звенят,
Пусть к небесам, лаская взгляд,               
Твой пар струится, самовар!               

Но и себя не забывай –
Из чистых родников хлебай.               
Ах, с сыром пить твой сладкий чай –
Как вновь родиться, самовар!

Одна беда – свершив намаз,         
С балкона ты гудишь на нас.
Чванлив твой паровозный бас.               
Зачем гордиться, самовар?

Зачем кичиться, жаркий наш?       
Ты не хинкал ведь, не бозбаш.
Нелеп заносчивый кураж
Твоей водицы, самовар!

Не все в тебе находят прок!
Для тех, кому так мил чаёк,
Пусть на айран и на творог
Запрет ложится, самовар!

Да, чай Попова пахнет так,
Что сердце мрёт у бедолаг –
С лимоном он!.. Но ты ж не враг,               
Чтоб так глумиться, самовар!               

Встаёшь богатым на столы?
Приди и в бедные углы!
Тем, кто убоги и голы,               
Дай угоститься, самовар!

И Сулейман поставить рад               
Тебя… Но люди говорят:
Пить в одиночку чай – пить яд.
То небылицы, самовар?               

1915


ПИС ПАПАЗ

За лугьун квез са пис папан агьвалат,
Яргъал акъваз – вал фасад дуьшуьш жеди.
Гьич алатич валай а гъам-хажалат,
А савдадал вун лап ягъалмиш жеди.

Паб гъуьл хьайла, тежез хьайла гьуьрметар,
Квез герек я мад а мехъер зегьметар?
Гагь макъамда дишибурун къиметар,
КIантIа кач хьуй, манатар вадвиш жеди.

Зид лугьун я: гатIунмир вун сифтедай,
Кал туш хьи ам, гуз-къачудай гьафтедай.
Агална рак, куьлег туна чефтедай,
Кьил туькIвейвал къуншидиз дуьзмиш жеди.

Килигайла, чинай я вич иерди,
Гаф лагьайла, жаваб гуз пис тегьерди
Ахьтин дад гуч гьич са агъу-зегьерди,
Сиве тваз жеч, ам лап наргимиш жеди.

Акур бере жуваз адан амалар,
Рахкурда-луз ийид вуна хиялар.
Акур бере къулав куьлуь аялар,
Гьар патахъ физ, рикIни ви тешвиш жеда.

Вучда вуна гьа папакай, хцикай,
ГурцIул тушни хкатдайди кцIикай?
Кефни хана жуван, гьадан мецикай,
Азар тушиз, чанни ви пузмиш жеди.

КIантIа рахух вун гьадав лап мецелди,
Гъил хкIур кьван, акъучIиз физ варцелди,
Чинебан сир акъудда ви къецелди,
Нар деве хьиз вич вичиз къизмиш жеда.

Гьикьван гайтIан вуна адаз несият,
Гьич терг ийич а фасикьди хасият.
Даим-эбед алат тийир азият, –
Ам муьтIуьгъ жеч, эхир жув вердиш жеди.

Гьич кьиле фич а пис папав луькIуьна,
Гаф лагьайла, физ акъвазда рикIина.
Лугьуда на: гъаначиртIа кешкина,
Гьакьван бетер пис ахмакьдин руш жеди.

Чидач адаз ягъун-гатун, рекьидай,
Вахъни хам жеч, адан гафар эхидай.
Къулан лугьуз, къачур хейрат илхидай
Гьалнамазди лап ламран ериш жеди.

Квез я а паб, гъуьлуьн кефи акI хадай,
Вядедамаз акъуд ви гъил яхадай,
Ст Iал Сулейман, икI зурбаз рахадай,
Папан кьилив вични лал байкъуш жеди.

1915


О ВРЕДНОЙ ЖЕНЕ               
               
Избави, Боже, от жены сварливой!       
Тот, кто ей мужем наречённым будет, 
Узнает мрак судьбины несчастливой,
В союзе брачном удручённым будет.
               
Коль жить с такой – зачем  на свадьбу траты?
Скандалы-ссоры, вы дороговаты!
Ведь за жену полтыщи просят сваты,
И тот запрос порой резонным будет.               
               
Ох, не спеши!.. Ведь ты не коровёнку   
В свой дом ведешь, а бойкую бабёнку.            
«Куда, жена? – «К соседке!» – Ей вдогонку               
Зря не кричи, – их трёп бессонным будет.               
               
Мила на вид? Но в буднях неприметных
Скажи словцо ей – и от фраз ответных            
Вмиг задрожишь!.. Речей ее зловредных               
Не повторить – весь рот сожжённым будет.         

Порой три слова, – тот порыв нередок, –
Сказать решишь ей под галдёж соседок.
Но, глянув на детишек-малолеток,
Почуешь сердцем: мрак бездонным будет.
               
Родит еще? А может, даже сына?
Щенок от суки – той же масти псина…    
И в жизнь твою войдет тоска-кручина,
И без недуга дух стеснённым будет.

Слегка заденешь – только пуще злится,
Все тайны дома выболтать стремится…
К воротам будет рваться верблюдица!
Упрямый норов разъяренным будет!               

Сколь ни вправляй мозги ей, – бесполезно,
Твоё внушенье ей неинтересно.       
Но нет мучений вечных, как известно:
Твой дух, похоже, усмирённым будет.         

Опять она, вся вспыхнув от укора,            
Бежит к дверям… Ну, значит, будет ссора!
Ты разве знал в начале договора,               
Что брак твой – адом воплощённым будет?

Не ведал ты, что брани не боится –
И даже смерти! – наглая девица,
Не ведал ты, что чудо-кобылица               
Встав под седло, ослом зловонным будет.             

Не поддавайся доле несчастливой!
Рви навсегда с женой своей сварливой!         
…А Сулейман, как филин молчаливый,
Перед своей – стоять смущённым будет.               

1915
***
Са къариди авур чIиргъин
Кас галачиз тIуьн хьана кьван.               
Адан вичин ният якъин               
Садазни тагун хьана кьван. 

Адаз мадни хзан авай,               
А йифиз гьарма санавай.               
Гъуьл бейхабар ксанавай,               
Ахварайватун хьана кьван.

Хъел кваз къарагъай и къужа,               
Адан крар гьатна гужа:               
Къарид гъиле гьатна маша,               
Яшлу тим гатун хьана кьван.

Яшлу итим акьул кими,               
Якни гъуьргъуь хьана жими,               
Къарид ният вичиз ими                Якъин агатун хьана кьван.

«Заз куьз тунач, лугьуз, xaпIa?» –               
Шехьиз кесиб кьуьзуь буба,               
Гъуд вегьейла кьамуз папа,               
Къецихъди катун хьана кьван.

ЧIарар pacy, capap кьери,               
Жеда тек-туьк ахьтин къари.               
Гьарай-эвер айиз вири               
Магьлеяр кIватIун хьана кьван.

Кесиб къужа, куьгьне фяле               
Гьатна залум къарид гъиле.               
Эхир абур турди кьиле               
Шерятдал рахун хьана кьван.

Сулейман, акъуд ви дафтIар,               
Гьана кхьихь на гьа кафтIар.               
Заз кичIе я, а папан тIвар                Хатадайни кьун хьана кьван.

1915-1917



*** 
Одна старуха по ночам         
Свой суп хлебала, говорят.
Родным ни ложки – стыд и срам! –
Дать не желала, говорят.

Хозяин, голоден и зол,
Проснувшись, сесть хотел за стол.
На запах супа он пошёл
Без одеяла, говорят.

Но плохо знал свою каргу –
Такой не пожелать врагу! –
Она схватила кочергу
И заорала, говорят.

А он был стар и телом слаб
И позабыл про злобность баб.
Уж лучше бы свой жалкий храп
Завёл сначала, говорят.               

Но он заныл: «А мне супца?»
И вмиг попался на ловца:
Сменили цвет его лица               
Аж три фингала, говорят.               

Сгинь, редкозубая! Твой рот    
Уже на улице орёт!..
На шум ночной бежал народ
Всего квартала, говорят.

Бежал, махнув через порог,
И сам старик, не чуя ног.
И лишь закон убавить смог
Огонь скандала, говорят.

Не вздумай, Сулейман, опять
Той ведьмы имя вспоминать,
А то ведь некому унять
Ее запала, говорят…

1915-1917





***

Я стхаяр, пул авайдаз               
Начаник уртах хьана хьи.               
Вичиз девлет бул авайдаз               
Кесибар алчах хьана хьи.

Инсаф ая вуна, залум,               
Кесибариз гумир-тIун рум.               
Иеси кьей «дубри утрум»,               
Халкьдиз вакай мах хьана хьи.

ГьакI кьиляй-кьилиз фидани?               
Куь крар гьакI дуьз фидани?               
«Сагърай» квахьна «дасфидани» –               
Им маса саягъ хьана хьи.

АлукIна са куьруь суьртIук,               
ЭрчIи гъиле кьуна зунтIук,                Гьар патахъди къекъуьриз тIук,               
СафутI чаз пупIах хьана ки.

Гъуьрел тIвар эцигна «мука»,               
НекIедиз лугьуз «малака»               
ЧкIулни шиш, кастарулка –               
Ихьтин къа6-къажах хьана хьи.

Къулавай цIуз лугьуз «агун»,               
Киридиз лугьуз «пурагун»,               
Къуьнел хьайла яру пагун,               
ТIишерал къармах хьана хьи.

Кьве чин акьалтнамаз вичал,                Ришвет къачуз, тагуз мажал.               
Кесибариз лугьуз «пашал!»               
Мелъуьнрив дамах хьана хьи.

Гьар са кардал хьана чун мат,               
Хьаначни им хупI зулумат!               
Экъуьгъун я: япI-тфай-мат,               
Халкьар икI яншах хьана хьи.

ХупI бул хьана эрекь-духан,                Пиянбурув чун гьикI рахан?               
Гьар са ятаб вич вичиз хан,               
Раж алачир к1ах хьана хьи.

Кар фагьумна Сулеймана:               
Уьмуьр хьанва хупI дивана.                Кесибар амаз ксана,               
Бязибур уях хьана хьи.

1916




***      
Есть те, кто вдруг разбогател               
И для начальства близким стал.
Для них, творцов нечистых дел,
Бедняк сегодня низким стал.

Бесчестный у злодеев ум:               
Начальству – лесть, а бедным – глум.               
Не зря же их «добре-утрум»            
Народу ненавистным стал.               
               
На что у них уходят дни!
Что белым днем творят они!
Не «сахрай», а «досфидани»
Им почему-то близким стал.               

Вертя задами, в сюртуках,               
И в шляпах все, взамен папах,               
И каждый  с «зонтуком» в руках, –            
Бегут… И всяк речистым стал!

Не «гюр» отныне, а «мука»,
«Нек» превратился в «малака».
Потом пришла «кастарулка» –
И быт наш неказистым стал.

Пылает в очаге «агун»,
А за проезд плати «прагун»…
Кто красный нацепил «пагун»,
Тот хищником когтистым стал!               

Чинят на службе произвол,
Да взятки тихо прячут в стол,
Да беднякам кричат: «Пашол!..»
Чиновник наш капризным стал.               
               
Куда ни ходишь – всюду мат,               
И все теснят тебя, честят,
И слышишь только «яптфаймат»…
Мир пошлым стал, нечистым стал!

Повсюду водка и духан,
У каждого в руке стакан,
И каждый замухрышка – хан:
Язык его ветвистым стал.

Для Сулеймана жизнь ясна:
Попутал многих сатана.
Пока бедняк во мраке сна,
Богатый – гадом склизким стал. 

1916



КУЬРЕВИЙРИЗ

Марифатдин ким я Куьре,                ХупI пчIи рахун чида квез.               
Хцабавач атIлас, дере,               
Саважугъли хун чида квез.

Ажеб авам хьанва Куьре,               
Чир жезамач кIекни фере,               
Экуьнихъай малар рекье               
Бул фитер кIватIун чида квез.

Рам хьана чи диндин тагьсиб,               
Я итимвилиз мунасиб…               
КьуьртIуь вечрен таза цицIиб                Тваз, гъидай куткун чида квез.

Дуст, за лугьун квез куь гьалар,               
Куь чандавай кьуру ялар,               
Мамрач чувударин малар –                Абрун куьк-яхун чида квез.

Дуьдгъвер лугьуз, тIуьн хьана шур,               
Куь алчахвал хьана магьшур.                А чувудди вичиз къачур               
Чехир пара хъун чида квез.

Я, Ребби! Пад хьуй куь невсер!               
Ахмакьвилин я куьн эсер.                Чувударин чухь квай месер               
КIула шеле кьун чида квез.

Аллагь патал, чун дуьз луькIвен,               
Гьаман рягъбет жедан меген?                Чувудди чухь авур лиген,               
Тваз гьебеда, гъун чида квез.

Куь акьул кьаз куьне дерин,               
Кткана куь сивик хъуьруьн.               
Гьар са касдиз, катран ерин,               
Хуьз къара къузгъун чида квез.

Гьар са касди вичин синих,               
Жезамач хьи квевай чуьнуьх.                Къуьнуьхъ аба, кьилихъ сирих               
Акурла, ахун чида квез.

Я, аннамаз батин фекъир,                Фагьум куьздач кардин эхир?               
Са валакай агъвайтIа къуьр,                Акьахдай жугъун чида квез.

Сивевай гаф: «гьарам, гьалал»,                Аватай кIус титаз чилял.                Кар кIеве гьатайла, кьилял               
Яргъанар чIугун чида квез.

Эй, Куьредин авам эллер!                Фагьума-тIун дуьнед гьалер.               
Иеси кьей тупIал калер,               
Къвез кIватI жедай кун чида квез.

Гагь эхцигиз гъилер хурал,               
Фида куьн кIеви ахварал.               
Къуз са чIавуз Кьасумхуьрял               
КIватI хьана, чкIун чида квез.

Сулейманаз гафар чида,                Кесиб яз, жибин ичIида.                Алачир чкадал жида               
Душмандиз сухун чида квез.

1916-1919



КЮРИНЦАМ

Кюра – центр знания у нас,
Но жить, трепясь, привыкли вы;
Ругать тафту, ругать атлас,
Рядиться в бязь привыкли вы.

Легко от времени отстать
И куру петухом назвать.
Навоз за стадом собирать,
К земле клонясь, привыкли вы!

Дорога веры нелегка,               
Жить по-мужски – кишка тонка;
Цыплят в лукошке из прутка               
Таскать, таясь, привыкли вы.

Беда ведь, земляки! Беда!
Лишь фанфаронить без стыда
Да на мамрашские стада
Глаз цепкий класть привыкли вы.

Лукавства вам не занимать –
Свой шур вам любо «маслом» звать.               
Чехир еврейский воровать
И трескать всласть привыкли вы!

Но не набьёте про запас
Утроб, – чтоб лопнуть им сейчас!
Еврейский проссанный матрас
Брать, не стыдясь, привыкли вы.

Побойтесь бога, ловкачи!
Что вытворяете в ночи?
Еврейский тазик для мочи
Бесстыдно красть привыкли вы!

К чему улыбки вашей спесь?
О нет, не сокол зреет здесь –
Стервятник!.. Пить ему и есть
Давать, глумясь, привыкли вы!

Коль вам придется повстречать               
Того, кому чалму не снять –
Того ахуном величать,               
Чтоб в рай попасть, привыкли вы.

Бедняги, до каких же пор               
Не надоест вам всякий вздор?               
Увидев зайца, на забор               
Взлетать, трясясь, привыкли вы.

Тот, кто твердит: «харам», «халал»,               
Всё ж обронённое поднял!               
Пугнёшь – под сотню одеял               
Лезть, торопясь, привыкли вы.

Кюринцы, дайте мыслям ход!               
А то ведь лишь на выгон тот,
Куда бежит неплодный скот,
Ходить, бранясь, привыкли вы.

Да руки класть себе на грудь,               
Чтобы немедленно уснуть,               
Да в Касумхуре щеки дуть               
Раз в день, толпясь, привыкли вы.               

Ох, всё-то знает Сулейман,                Хотя и пуст его карман...               
Копьё своё в густой туман
Втыкать, ярясь, привыкли вы!               

1916-1919



















          Невмоготу уже смотреть,
        как ты страдаешь, Дагестан


               
                1919 -1921 гг.




















***
Вечрен къимет вад милиян,                Лугьуз, чаз гужар хьана хьи.                Шумуд бенде – тахъвай пиян –                Акьулдиз нашар хьана хьи.

Йикъа садаз жез ихтияр,               
Шумуда чаз ягъда цIаяр,                Яраз тумар кьур и таяр,               
ЧIуруз вердишар хьана хьи.

Чинеругдихъ галтугиз нуькI,                Гагь дуьгуьдал хъуьреда цуькI;                Фагьумна за, са бязи сикI                Асландиз ухшар хьана хьи.

Гьар са чакъал хьана пехъи,                Месэлаяр айиз яргъи;                Къуьрен хамунални векъи                Жанавурдин чIар хьана хьи.

Чир жезамач я вак, я сев,                Чаз чизамач чун катдай кIев;                Гьар кьифрекай хьана са дев,                Филдивди къаншар хьана хьи.

Гила чид кефер я, лугьуз,                Бахтавар къар-фер я, лугьуз,                Эвелдай лифер я, лугьуз,                Пехъерин лужар хьана хьи.

Дуьнед крар гъейри жуьре,               
Аслан саймиш тийиз къуьре,                Иеси кьей къеред чIере,                Вакни «кишмишар» хьана хьи.

Гьар са бенде вичин кIвалял                Дуьз аламач итимвилял;                Къаратикен цацун валал               
«Недай» емишар хьана хьи.

КицIин гурцIул кьуна хурал,                Гьич минкин ян фин ахварал?                Иеси кьей кьурай тарал                ХъуьтIуьз машмашар хьана хьи.

Шумуд лугьун, шумуд за тан,                Шумуд айгьамдалди гатан?                Эсилдай яз лам Гьамадан,                КIвенкI алай крчар хьана хьи.

Заманадин дерин-даяз               
Фикир ая гьарда жуваз,                СтIал шаир Сулейманаз               
Зурба тешвишар хьана хьи.

1919




***
«Пять миллионов – вот цена
За клуху!» – Я ругаться стал,
А много тех, кто без вина,
Как пьяница, шататься стал.               

Но чья-то жизнь пошла и в рост:               
У лизоблюда – новый пост…               
Давно ль коню подстригли хвост,               
А он уже брыкаться стал!               

От воробья бежит канюк;
Лисица львицей стала вдруг;
Смеётся просо: «Рис, мой друг,
Похоже, ты слипаться стал?»

Шакалы мчат, сбивают с ног.               
Я свой вопрос решить не смог.               
На шкуре зайца волчий клок               
Опасно разрастаться стал.

Вон там – кабан… Или медведь?               
Куда бежать? На что смотреть?                Грызун, что лазил в нашу клеть,               
Драконом называться стал!

«Блаженством» сей содом зовут,               
«Восторгом», «сладким сном»» зовут.               
Чинушу «голубком» зовут…               
Как ворон, он клеваться стал!               

Да, всё пошло наоборот:               
Зайчишка льва не признаёт;
Терновник, что в лесу растёт,               
Кишмишем похваляться стал.

И многие ведут свой дом,                Забыв о звании мужском…
Неужто на репье простом               
Съедобный плод рождаться стал?

Забыть? Заснуть? Но грязный пёс
В грудь поминутно тычет нос!
На сухостое абрикос
Зимою наливаться стал!

О ком смолчать? О ком пропеть?
Кого намёком мне задеть?                Уж не того ль осла поддеть,          
Что рожками бодаться стал?               

На высь холмов и ширь полян
Ты посмотри-ка сам, чабан!
Поэт из Стала, Сулейман,
Во многом сомневаться стал.

1919





***

Иеси кьин тавур дуьнйа,                Вун алаш-булаш хьана хьи.               
Зерре кьванни чина гьая               
Амачиз, угъраш хьана хьи.

Са гьисаб кьаз рухни гебе,               
Кхьиз къимет рухун пипIе,               
Бес эвелан яцIу гуьмбе               
Лап кьелечI лаваш хьана хьи.

Гьар ахмакьдиз вичин такьат               
Кар чизамач, я гьакъикъат.               
Вичин эсил яз вили хат,               
Багьа  фейруз къаш хьана хьи.

Чир жезамач табни якъин,               
Какатна эллерик къиргъин.               
Иеси кьей таквад чIиргъин,               
Ви тIварни бузбаш хьана хьи.

Гьар са пехърез вичин кака,               
Чизамач ам хадай чка.               
ХупI бул хьада и винтуфка,               
Ружадикай лаш хьана хьи.

Ширван ягъайтIан – са башкIул,                Акъакьайд туш цицIрекай кIул.               
Я иеси кьей керекул,               
Вазни патрумдаш хьана хьи!

«Кецягъмир зак, зун ахъая!» –               
Лугьуз, кьуна гъиле пая,                Какадариз диде, хая,               
Им еке тамаш хьана хьи!

Асланар жез гъецIерикай,               
Пин кьунар жез цIегьерикай,               
ВакIан гъуьрче кицIерикай               
Кагьулди дирбаш хьана хьи.

Агьзур кIвалин кьадар авай,               
Милияртрал зaтIap авай,               
Тух я лугьуз ван-тIвар авай               
Тимдик пара каш хьана хьи.

Фагьумна за: и чи Къавкъаз,                Хейлин сар я хьана бугъаз.               
Гагь вахтунда гурцIулар хаз,               
Муьжуьд мам квай кач хьана хьи.

Фагьумзамаз крар бязи,               
СакIани рикI тежез рази.               
Вич вядесуз хьана кьуьзуь,               
Сулейманаз яш хьана хьи.

1919-1921




***
Иди ты к чёрту, подлый мир,                Коль правдой ты гнушаться стал!               
Ты стыд с лица утёр, как жир,               
Обманом заниматься стал.

Простой палас предстал ковром               
С ценой, написанной пером.               
Буханка – тонким лавашом…               
Ох, каждый притворяться стал!

Чудак, слонявшийся без дел,               
Дешевой бусинкой синел.               
С чего он, дурень, заблестел,               
Жемчужиной считаться стал?

Неясно, кто умён, кто глуп…               
Как ложь попробовать на зуб?               
Суп из сурепки, жалкий суп,               
И ты бозбашем зваться стал!

Всяк полюбил стрелять-палить:               
Гнезда вороне негде свить.               
Привыкший средь винтовок жить               
Ружьишком подпираться стал.

Уж ни овцы в Ширване нет…
Стрекоз варить нам на обед?
Птенец сорочий вышел в свет
И в патронташе шляться стал!

«Пустите, мать вашу!..» – орёт,               
Хватая кол, любой урод.
Мир балаганом предстаёт,
С комедией сливаться стал!

Плюгавец обернулся львом,               
Коза – разнузданным козлом.               
Ленивый пёс за кабаном               
По всем лесам гоняться стал.

А тот, кто тысячи домов               
Скупил за грош у бедных вдов,               
Кто и вчера был жив-здоров,               
Всё легче наживаться стал.

Кавказ, кого ты наплодил?               
Ты каждый год брюхатым был               
И множество щенков родил…               
Ты сукой мне казаться стал!

Как поглядишь на белый свет –
Опять покоя сердцу нет.
И Сулейман не груза лет,
А груза бед пугаться стал.

1919-1921




***

Юлдашар, чун чIуру рекьял               
Гила далалат хьана хьи.               
Чи уьлкве ч1ур хьунухь мукьвал,                Гьахьтин ишарат хьана хьи.

Чир жезамач малла, ахун:               
Ахтармишиз куькни яхун,                Гьарда вичиз айиз чапхун                Гьахьтин мешверат хьана хьи.

Чир жезамач ични ччIак,               
Мус акъатуй инай чи шак?               
Са патахъай къвез и Калчак,                Чи уьлкведа гьат хьана хьи.       
               
Мус акьалтIуй бес и луькIуьн?               
Гьич жезавач хьи чун секин.               
Са патахъай къвез Деникин,                Им чал гьалават хьана хьи.

Гьар атайда чил гьисаб кьаз,                Хъуткьунарда вичихъ яб кьаз.               
Иеси кьин тавур Къавкъаз               
Бахтсуз вилаят хьана хьи.

Гьар атайда вегьиз чал рух,                Са патахъай къвез Бичерух,               
Ади вар вичин, дади юх–               
Жафа гьуьруьят хьана хьи.

Са патахъай къведа туьрквер,                Шумудаз чун жеда нуьквер?               
Чи Куьредиз ягъиз кьуьквер,               
Им лап мусиббат хьана хьи.            
 
Сулейман гьич рахач нашар,               
Гафариз авачиз къаншар.               
Агъвазамаз чи юлдашар,               
Абур вири кат хьана хьи.

1919 (1920?)         




***

Друзья, наш путь неверным стал,
Мы все в тупик зашли, ведь так?
По слухам, близится обвал
И крах родной земли, – ведь так?
 
Смотрите все:  любой урод               
Куски, что пожирнее, рвёт.               
Мулла несёт, ахун несёт…               
Всё в норы понесли, – ведь так? 

Неужто горечь нам сладка?
О чем мы спорим? Жизнь кратка!
Смотрите: орды Колчака
Уже видны вдали… Ведь так?

А мы болтаем! Весь народ
Судачит ночи напролёт…
Смотрите: вон Деникин прёт
В бряцающей пыли!.. Ведь так?

Все чужаки идут на нас!               
Повсюду шарит цепкий глаз!         
Опять тебя, родной Кавказ,               
На горе обрекли, ведь так?               

Для наших глаз худой палас
Какой-то «Бичерух» припас…
Свобода это? Ох, как нас
«Свободой» допекли, – ведь так?

Еще и турки, – я не вру, –
Полезли к нашему двору.
Все тычут вилами в Кюру,
А мы изнемогли, – ведь так?

Но Сулейман не станет лгать:
Сбежала вражеская рать.
Смогли мои собратья встать
И чужаков смели, – вот так!

1919 (1920?)         





***

Иеси кьин тавур Къавкъаз,               
КьацIалай алат хьана хьи.                Гьар атайда вун, вичиз кьаз,                Тухудай ният хьана хьи.

Гьикьван чIугван и агьни ухь,                Гьар атайда чаз гуда чухь!                Гьар атайда гатадай юг,                Им иессуз рат хьана хьи.

Гьар атайда цадай бустан                Шумудаз хьуй и Дагъустан?               
Гагь вун ашна жеда масан,               
Вакай бейгъейрат хьана хьи.

Чир жезамач кIекни фере,               
Ажеб авам хьана Куьре!               
Жуваз течиз дерин дере,               
Бейхабар ават хьана хьи.

Шумуд къвез чаз жеда векил?               
Шумуд патахъ хьуй и шикил?               
Са патахъай къвез Врангил,               
Залумар чал кIватI хьана хьи.

Чир жезамач ични чичIак,               
Мус акъатрай инай чи шак?               
Са патахъай къвез и Калчак                Винел гьалават хьана хьи.

Гьар атайда вегьиз чал рух,               
Жезава чи гьалар язух.                Са патахъай къвез Бичерух               
Чи уьлкведа гьат хьана хьи.

Амач чахъ рахадай минкин,                Мус жеда бес чи гьал секин?               
Са патахъай къвез Деникин,               
Зурба хажалат хьана хьи.

Чизамач верчерни кIекер,               
СакIан чаз аквазвач эквер.               
Гагь къазакьар къвез, гагь туьрквер,                Гьабруз вилаят хьана хьи.

Гьар атайда чун вердишар               
Айиз, гъиле кьуна ланшар.               
Акадарна тIварар, хашар,               
Ажеб гьуьруьят хьана хьи.

Шумуд къвез чаз жеда мугьман,               
Гьим хьуй чи дердиниз дарман?                Ай, СтIал факъир Сулейман,               
Къариб агьвалат хьана хьи.

1920


***               
Прах побери тебя, Кавказ!               
Тебя, как горсть земли, – ведь так? –
Забрать намерены у нас
Те, кто гостить пришли, – ведь так?

Доколь терпеть? Любой урод               
Мочу на нас бесстыдно льет.               
В краю у нас свой обмолот
Наладили врали, – ведь так?

Стал огородом Дагестан
Для их лопат… Ведь так, болван?
Тебя уже за чистоган
На случку повели, – ведь так?               

Кур петухами мы сочли!
Потоки дней с ума сошли,
Кюру над кручей вознесли
И в бездну увлекли, – ведь так?

Какие новые князьки               
Нас расколотят на куски?               
Смотрите: Врангеля полки               
Нам горе принесли, – ведь так?

Неужто горечь нам сладка?               
О чем мы спорим? Жизнь кратка!               
Смотрите: орды Колчака
К нам близко подошли, – ведь так?               

Для наших глаз худой палас               
Какой-то «Бичерух» припас.               
И полчища его сейчас               
Уже видны вдали, – ведь так?

Молчит в бессилии народ…               
Когда ж покой он обретёт?               
Смотрите: вон Деникин прёт               
В бряцающей пыли, – ведь так?

Не видим бела света… Ох,               
Мир спутал кур и петухов!               
То турок вдруг, то казаков
Нам прочат в короли, – ведь так?               

Любой залетный пилигрим,               
Не разбирая, кто пред ним,
Нас учит жить дубьем своим...
«Свободу» нам ввели вот так.

Всё больше этих чужаков!
Кто ж нас избавит от оков?               
Ай, Сулейман! Во тьме веков               
В тупик мы забрели, – ведь так? 

1920





КЪАВКЪАЗ

Икьван эллер айиз на кIватI,               
Им вучтин ягънагъ я, Къавкъаз?                Вахъ галаз на чунни барбатI               
Авун, вуч кIвалах я, Къавкъаз?

Им мусиббат хьана еке,               
ЧIyp мийир-тIун на чи уьлкве.                Гьар атайда вичиз куьлге –                Ацукьдай чардах я, Къавкъаз.

Гагь хузар гъиз, гагь на чIижер,               
Гуж мийир чаз эхи тежер,                Гьар атайда вичиз ичер               
АтIуз недай багъ я, Къавкъаз.

Шумуд кас ваз жеда шерик,               
Шумудаз на гуда шилик,                Сан кьиле вун айиз терик,                Шумуд вав уртах я, Къавкъаз!

Гьич садавни тежез икьрар,               
Са гафунал текъвез кьадар.                Гьар патахъ туькIуьрдай пурар               
Вун чергес къалтах я, Къавкъаз.

Мад авачни вилаятар?                Куьз акъатна икьван ви тIвар?                Гафар – гуьрчег, амал – мурдар.                Вун гьикьван алчах я, Къавкъаз!

Шумудав вун къугъвад къумар,               
Шумудаз на гуда румар.                Девеяр, балкIанар, ламар               
Къвез недай яйлах я, Къавкъаз.

Ява паб хьиз арадаллай,                Даима вил чарадаллай,               
Им вуч яргъи «яхул даллай»               
АкьалтI тийир мах я, Къавкъаз?

Кьуна гъиле еке куьни,               
Кьил кукIварин декIена ви!               
Гьар атайда вичиз тини               
Ишиндай чанах я, Къавкъаз.

Гьар атайда гьализ чефте,                Вегьида ви кьилел фите.      
               
Гьар саласа йукъуз гьафте               
Хьунухь вуч кIвалах я, Къавкъаз?

Душманариз дерди кIелиз,               
Дустарикай вуна хъелиз,               
Сан кьиле финиф са гъуьлуьз                Ам вучтин дамах я, Къавкъаз?

Сулейманан веревирдер               
Лугьунар я ихьтин бейтер.               
Гьар атайда ягъиз метIер               
Йад хъвадай булах я, Къавкъаз.

1920



КАВКАЗ

Какую кучу пришлецов
Вновь собираешь ты, Кавказ!
Себя и нас, в конце концов,
Уничтожаешь ты, Кавказ.            

Но надо ль гибнуть? Мерь не мерь,               
Держава рушится теперь.               
Всем чужакам открыл ты дверь               
И всех впускаешь ты, Кавказ.

Как пчёлы, жалят наугад,
Как осы злобные, летят;
Рвут яблоки и портят сад…
Всё разрешаешь ты, Кавказ?

Зачем оброк в твоей судьбе?
Зачем подельники тебе?
Наследство делят, – и в алчбе
Им потакаешь ты, Кавказ!

Всё на смех курам, как назло...               
Арчак черкесский, – где седло,               
Не доглядишь, и поползло, –
Напоминаешь ты, Кавказ.               

Что за паршивый вилаят!               
Недаром все тебя бранят.
Дела твои тебя грязнят,               
Хоть сладко баешь ты, Кавказ.               

За карты с шулером садясь,               
Всегда ударишь мордой в грязь.
Ослиным лугом становясь,               
Вновь прогадаешь ты, Кавказ.               

Ответь, кого ты вечно ждёшь,
Как потаскуха, в зной и в дождь?
Свой «далалай» кому поёшь?
Увы, не знаешь ты, Кавказ.

Ох, взять бы камень-оселок,               
Да по башке махнуть разок!               
Ты – чан для теста!.. Но пирог               
Не уминаешь ты, Кавказ.               

Любой пришлец, зайдя в твой дом,
Спешит накрыть тебя платком.
Твой вторник стал базарным днём!
Куда шагаешь ты, Кавказ?

Вновь недругам, забыв друзей,
Скулишь ты о судьбе своей;
Меняешь каждый год мужей…   
Чем щеголяешь ты, Кавказ?

Прав Сулейман, или неправ,               
Но льется стих не для забав.               
Пьют чужаки, к струе припав, –               
Их насыщаешь ты, Кавказ.

1920





***
Гьуьруьят хупI хъсан затI я,               
Эллериз къадир хьайитIа.               
Гунуг-къачун масан затI я,                МуьштIеридиз чир хьайитIа               

Фагьумайла бязи крар,               
Гагь жеда им чергес пурар,               
А эвелдай хьайи икьрар               
ГьикIда бес таъхир хьайитIа?               

Керекулдиз «къвед я»,– лугьуз,               
ЧIулав гъуьлягъ «гъед я»,– лугьуз,                Ранг акурла, «мед я»,– лугьуз,                Жафа я чехир хьайитIа.               
               
МичIериз «эквер я»,– лугьуз,               
Верчериз «кIекер я»,– лугьуз,               
Яргъалай «миргер я»,– лугьуз,               
Чеб ламар нехир хьайитIа?

Са карни туькIуьз тежедай,               
Инсандивай гуьз тежедай,                Зур киле дуьгуь тежедай,               
ГьикIда чIуру хир хьайитIа?

Гьардаз вичин эксик, герек,               
Течиз, мецер хьана зирек.                Наши ашпазд авур хуьрек               
ГьикIда бес пехир хьайитIа?    
               
Чаз «им хъсан гьал я»,– лугьуз,                Гагь «вирт авай цял я»,– лугьуз,                «Цирав хпен кIял я»,– лугьуз,               
ГьикIда катдай къуьр хьайитIа?

Хъсан яз къалаз эвелдай                Акъудна чун авай гьалдай.               
Дуьне гьарда вичихъ ялдай               
ГьикIда патахъ кIир хьайитIа?

«Им хъсан гьава я»,– лугьуз,                «Дердиниз дава я»,– лугьуз,                «Вуч ширин гьалва я»,– лугьуз,                ГьикIда чIулав къир хьайитIа?

Сулейман, вун икI рахана,                Бязибурун рикI на хана.                Вири авайвал лагьана,                ГьикIда вал тахсир гъайитIа?

1921





***
Свобода – не бесценный дар:
Тот, кто умён – считать начнёт.
Она особенный товар:
Тот, кто оценит – брать начнёт.

И всё ж она, – я не слепец, –   
Седла черкесского близнец…
Свободу получив, шельмец
Тотчас свободно врать начнёт:

Сороку – «куропаткой» звать,
Гадюку – «рыбой сладкой» звать,
И «мёдом» дрянь украдкой звать…
А если «мёд» вонять начнёт?               

Мрак можно «светом белым» звать,
Кур – «петухами» смело звать,
Осла – «оленем» целым звать…
Но вдруг «олень» визжать начнёт?

Свободны мы баклуши бить.
Но с урожаем как же быть?
Коль мерки риса не добыть –
Вмиг в животе урчать начнёт.

Свободна речь хвастливых губ.
Клянется повар, что неглуп,
Но как же быть, коль скорый суп
Немедля прокисать начнёт?

Свободу можно «мёдом» звать,
«Успехом» год за годом звать,
«Овцой с большим приплодом» звать…
Как заяц, убегать начнёт!

А если кто-то под шумок
Вдруг превратит её в крючок –               
И ловко, за куском кусок,
Наш мир на части рвать начнёт?

Ох, не спеши «мечтою» звать,               
«Водою ключевою» звать!    
Вдруг то, что стал «халвою» звать,
Смолою застывать начнёт?

Ударом честного словца
Чьи Сулейман разбил сердца?
И кто отныне без конца
Поэта проклинать начнёт?

1921




ДАГЪУСТАН
 
Гагь жеда вун кьуьзуь къужа,               
Лап чуру рехи, Дагъустан,               
Гагь гъиле кьаз буьркьуь ружа,               
Жеда вун пехъи, Дагъустан.

Гьар атайда вегьиз лапIаш,                Гагь жеда ви тегьер яваш,               
Гагь айиз на дяве-саваш,               
Жеда ваз ашкъи, Дагъустан.

Гагь жеда вун шади-хуррам,               
Гагь гьиле кьаз вуна вагьрам,               
Гагь макъамда жеда тIарам,               
Гагь жеда гъуьргъуь, Дагъустан.

Гагь жеда вун пара алчах,               
Кепекдик вун жедач анжах,                Гагь ви гьалар жеда юмшагъ,                Гагь жеда векъи, Дагъустан.

Гагь пехъер гъиз, гагьни лекьер,               
Гагь жеда вун лап вацIун кьер;               
Бязибуруз вуна рекьер                Акъудда гьяркьуь, Да.гъустан.

Гагь кIватIиз на кIапIал-кIапIал,                Гагь лугьуз: «теперь пропал»,               
Гьар атайдаз жез вун гьамбал,                Гудач ваз гьакъи, Дагъустан.

Са кIус вуна инсаф ая,               
Кьамир гъиле яцIу пая,                Гуьзета на эдеб, гьая,               
Хьухь чиниз регъуь, Дагъустан.

Гьар атайдаз хуш я Къавкъаз,                Тамашиз хъфида яб кьаз,                Загьирда вун вилер ахъаз,                БатIинда буьркьуь, Дагъустан.

Гагь акьулдиз жеда наши,                Гагь вун аял жеда гъвечIи,               
Япар аваз жеда биши,               
Гагь жеда чIехи, Дагъустан.

Сулеймана лугьуз бейтер,               
Дугърибур я веревирдер.               
За фагьумна: агь, ви дердер                Жезмач хьи эхи, Дагъустан.

1918-1919




ДАГЕСТАН

То старцем с сивой бородой
Ты пребываешь, Дагестан,
То, как безумец молодой,
Ружьё хватаешь, Дагестан.

Тебя любой пришелец бьёт,
А ты – то медлишь целый год,
То собираешься в поход
И в бой вступаешь, Дагестан.

То весь от радости цветёшь,               
То в руки палицу берёшь.               
То снова стойкость обретёшь,
То потеряешь, Дагестан.

Порою в скотстве вязнешь ты,               
До крайней доходя черты.               
То ты учтив до тошноты,               
То груб бываешь, Дагестан.               

Ворон зовёшь, орлов зовёшь...
То с обмелевшей речкой схож,
То чужакам поклоны бьёшь,
Путь открываешь, Дагестан.

То, слышу, толпы ты собрал,
То голосишь: «Теперь пропал!»,
Носильщиком для пришлых стал...
За грош таскаешь, Дагестан?               

Ну, пожалей себя чуть-чуть,               
Освободи для чести путь!             
Про стыд и совесть не забудь,               
Ведь погибаешь, Дагестан!

Всем пришлым нравится Кавказ –               
Идут, на всё кладут свой глаз...               
А ты, хоть зрячий ты у нас,               
Не прозреваешь, Дагестан.

То сбрендил ты, то в детство впал,
То, слух имея, не слыхал... 
И вдруг опять над высью скал               
Ты воспаряешь, Дагестан.               

Как Сулейману не скорбеть,               
Как песен горестных не петь!               
Невмоготу уже смотреть,               
Как ты страдаешь, Дагестан.

1918-1919


















           Эпоха мчится всё быстрей


               
                1921-1937 гг.






















ЗИ КУЬРЕДИН ХУЬРЕР

Байкъуш хьайи ХенжелкIеле                Ажеб агьузар чка я.               
Хенек кими жедач кIвале,               
ГьамишIа азар чка я.

ВацIун и пад я Мамрачар,               
Гьарнихъай къвез жеда гужар –               
Циф авай хьиз ветIрен лужар.                Ам гзаф мурдар чка я.

Ахлад, аку ЦIелегуьнар,                «Txa!», – лугьуз жед луькIуьнIар.               
Чеб чпивди жеч туькIуьнар,               
Лап мердимазар чка я.

………………………………

Магьмутахуьр ала кIунтIал,               
Бахъудин лиъ жеда кIатIал.                Тадач тама шуьмягъин тIвал,               
Лап кефи къумбар чка я!

Анлай виниз Салиянар.               
«ЯкIв це!»,– лугьун  авай гьунар.                Гьар кIунтIалай айиз ванар,               
Гьахьтин тарифдар чка я!

Гена и пад я Барбарар,               
BацIун кьилел кьуна кьарар.                Гьар патахъай тамар-тарар...                Ам тамам вакIар чка я.

«Хазан тикьей ина гьикай?» –               
Лугьун кими жеч чпикай.                Са кас гьалтна зал Испикай,               
Ам кьуру фурсар чка я.

Адалай и пад –  ЦIарахар,                Са пад дере, са пад чархар.                Кьежей къуз тим жеда ярхар,               
Рекьер-хуьлер дар чка я!

Сада садал иман тегъиз,                Минкин гуч ваз гаф куьтягьиз.                Са къуз фена зун Гъетягъиз,               
Фитнедиз пайгар чка я.

Ахпамаз – Агъа Хъартасар,               
Ишлемишдайбур я яцар.               
Klвaлaxдaйбyp –  папap, cycap,                КIандай кьван бизар чка я.

Гьарнихьай къвез кьушун-кьушун,               
Гьяддин йукъуз жез алтIушун,               
Алишвериш, гунуг-къачун,               
Кьасумхуьр базар чка я.

Ахпани Агъа Арагъар,                хкахьна киш (йи)физ чирагъар,                Чувудри айиз гьарагъар,               
Ам чIакьар-пIакьар чка я.

КIватI хьана стхаяр, вaxap               
Базардиз физ, гьич жеч ахвар.                Алидхуьрел куьз пупIахap,               
Гьарма сад устlap чка я.

Са кас гьалтна зал Сийидай,                Гафунал амал тийидай.               
А кас кьуна за кьейидай,                Гьахьтин бейхабар чка я.

Гьелбет, я жед мулкуниз дар,               
Ам заз чидач, авай кьадар.               
Гена пис туш, а Алкьвадар,               
Илимдин, тарсар чка я.

Курхуьруьнви рахад цавай,
Жузадай гаф: «Вун гьинавай?»               
Кьин кьунни я: «Гьягь, гьадавай?»               
Гьахьтин «дилавар» чка я.

Ахпамазди пуд СтIалар,               
Гьар кIвале – вад-цIуд аялар.               
Пис туш, дерин я хиялар.               
Гена арифдар чка я.

Сулеймана лагьана гаф,               
Ква жеди кIус айгьам, хилаф.                За кьатIана: Куьре гзаф                Кьилхуьникай дар чка я.

1920-1925




АУЛЫ МОЕЙ КЮРЫ

Обитель сов, Ханджал-Кала,   
Болезнями подмятый край.   
Здесь хворь из каждого угла
Ползет в тоской объятый край.

За речкою – аул Мамрач,
Туманной ночью там – хоть плачь.
Со всех сторон комар-палач
Летит, звеня… Проклятый край!

На Целегюн ты глянуть рад?
Там говорят чужому: «брат»,               
А вот друг друга там бранят…
Недобрый, подловатый край.

………………………………………

С холма глядит Махмудахур,
Что сотней буйволиных шкур    
Лари накрыл… Не шибко хмур 
Сей ловкий, нагловатый край.               

Сальян глядит с покатых гор.            
Там любят одолжить топор               
И криком славны с давних пор.          
Горластый, плутоватый край.             

Поближе к нам Барбар стоит.
Там лес над речкой – странный вид! –
Как на насесте… Без обид:
Там для свиней богатый край.

В Испике любят форс держать:
«Чтоб твоим близким не хворать!»,
«Что слышно, брат?»... Ну, что с них взять, –
Притворный, хитроватый край.

Прижат к скале аул Царах,
Ни троп, ни тропок… прямо страх!
Как в дождь остаться на ногах?
Унылый, хмуроватый край.

Попал в Гатаг я как-то раз.
Там обрывают твой рассказ,
Врут друг о друге всякий час…
Лукавый, дрянноватый край.

Ага-Картас – подальше. Тут
Быки и пашут, и везут,
В большом почёте женский труд.
Липучий, нудноватый край.

Вот Касумхур. Воскресным днём
Толпа, как войско, бродит в нём.
Торгует утварью, тряпьём
Базарный, шумноватый край.

В Ага-Араге наших нет.
Тут на субботу гасят свет,               
Галдеж еврейский с давних лет,
Шум, скрипы… Странноватый край.

Вот Алидхур. Все знают: тут
Прекрасные папахи шьют,
С утра их на базар несут…
Усердный, бедноватый край.    

Аул Сейид? Одну из рож
Я видел. Шибко нехорош:
Неверен слову, с трупом схож…
Какой-то диковатый край.

Землею скуден Алкадар,               
Зато спасён от прочих кар:
Наук и знаний чудный дар
Аулу дан… Крылатый край!   

Курхур. Спесивых душ родство.
«Где был?» – талдычит большинство. –
«Всё честно, брат! Спроси его!..»
Чванливый, тухловатый край.

Вот Стал мой: три села в одном,
Детишек полон каждый дом.
Край мудрецов, что всем знаком,            
Толковый, едковатый край.               

Всех Сулейман припомнил, да?          
И посмеялся, как всегда…
Кюра моя, моя беда,
Тоскливый, скудноватый край!   
            
1920-1925





***
Куьреэгьли лезгиярин 
Терсина хиял гзаф я.               
Чпиз – чпин акьул дерин,                Чанарик квай ял гзаф я.

Я хийир чидач, я зарар,               
Са гафунал кьаз туш къарар.                Иеси кьей къавах тарар –               
Тан тIимил, чкал гзаф я.

Я дуст чидайд туш, я мидяй,               
Туна чанда пара идяй,               
Арадал алачиз фидяй,               
ГьакIан къалмакъал гзаф я.

Сивевай гаф – «валлагь, биллагь».               
Кар чидайбур туш гьакъиллагь.               
Гьар дяведа чпин силагь               
Дергецни мукал гзаф я.

Заз акуна шумуд чанар,               
Крар зурба пагьливанар.                Чи Куьреда безирганар  –               
Kap тIимил, гьамбал гзаф я.

Гафар –  зурба, крар –  бада               
Уьше тефидай эхирда.               
За фагьумна: чи нехирда                Жунгав –  кьери, кал гзаф я.

Фагьумнамаз вичин фурма:               
Бухари хъицикь я бурма.               
Жедач чи тамара хурма –               
ЧIуру хват, чумал гзаф я.

АватIа ван жедай япар,               
Сулейман, на ая хабар,               
Фагьумайла: яшар – санбар,               
Акьулдиз аял гзаф я.

1920-1925




***
Ох, эти жители Кюры!
В их головах мозгов полно,
И в тех мозгах гудят миры…
В беседах – важных слов полно.       

Но в пользу то, или во вред?
На это есть простой ответ:
Хорошей древесины нет,
Худой коры, сучков – полно!
               
Не ведая, где друг, где враг,
Шумят… И всё-то им не так.
Что обсуждают? Да пустяк,
И этих пустяков – полно.

Привыкнув Бога поминать,
Отвыкли и косить, и жать.
Но, правда, в драке их не взять –               
И кос там, и серпов полно!

Небось, в торговле хороши?
Увы, они не торгаши.               
Грузить-таскать от всей души –
Таких вот дураков полно.

Болтают… А итог каков?               
Полно у стада вожаков,
Но маловато тут быков,
А вот тупых коров – полно.
               
В папахах ходит тут народ.
А под папахой что за плод?
Тут финик сладкий не растёт,
Кизила, слив-дичков – полно!               

Спой, Сулейман, отринув страх,               
Для тех, кто слухом не зачах:               
Ум детский в местных головах,               
И этаких голов – полно.

1920-1925




***
Кьве кIвачел къекъведай са лам               
Акуна заз, тIвар авайд туш:               
Чидач гьич пар чIугвар улам,                РикIиз кIус кьарар авайд туш.

Ахьтин затI жеч и дуьнеда:               
Рипе мухни санал неда,                Куьгьне леэн кваз гуьнеда                Кьежей къуз гьунар авайд туш.

Я яц, я балкIан, я гамиш –               
Гьич са затI жеч акьван къизмиш.                Адаз вичиз гьич бегенмиш                Падишагь-хинкIар авайд туш.

Дегьне кьенер вичин сиве               
Тун тавуртIа, кьада дяве,         
Кlacнa рекьиз кIанда деве –                Вичелай  caнкlap авайд туш.

Гьакьван рази хьанава чу(н),                Виш манат це квезни къачу.               
Тумун кIаник яцIу кашу               
Квайд я, мад кIаркIар авайд туш.

Тегьер лугьун за квез адан:               
Вичиз кIанда кьилди майдан.               
Гьелбет, жинс я лап Гьамадан,               
Пара юмшагъ чlap авайд туш.

Рангни буз я, вични эркек,               
Агъзурдакай садни жеч тек.               
ТIиш цава кьаз ягъда гьакI кек,               
Йукъуз-физ ахвар авайд туш.

Гьикьван туькIвейд я амалар,               
Тваз вичин хамуна ялар,               
Тадайд туш нехирда малар, –               
Гена вич крчар авайд туш.

Къекъуьнизни хупI я зирек,               
Регъуьз секлем тухуз герек.               
Твагни къалгъан вичин хуьрек,               
Маса куьнив кар авайд туш.

Еришдизни гьакьван дири,               
Ca синих ква – тум я куьруь.                Гьелбет, рехи хьана фири,               
Акьул вич санбар авайд туш.

Залпанддин кьил вуна чилел                Вегьимир, алчуда гъилел:               
Диши лам акуртIа, кьилел               
ЧIугвад, ихтибар авайд туш.

Гьар къвайи къуз кьадач кIвачер,               
Алукьиз кукIварда тIишер.               
Гьич са затI жеч ихьтин ашер.               
Чавш лугьуналд ар авайд туш.

Акахьна балкIандин тIветIвер,               
Гьалчиз чилел къахчуз метIер,                Гьич са затI жеч ихьтин бетер,                Лугьунин кьадар авайд туш.

Халис шив хьтинд я хвейи,                Виш манатдин я гьавайи.               
Чубандилай къир-савайи,               
Масадаз бакар авайд туш.

Гагь-гагь акьул жеда кьери.               
Вичиз течиз вичин ери.               
КIватIайтIа гьайванар вири,               
Адав барабар авайд туш.

ТIимил мухалди вердиша,                Йифди-йугъди, гьар гьамиша               
Жезамай кьван ишлемиша.               
Ял ягъиз икьрар авайд туш. 
 
Эй, Сулейман, на и ванер                Низ хьуй лугьуз гьалчда къванер?               
Эхир кукIварда ви къуьнер,                Им чIалаз ухшар авайд туш.

1920-1925



ДВУНОГИЙ ОСЁЛ

Видал двуногого осла?               
Сто раз видал, сомненья нет:               
Навьючен кладью, полон зла;               
Упрямство есть, терпенья нет.      

Пуд ячменя за раз сожрёт,               
Но в гору нехотя идёт,               
Тем паче, если дождик льёт:
Подковы стёрты, тренья нет.               

А уж кичлив!.. Коню с быком               
Подобный гонор не знаком.               
И в падишаха бросит ком               
Из-под копыт, – стесненья нет.   

Хоть невысок, но боевит:               
Куснуть верблюда норовит,               
Взнуздай без трензеля – чудит;               
Ни такта, ни смиренья нет.

Взамен каркара, под хвостом –
Кашу… И всё ж – берите в дом.
Всего-то сто рублей! – потом
О трате сожаленья нет.

Да, шерсть груба – но древний род
Из Хамадана он ведёт.
На общий выпас не пойдёт,
Хоть в этом униженья нет.

По цвету – сер. Самец, точь-в-точь!
Других ослов – с дороги прочь!
Копытом землю бьет всю ночь,
И днём отдохновенья нет.

А спеси, форсу – будь здоров!
Взял моду прыгать на коров.               
Хоть нет у серого рогов,
Зато и пресыщенья нет.

Скор на ногу. Такая прыть –
Секлем успеть бы погрузить.
Репей с сурепкой ест… Как быть,
Иному предпочтенья нет!..

Сноровист, резв. Со стороны –               
Чуть куц, но в этом нет вины.
Немало в гриве седины.
Жаль, в мыслях прибавленья нет.

Будь с ним опаслив. Без нужды               
Не удлиняй его узды.
Увидит самку – жди беды:
Помчится вскачь, спасенья нет!

За ней и в ливень будет мчать
И морду в клочья разбивать.
И тщетно «чавш!» ему кричать –               
У ишаков смущенья нет.

А кровь затеют мухи пить –
Начнет коленками сучить,
Мохнатым телом оземь бить, –
И большего мученья нет!

Коль холить, словно скакуна,
То подрастёт его цена.       
Жаль, нужен лишь для чабана,            
Иного примененья нет.               

Пусть мнит, что он такой – один,
Что сам себе он господин
И что меж прочих животин
Он всех нужней, – сравненья нет.

Помалу балуй ячменём –
И пусть ишачит ночью-днём.
Поменьше отдыха! – о нём               
У серых представленья нет…

Эй, Сулейман, о ком поёшь?               
Ты песнями ослов не трожь!               
Сломают плечи – вмиг поймешь,             
Что в песнях утешенья нет.               

1920-1925               





             
ГЪУЬЛУЬННИ ПАПАН ГЬУЬЖЕТ

Гъуьл
ХупI ашукь тир вун зал эвял,                Гьар акурла жедай хвеши.                Гила табдил хьана ви гьал,                Ихьтин гафар рахаз наши.

Паб
Ашукь хьанай зун вал эвял,               
Течиз агьвалат, гуьзел яр,                Чир хьана заз гила ви гьал,               
Тирвал гьакъикъат, гуьзел яр.

Гъуьл
Кьве къуз хьанач лугьуз кIвачал               
Вуч гьалават хьана вун чал.               
Гьафтедалди це заз мажал,               
Мийир на зи япар биши.

Паб
Зи дердер на мийир таза.               
Низ айин за валай арза?               
Зи жавабдиз яб гуз къваза.                Зид хьана нубат, гуьзел яр.

Гъуьл
КIандайд я ваз мягьсер, калуш,                Ам чун хьтин кесибд кар туш.               
Бес за гьикIин, къавумдин руш?               
Жафад хьана вун заз къарши.

Паб
Паб-гъуьл хьана сад тушиз сир,               
Мегер ян зун на кьур есир?                Нагагь кватIа закни тахсир,                Ая кван успат, гуьзел яр.

Гъуьл
Вун гъана хьана шумуд йис,                Айиз на заз икьван силис?                Хъел кутамир вуна зак пис.               
Хъуьруьрмир чал къуни-къунши.

Паб
Уьмуьр хьана винни санбар,               
Дуьнйадикай хьухь-тIун хабар,               
Садни жеч хьи зун хьиз папар:               
Им я мусиббат, гуьзел яр.

Гъуьл
Гьикьван кьан за ваз бес кьинер?               
Жерид туш ваз лагьай ванер,                Агъурна ахлад, ви ценер,                Аялар бес я ваз гъвечIи.

Паб
Твамир чанда акьван ялар,                РикIе пис фикир, хиялар.                Валай хьайи гьа аялар                Вал хьуй аманат, гуьзел яр.

Гъуьл
Къаст авачтIа вид зав туькIуьн,               
Ихьтин кардиз мад за гьикIин?               
Пуд чIал я зинни ви луькIуьн:               
Хъфидайдаз – гьам я уьлчуь.

Паб
Рахамир вун акьван цавай,                Къведа лугьуз жуван сивий.               
Гахце на зи некягьдавай                КъанницIуд манат, гуьзел яр.

Гъуьл
Лугьун хупIда вуна серес,               
Мад гила туш зун ваз иес.               
Санал вегьин герек туш мес,                Ваз чидай кар амач хьи чи.

Паб
Гаф лагьайла, кефи хадай,               
Мез жедан бес акI рахадай?               
Гъил акъудна зин яхадай,                Минет хьуй, алат, гуьзел яр.

Гъуьл
АтIумир-тIун, на зи аман,               
Вакай заз гьич жедач дарман.               
Гьелекмир фекъир Сулейман,               
Мийир адаз дуьне мичIи.

Паб
– Ша гьатмир вун а кIевера,               
Фекьи-кавхадиз эвера.                Жуван дердияр эзбера,               
Алуд Марият, гуьзел яр.

~ 1920




СУПРУЖЕСКАЯ ССОРА

                Муж
Любила ты меня всерьёз,
С порога радовалась мне…
Но всё пошло наперекос:
Одна грызня наедине!

                Жена
Любила я тебя всерьез,
Пока не знала я, милок,
Каков ты есть…  А перекос            
Не создавала я, милок.
               
                Муж
Всего два дня лежал, а слёз,               
Угроз и криков – целый воз.   
Дай хоть недельку без угроз,         
Ругайся где-то в стороне!

                Жена
Кто ранам сердца счет ведёт,
Кто муки женские поймёт?..
Эй, рот закрой – ведь мой черёд!
Не всё сказала я, милок.

                Муж
Калоши, туфли ей купи…
Дочь самодура, не глупи!
Мы бедняки, – живи-терпи.
Ох, я не рад такой жене.

                Жена
Ведь я не пленница твоя!
А если в чём виновна я –
Скажи, ни крохи не тая,
Чтоб всё узнала я, милок.

                Муж
Что за допрос? Мы столько лет
Живём с тобой, а лада нет.
Коль обсмеёт нас целый свет,
То это по твоей вине!

                Жена
За столько лет ты без помех               
Мог прекратить бы всякий смех.               
А я одета хуже всех…               
Ох, оплошала я, милок!

                Муж
Ты что, оглохла? Эй, не жди,
Встряхни подол и уходи!
Детьми займись! Не громозди             
Свои упреки в тишине!

                Жена
Не пыжься так! Какой в том толк?
О детях лучше бы умолк,
Ведь их растить – наш общий долг,
Как полагала я, милок.

                Муж
Не хочешь мира? Ну, изволь,
Давай насыплем в раны соль.
Три слова мне промолвить, что ль,          
И позабыть об этом дне?

                Жена
Три слова бросишь разводных?
В никяхе сказано о них.
Верни тридцатку отступных –
И побежала я, милок.

                Муж
Раздельно будем спать с тобой,
Я больше не хозяин твой!
И глазки мне теперь не строй,             
Они отныне не в цене.               
               
                Жена               
Таким запальчивым не будь,
Дай рту немного отдохнуть.
И не клади мне рук на грудь –
Холодной стала я, милок.

                Муж
Мне худо… Кто спасет мне жизнь?
Не мучай больше, воздержись!
От Сулеймана отвяжись –         
Вся грудь моя горит в огне.

                Жена
Муллу и старшину веди,
Им расскажи про боль в груди.
А Марият освободи –
Уже устала я, милок.      

~1920



***
Фагьумна за: гьарда вичал               
ТIвар эцигна, хан айида.               
Акьуллудаз тагуз мажал,               
Кьилди са дуван айида.

Бейхабар яз вич вичикай,                Гъер кIвахьна физ гьакI сивикай,                Гьар ахмакьда са чIарчIикай                Лап яцIу чукьван айида.

Я канаб течиз, я ипек,                Я дишид чидач, я эркек.               
Гьарда вичин руквад кесек                Еке кIеви къван ийида.

Я йугъ чидач вичиз, я йиф,               
Акьулдикай – пара зайиф.                Я хва кьей кас, на ви тариф,               
Бес я, мад гьикьван айида?

Я вилик чидач, я кьулухъ,               
Я гам чидач вичиз, я pyx.               
Вичин кьве сан ламран къудух               
Деведлай кьакьан айида.

Инсанарихъ амач вафа,                Дуьнед крар хьанва жафа.                Нисинлай кьулухъ афтафа               
Акур тумун(и) ван айида.

Эй, фекъир дили-дивана,               
Иер фагьум ая вуна.               
СтIал шаир Сулеймана               
Азардиз дарман айида.

1922-1925


КТО ХАНОМ ВОЗОМНИЛ СЕБЯ...

Кто ханом возомнил себя,               
Тот умных оттеснить готов.               
Себя единого любя,               
Он прочих всех судить готов.

Тот, кто умишком недалёк,
Всегда слюною на песок
Свирепо брызжет... Волосок
Бревном изобразить готов!

Шёлк перепутав с коноплёй,
А жен – с мужьями, шут шальной
Берет в ладошку ком земной –
И крепость возводить готов!

Не различает  тьму и свет,               
Всю жизнь несёт какой-то бред...               
Эй, бестолковый! Сколько лет               
Ты сам себя хвалить готов?

Вперёд иль вспять? Заводит спор               
И, за палас приняв ковёр,               
Осла двухлетнего – вот вздор! –               
Верблюдом объявить готов.               

Ох, в этом мире попран стыд!   
Всяк облапошить норовит.                И зад, что в полдень лишь подмыт,               
Всех громче протрубить готов.               

Эй, дурень! Почеши калган:
Кто выбьет из него туман?               
Поэт из Стала, Сулейман, –
Он хворь твою лечить готов!

1922-1925




ТИЙИЖИЗ (I)

Бязи ябу гьатда худда,
Я хуш, я эниш тийижиз.
Бейхабар гьатда захутIда,
Вичин кьацIай тIиш тийижиз.

Къвалавай физ хьанач завай:
КIур гадарда цавай-цавай.
Къалчахар гуьцIда цлавай,
Тумуник квай хуьруьш тийижиз.

Катран шикил авай верчер,
Хелвет тара ийиз гъуьрчер…
Бейхабар вегьида кIвачер,
Тарифни къаргъиш тийижиз.

Эй, факъир ахмакьрин ахун,
Мус чир хьуй ваз атIласни хун?
Милияртрикай я рахун,
Вичиз пудкъад, виш тийижиз.

Чаз рехъ кутур наши устIар,                Хиве кьуна зурба затIар,               
Какадариз чинни астIар,               
ГьикI жеда дуьзмиш тийижиз.            
               
Шумудакай зун квев paxaн,               
Шумуд жуван сивикай хан?                МискIиндай чав рахаз кьакьан,               
Са араб нехиш тийижиз.

Гагь вичи вич лап квадарда,               
Писни хъсан какадарда,                Шумудаз тум галтадарда,                Вичиз вич вердиш тийижиз.

Инсанар я тереф-тереф,                Квахьнава бязидан кенеф,                Вичел тIвар ахцигда серреф,                Ракь, цур, я гимиш тийижиз.

А бенде хьи гзаф лавгъа,                Вак текьий вич амаз ягъва,               
Айиз кIанда къати йургъа,               
Гьич ламран ериш тийижиз.

Эй, аннамаз, гьахьтин фекъир,               
Мус чир хьуй ваз кардин эхир?                Къанни цIуд суз хвена нехир,               
Яцни, кал гамиш тийижиз.

Гьар гафунал гъида гиман,               
Чида лугьуз гьар са дарман.               
Гьисабда лап гъетерин сан,               
Вичиз жуьмя, киш тийижиз.

Рахаз, тагуз масадаз гаф,                Сивяй гьарнихъ чкIуриз каф,               
Тарифда тваз пад квачир саф,                Вичин усал тIиш тийижиз.

Иер фагьума ая вуна,                Сулейманак кутаз багьна.                Къвез-физава и замана                Гьардаз вичиз вич тийижиз.

~1922

НЕ УЗНАВ (I)               

Иная кляча вскачь летит,
Пути земного не узнав.               
В грязищу скоро угодит,
Конца иного не узнав.               
               
Смотри: копытом в небо бьёт
И круп нечистый гневно трёт,
О том, что под хвостом – помёт,
Без злого слова не узнав.

А вон сарыч в лесу сидит,
Ногами длинными форсит,
Смешно под сокола косит, 
Суда лесного не узнав…

Эй ты, глупцов несчастный вождь,
Когда ты истину поймешь?
О миллиардах речь ведешь,
Числа простого не узнав?
 
Торил дорогу, звал вперёд,
Кормил посулами народ, –
И сделал всё наоборот,               
Пути прямого не узнав!

Кого еще тащить на свет?               
Того, кто влез на минарет,               
Письма арабского секрет               
У богослова не узнав?

Ну,  с ним всё ясно: он опять               
Начнет добро со злом мешать,               
Хвостом пред сильными вилять,               
В себе срамного не узнав...
               
О, сколько разных есть людей!
Вон тот себя – ну, хоть убей! –            
Зовёт оценщиком камней,
В чём их основа, не узнав.

А вон – гордец. Считает тот,               
Что иноходью мчит вперёд,
В своем аллюре мерный ход
Осла дрянного не узнав.

А вон – безмозглый гуртовщик,
Что к стаду дружному привык:
Лет тридцать пас его, – где бык,
И где корова, не узнав.

А этот всех бранит – и врёт,
Что может исцелять народ,
И мнит, что звёздам счёт ведёт,
Месяцеслова не узнав.

А тот – блажит, болтает всласть,
Худое сито сбыть стремясь…
Ох, как бы парню не упасть,               
Удачи снова не узнав!               

Не Сулейман на склоне дней –
Эпоха мчится всё быстрей.
Ты изменился вместе с ней,
Себя былого не узнав.

~1922





ТИЙИЖИЗ (II)

Бязи гьайван вич вичелай       
Фида, я сабур тийижиз,               
Алатна залпанд тIишелай,                Итимвал, абур тийижиз.

Тур вегьида кьуру гьуьлуьз,                Са затI текъвез вичин гъилиз;                Марфадин йад атай хуьлуьз, –                Гергерни Самур тийижиз.

Гьар ахмакьдихъ жеда са хух,                ГьикI рахада – адав рахух!                Даим вичиз нагъварни мух                Кутадай ахур тийижиз.

Вичин крар хьайла дуьзмиш,                Гъейрибур тежез бегенмиш,                Пин жунгав хьиз хьана къизмиш,                Вичиз тфенг, тур тийижиз.

Гафунал кIан, я кIукI текъвер,                Сивяй чкIиз гьар патахъ гъер,                РикIиз кIанда виртни дуьдгъвер,                Вичин кIвегьни шур тийижиз.

Я гьахъ-гьисаб, мизан терез                Течиз, гъейрибурал хьуьрез;               
Иеси кьей кьуртIи вечрез               
Вич ацукьдай къур тайижиз.

Гьар са пехъ вич хьана лачин,                Тежер гъуьрчез хьана кIвачин;                ПIузарар къазунда вичин,                Сивин кьадар тIур тийижиз.

КIантIа зарар, кIантIа хийир               
Чидач вичи ийир-тийир;                Гьарда санлай айиз гьиргьир,                Ахтани айгъур тийижиз.

Дуьнйа хьана алаш-булаш,                Сулейманан гьалар яваш,                Юхсулвили айиз саваш,               
Са гьуьрмет-хатур тийижиз.

~1922


НЕ УЗНАВ (II)

Иной ярится, словно скот,               
Людской морали не узнав.               
Узду постылую грызет,               
Душа цела ли, не узнав.    

Другой, хоть это и чудно,               
Сеть бросил на сухое дно.               
И сам он пересох давно,               
Самурской дали не узнав.
               
Свой храп у каждого глупца!         
Ячмень с мякиной без конца          
Кладя коровам, ждут мясца,               
Куда что клали, не узнав.               

Завидев светлые деньки,               
Немедля дарят всем плевки;   
Как нелегчёные бычки,                Блудят, цвет стали не узнав.

Вот так и ты: в еде ретив,               
Мёд с маслом в ум себе забив,                Про квех родной, про шур забыв,         
Сопишь, печали не узнав. 

Не зная чисел и весов,
Смеясь на сотни голосов,
Опять кудахчешь в стае сов,
Своя была ли, не узнав.

И ворон соколом вспорхнёт,               
Над зайцем крылья распахнёт.
Но умный ложку не возьмет,
Не велика ли, не узнав.

Прочисти уши, наконец!
И мерин ржет, и жеребец,               
Но вновь идет ко сну  глупец,             
О чем те ржали, не узнав.               

Мир дураков тому виной,
Что Сулейман лежит больной.               
Ведь он на глупость шел войной,               
Война нужна ли, не узнав.   

~1922               







ЖЕДАЙД ТУШ

I.
Эй, фекъир! Ви цIapy кашу –                Винел къуьл экIяй жедайд туш.               
Ягъалмишмир, хва кьейди, чуъ –               
Кьусудал къуьл квяй жедайд туш!

Заманадин ужуз-масан,               
Чазни чида чи пис-хъсан,                Къад-яхцIур йис хьайи инсан                КьепIина эчIяй жедайд туш.

На вун гьахъ я лугьуналди,                Вири батIул акуналди,                Жуван рикIиз кIан хьуналди,               
Аршдихъ гьич тIуб кяй жедайд туш.

Фагьумзава за ви крар,               
Цавук кутаз жеч хьи гурар!                Ламрал хьуналд чергес пурар,               
Ам балкIандив тай жедайд туш.

Гьикьван куьк хьайитIан зурба,               
Хъваз жеч мурдал якIун шурпа,                Вич асулдай ламран cпa                Хуьналди гьич ттай жедайд туш.


II.
Муьжуьд мам квай цIару кчаз,                ЦIегьрез хьиз, бацIи жедайд туш.                А тербият гумир на чаз –                Марифат  кицIиз жедайд туш.

Галатна юргъун хьуналди,                Гаф яваш рахун хьуналди,                Деве, вич яхун хьуналди,               
СикIрелай гъвечIи жедайд туш.

Фагьумна за са бязибур –               
Чеб гьакьван юхсул такабур…               
Мядендин ракь тушир гапур                Чарх гуналд хци жедайд туш.

БатIулдаз гьахъ лугьуналди,               
Йад гъиз жеч гьич сафуналди.                Йифди-йугъди йад гуналди               
Кьурай затI ицIи жедайд туш.

Фикир айиз жуван къулав               
Ацукь, акьул кIватIна къвалав.               
Са затI, вич бинедай чIулав,               
Чуьхвена лацу жедайд туш.

Нефес авай чархарикай,                ГьикIда – авам халкьарикай?                Хъархъу тарцин хъархъарикай               
Гьич хурма-къайси жедайд туш.

Ажеб авам тушни Куьре, –               
Чизамач я тепе-дере.               
Бейхабар кIасналди сикIре,               
Филдин кIвач кьецIи жедайд туш.

Я язух-гьайиф тийижиз,               
Вичиз я йугъ-йиф тийижиз,                Я бей, я элиф тийижиз,               
Тимдикай къази жедайд туш.

Тежер кардал чIугваз зегьмет               
Алахъммр вун, я беймирвет.                А вилик-суз авур гьуьрмет,                Адан дуван цIи жедайд туш.

Ви гафуни атIуналди,               
РикI чIуру яз гатIуналди,                Гьич чарадан затIуналди               
Ваз гьалал рузи жедайд туш.

И дуьнеда шумуд садан               
Гъиле жез акъатна майдан.                Эхирки ришвет къачурдан               
Невс са кIус бицIи жедайд туш.

ТIвар инсан яз вич гьакIан мал,               
Дуьз гафунал тийир амал.                Надир затI я акьул-камал –               
Гзаф иеси жедайд туш.

ХьайитIани Гьаким-Лукьман                Ахмакьвилиз жедач дарман.               
СтIалви фекъир Сулейман               
Пис кардал рази жедайд туш.

1925






ТОМУ НЕ БЫТЬ

I.
Эй, нищеброд! Чтоб пояс твой
Гумном предстал – тому не быть.               
Чтоб от зерна кушак худой    
Сор отвевал? Тому не быть!               

Не путай нас, тут глупых нет,               
Мы повидали белый свет.               
Чтоб кто-то прожил сорок лет –
И в люльке спал? Тому не быть!   

Пусть твой язык о чем-то врёт,
Пусть сам ты веришь в призрак тот, –
Плевать! Но пальцем небосвод
Чтоб ты достал – тому не быть.            

Седло черкесское надеть               
На ишака – и вскачь лететь,               
На небо лестницу иметь               
Ты помышлял? Тому не быть.   

Коль из дохлятины бульон,               
То нипочём не пьётся он.               
Чтоб тот, кто был ослом рождён,               
Конём скакал – тому не быть!


II.
Чтоб сучки пестренькой живот               
Козла рождал – тому не быть.
Чтоб пёс, который грязь несёт,
О чистом знал – тому не быть.

И чтоб верблюд, в пути устав,
И вес, и голос потеряв,
Вдруг съежился, лисицей став,
И забрехал – тому не быть.

Я видел тех, что ночью лишь               
Впускали в сердце гладь и тишь…               
Не закалив, не заостришь   
Ты свой кинжал, – тому не быть!    

Кто правдой ложь представить смог,
Тот воду в сите поволок.
Не поливай же черенок,
Чтоб расцветал, – тому не быть.

У очага сиди, тая
Сто дум о смысле бытия…
Чтоб чёрный мех после мытья,               
Как снег, сиял? Тому не быть.

Не нужно щеки надувать!
Дадим ореху созревать.
Он фиником себя назвать
Приказ отдал? Тому не быть.

Кюра, ты выучи азы,
Пойми, где холм, а где низы!
Чтоб от укуса злой лисы
Слон захромал – тому не быть.

Чтоб некий муж, не различив,
Где «бей» стоит, а где «алиф»,
От света тьму не отделив,
Судьею стал? Тому не быть.            

Щади себя среди хлопот!
Иль хочешь, чтобы целый год
Твои заслуги весь народ
Припоминал? Тому не быть.               

Не вздумай, поиграв умом,
Мнить о чужом, как о своём.
Не будешь сыт чужим добром!
Ты так желал? Тому не быть.               

Кто власть над миром ощутит,
Тот не всегда ее хранит.
Но чтоб хапуга аппетит
Вдруг потерял? Тому не быть.

Посмотришь – человек идёт,
А приглядишься – тот же скот…
Увы! Чтоб каждый доброхот
Умом блистал – тому не быть.

Пускай придёт хоть сам Лукман –
Не сгинет глупости туман.               
Но чтобы злое Сулейман
Добром назвал – тому не быть.         

1925






***
Пис инсандив гзаф ара               
Хьунухь кефи хун я, валлагь.               
Ихтибармир на, фукъара,               
Эхир буш рахун я, валлагь.

Заз акуна шумуд сана,               
КъекъечIна зангар кьацIана.               
Ваз аквамир ам ацIана,–               
Туш,– ичIи каркун я, валлагь.

И заманда гила тек-тек               
Мерд итим ваз жагъид эркек.               
Ваз парча хьиз акваз и пек,–               
Туш,– ам памбаг хун я, валлагь.

Са затI кIан жен ваз вичивай,               
Дуьдуьг гуда ваз вижевай.               
Адан ният эхир жувай               
ЧIарчIин цIил чIугун я, валлагь.

Гагь ламран хьиз кIвачер секуьл,               
Гагь иблис кьаз вичиз векил,                Акун къене катран шикил, –               
Туш,– къара къузгъун я, валлагь.

Нече шумуд гьахьтин дустар,               
Шумудни сад фитнед устIар.               
Серф гьатайтIа, адан къастар, –               
Чир хьухь,– вун тукIун я, валлагь.

Нагагь ви гьал хьайтIа зайиф,               
Гьич чIугвач ада ви гьайиф.               
Чинал рахун вичин тариф               
Вилик твар кIвахун я, валлагь.

Вахъ аман жеч, адахъ – иман,               
Ам дуст кьунал жед вун пашман.               
СтIалви шаир Сулейман               
КIел тавур ахун я, валлагь.

~1925-1930




***
Зачем с поганцем говоришь?
Ведь это мразь, – ей-богу, так.               
Ты сам себя опустошишь,               
С ним поведясь, – ей-богу, так.

Не чан с едой, что красит стол,               
А лишь кувшин, что пуст и гол.               
Таких встречал я! И ушел,               
Смывая грязь, – ей-богу, так.               
               
Порой увидишь, словно сон,               
Того, кто честью наделён.               
Парчой покажется! – но он               
Всего лишь бязь, – ей-богу, так.

На просьбу – кукиш сунет в нос,               
А сам глазищи пучит, пёс.               
Он хочет из твоих волос               
Веревку спрясть, – ей-богу, так.

Посмотришь – сокол. Только вот
Берёт он дьявола в полёт.
И если падали найдёт,
Нажрётся всласть, – ей-богу, так.
               
Немало их, таких «друзей»!..
Не доверяй им, ротозей,
Они летят к судьбе твоей,
Убить стремясь, – ей-богу, так.

Свались от хвори – не придут;
А похвалы тебе поют –
Зерно перед тобой кладут,
Чтобы напасть. Ей-богу, так.

Ох, лучше б ты таких не знал!
Так Сулейман тебе сказал,
А он умён: ахуном стал,
Дня не учась, – ей-богу, так.   

~1925-1930





СУДУЯР

Авач кьван куь чанда инсаф               
Са зерре мирвет, судуяр.               
Гьич кьабулич кесибдин гаф,               
ТагайтIа ришвет, судуяр.               

Сят кIуьдаз куьн жеда судда,               
Иблисди куьн твада худда.               
Гьахъ гвай кесиб куьне кIудда,               
Жагъич квез женнет, судуяр.             

Килигиз къвазди куьн чиниз:               
Татайлахъди са затI гъилиз.               
Акъудич а дуван кьилиз,                Кхьиз, гуз суьрет, судуяр.

Квез жеривал за лугьуда:               
Шумуд фекъир куьне куда,               
Стхани кваз маса гуда,               
ТатайтIа къимет, судуяр.

Са  кIус и дуьнйа саймиша,               
Сагъдиз амукьдач гьамиша.               
Хийир-дуьа къазанмиша,               
ЖагъайтIа рагьмет, судуяр.

ДакIандахъ элкъуьрна далу,               
Кепекдихъ маса гуз халу,               
Ахьтинбурал жибин дулу                Жедайд туш, девлет, судуяр.

Фена икI шумуд замана,               
Эй, фекъир дили-дивана,               
Квез авунва Сулеймана,               
Чир хьухь, и туьгьмет, судуяр.

1920-1925




СУДЬИ

Найдите, жалость растеряв,
Хотя б ее остатки, судьи!
Всегда бедняк у вас неправ,
Коль не даёт вам взятки, судьи.            

С утра вас дьявол в суд несёт,         
Где и святой в тюрьму пойдёт,               
Коль вам на лапу не даёт…               
Вы на подарки падки, судьи.   
               
Бедняк пусть ждёт! И за сто лет               
Никто не даст ему ответ.
О, не ослабить без монет
Железной вашей хватки, судьи!

Скажите прямо: почему
Нет милосердья никому?
И брат родной пойдёт в тюрьму,
Коль вам не даст десятки, судьи!

А ведь и вы не вечны тут,
И вам идти на Страшный суд…
Ужель добром вас помянут
За мерзкие повадки, судьи?

Живых людей продав за грош,
Добра не много наживешь.
Прибытка не дадут ни ложь,               
Ни подлые порядки, судьи.
               
За веком – век, за сроком – срок,
А суд по-прежнему жесток…
Но Сулейман свой злой упрёк
Вам бросил без оглядки, судьи!

1927




***
Ай, фекъир, ви келледа гар...                Ав чIугваз, гьатун хъсан туш,                Жуван винел чарасуз кар                АтайтIа, катун хъсан туш.

Инсандин рикI тараллай цуьк                Хьтин затI я, гьахьтин назик,               
Жув виниз кьаз, масад эксик                Акьулди кьатIун хъсан туш.

Ай, фекъир, ви акьул кьери                Жемир, жем ая кван вири,                Жуваз турус, недай кIизри               
Тум кьуна гатун хъсан туш.

Гьар инсандихъ вичин суфат,                ТIимил затI туш ламус, гъейрат;                РикIе туна чIуру ният                Дустарив гатIун хъсан туш.

Гьар инсандихъ ин къанажагъ                ТIимил-шимил жеда анжах,               
Нубатсуз инсанар йигънагъ                Межлисра кIватIун хъсан туш.

Вич рикIе инсаф авачир,                Вичихъ тайин гаф авачир,                Яр-дустуниз ваф авачир               
Инсан кIвале тун хъсан туш.

Нагагь са затI хьая мурдал,                Лугьунин кар жедач андал,                Куьгьлен балкIандин ахурдал,               
Чир хьухь, лам кутIун хъсан туш.

Вич синих квай куьгьне муькъуьн                Бурж я винел аста къекъуьн;                Тахсир чир тавуна якъин               
Винел кар атIун хъсан туш.

Эй, Сулейман, вуна гьарай:                – Фекъир, вун дуьз ацукь, къарай.                Виридалай геж ахварай,                Чир хьухь, аватун хъсан туш.

1925-1930



***
Эй ты, несчастный обормот,                Так горло драть – нехорошо.               
И коль беда к тебе придет,                То убегать – нехорошо.

Сердца людей – нежней цветка;
Кичливость поумерь слегка!
Другого чтя за дурака,
Нос задирать – нехорошо.

Эй ты, чей ум не при делах!               
Хотя б держи его в руках.               
Рыбёшкой, что послал Аллах,               
Об стол хлестать – нехорошо.

Своим талантам каждый рад,               
Но честь и совесть вечны, брат.                Коль в сердце закипает яд,               
К друзьям шагать – нехорошо.

Дела такие – что хитрить! –               
Порою с каждым могут быть.               
Но спор на людях заводить,                Шум затевать – нехорошо.

Того, кто зла прощать не стал,               
Кто клятв своих держать не стал,                Кто дружбу сохранять не стал,               
В дом приглашать – нехорошо.
               
Кто чести не хранил ни дня –               
От слов бежит, как от огня!               
В денник холёного коня               
Осла впускать – нехорошо.

На мост, где трещины видны,                Вступать с опаской мы должны.                Не доказав чужой вины,               
Суд совершать – нехорошо. 

Эй, Сулейман, ты звать стремись 
Туда, где праведная жизнь:               
–  Горюн! Хоть позже всех ложись,                Но поздно встать – нехорошо!

1925-1930






***
Вич гумрагь тир бязи тарта:               
Яхун хеб мурдар аквада.               
Гьар пакамахъ айиз юрта,               
Хъуьртуькай зангар аквада.

Нагагь серф яз вичин сараз               
КткайтIа, кар кьун я гъараз.               
Куьрен балкIан бязи ламраз               
Вичив барабар аквада.

Фагьумна за са бязибур,               
Чеб гьакьван алчах, такабур,               
Садан гъиле вичин дубур               
Хьунухь тIимил кар аквада.

Хци яз къалуда нажах,               
Техве гьулдан авач анжах.               
Садан гъиле вичин къалчах               
Хьунухь бахтавар аквада.

Гагь вил ягъиз юбуд хирез,               
Гъейри ничхиррални хъуьрез,               
Вич гъафил тир бязи пехърез               
Кардни бейхабар аквада.

Фагьумдач мад са кар сифте –               
Вичин гьа хъицикьдин фите.               
Туьтуьнив кьван гьатун хъуьрте,               
Ажеб тIимил тIвар аквада.

Фагьумда за бязи чакъал:               
Ав чIугвада мукьвал-мукьвал,                Гьар ахмакьдиз вичин мискьал               
Путунлай санбар аквада.   
               
Айиз андав рахун-луькIуьн,               
Хиял зурба я кьван рикIин;               
Вичин кьулухъ кьиле руькуьн               
Аваз, масдан чIар аквада.

И дуьнедин дерин-даяз               
Фикир ая жува-жуваз,               
СтIал шаир Сулейманаз               
Гьарнай сир-хабар аквада.

1929-1934




***
Овцу худую крепкий пёс               
Ни в грош не ставит, – он таков.               
Но отчего же сам барбос               
На свалке ночевать готов?

Хоть он и лют, в судьбе земной
Всё будет псиною дрянной…
Ну почему осёл иной
Себя конём назвать готов?

Подобных знаю: впопыхах
Так задаётся, прямо страх!
Что зад его – в чужих руках,
Он пустячком считать готов.

Да, есть топор в его руке,               
Но стали мало в обушке.               
Щипнут за ляжку в уголке –               
За счастье почитать готов.               

А тот над клячею острит,               
Когда хребет у клячи сбит…               
Что сокол сбрендил и чудит,
Безмозглый ворон врать готов!          

Но сам-то он в своем уме –
Чудак в овчинной бахроме?
Сидит ведь по уши в дерьме,               
Но всё себе прощать готов.

Шакала знаю: вечный вой
И ночью выдаст с головой.
Глупец!.. Пустяк паршивый свой
Он «гнётом» величать готов.

И планов полон, – но притом
Бревна не видит нипочём
В своем заду... А вот в чужом
Он волос отыскать готов!

Не верь в бессовестный обман,
Смотри, где явь, а где туман.
Поэт из Стала, Сулейман,
Всю правду рассказать готов.

1929-1934



ЖЕДА КЬВАН

Бязи бенде ламран къилих                Хьана, гьа ерин жеда кьван;                Пелен кьулал акваз тарих,                Ажеб кIеви чин жеда кьван.

Филдилай вич кьуна чIехиз,               
Тежер паpap кIулал эхиз,               
АтIа кьил таквадай рекьиз
Ша лугьуз, кIвачин жеда кьван.

Бегенмиш я вични вичиз,                Акьулдиз гьич са затI течиз,               
Рахадай гафарни нашиз,                Акьул икI «дерин» жеда кьван.

Я дуст чидайд туш, я мидяй,               
Туна чанда пара идяй.                ТIуьртIа нагагь, фад рекьидай                ЗатI икьван ширин жеда кьван.

Я гьахъ чидайд туш, я гьисаб,               
Акъатдай гаф-рахун я таб,                Михеннатдиз балкIандин цIап                Лап еке серин жеда кьван.

Гафуникай тIар тавуна,                Зерре ламус-ар тавуна,                Вичи са гьунар тавуна,               
Ужуз аферин жеда кьван.

Винел пад агъ яз къалуда,                Къене патай хупI кьалуда!                Вичин айиб тваз далуда,                Сивик икI хъуьруьн жеда кьван.

Сулейман гьич рахач нашиз,                Кхьихь гьар ламертдин кIвачиз,                Икьван сивел раж алачиз,                Гафуниз эркин жеда кьван.

~ 1930




ПРИМЕРНО ТАК               
 
На лбу написано, что он –
Ишак? Ну, что ж, примерно так.                Но говорит он, что умён               
И с мудрым схож, – примерно так.               
               
Себя в гиганты записав,               
Великие посулы дав,
В какой-то путь зовёт раззяв:
«Ура!.. Даёшь!..» – примерно так.      

Гордясь собою без причин,               
Спесивится… Но из «глубин»,      
Чьи тайны знает он один,
Не зачерпнёшь… Примерно так.            

Друзей бранит; пустых пройдох
Рад прославлять. Сквозь тайный вздох
Вдруг говорит, что сахар плох,               
А яд хорош, – примерно так.

Болтать и врать ему не лень.
А слишком жарким будет день –
За конской кучей сыщет тень…
Всё у святош примерно так!

Забыв отвагу проявить,
Пытается героем слыть.
И славу хочет он купить               
За медный грош – примерно так.

Снаружи бел и чист, как бязь,
Внутри же – истинная грязь.               
Глазёнки бегают, стыдясь;
Улыбка – нож… Примерно так.

Любому, кто таит изъян,
Всё это скажет Сулейман!
Поэту, хоть он не султан,
Рот не зажмёшь. Примерно так.

~ 1930



***
Бендедин рикI хьайитIа дуьз,               
Гьич са кар чIуру жедайд туш.               
Таб мийир на:  дишегьлидиз               
Спелар, чуру жедайд туш.

ГьакI нубатсуз экъисиз кьам,               
Чидач ваз рахадай макъам.               
Заз акуна: асландин хам,               
Ам вид хьиз цIару жедайд туш.

Я «перёд» течиз, я «назад»,                Заз акуна, шумудни сад.                Тапарармир: виртIедин дад               
Сирке хьиз цуру жедайд туш.

И кьве кIвач квай маларикай,               
ГьикIда авам гьаларикай?               
Са хъуьчIуьк квай тIваларикай               
Къавкъаздиз пару жедайд туш.

Эй, факъир ахмакьрин кавха,               
Я ериш течир, я юргъа,                Ламертдикай я ваз арха,               
Я куьмек далу жедайд туш.

Ви тIиш хъуьрте на туналди,                ТIуьналди ам гужуналди,               
Эхир масдан затIуналди                Ви руфун дулу жедайд туш.

Фикир айиз килиг чилиз,               
Акьул жем ая ви кьилиз,               
Вад кицI аватналди гьуьлуьз,               
Анин йад кьалу жедайд туш.

Бязибурун веревирдер               
Йикъалай-къуз жеда бетер.                Гьар касдивай жуван дердер               
Ашкара къалуз жедайд туш.

Гьей, Сулейман, вун я уста,               
Герек туш ваз чирун масда.                Ихтибарна гьар межлисда               
И чIалар лугьуз жедайд туш.

1936


***
Чтобы у праведных дела
Скисали враз, – тому не быть.            
Чтоб борода у баб росла,
Как и у нас, – тому не быть.

И ты, дурак, умерь-ка прыть,               
Коль не умеешь говорить!               
Чтоб шкуру лев сумел сменить,               
Как ты, сто раз, – тому не быть.               

Я видывал такой народ –
«Назад» меняют на «вперёд»...
Но чтоб до уксуса наш мёд
Прокис за час? Тому не быть!

Куда девать двуногий скот?
Вязанку прутьев он свезёт,
Но не сплетёт из них оплот,
Чтоб скрыть Кавказ, – тому не быть.

Эй, вождь глупцов! Нарушил рысь –               
Освоить иноходь не тщись!               
Чтоб тот, кто спутал низ и высь,               
От бед упас, – тому не быть.               

Не лазь в соседский погребок,               
Ведь не пойдёт чужое впрок.
Чтоб ты, сожрав не свой кусок,               
Жирок запас? Тому не быть.

У дум бегущих смысл один.               
Утонут пусть пять грязных псин,
Но чтобы цвет морских глубин
Взял их окрас? Тому не быть!

Не вякай правду наобум,
Не зная, что замыслил кум.
Чтоб рассказал про сотни дум
Прямой рассказ, – тому не быть.

Эй, Сулейман, ты мастер слов,               
Но не в любом кругу дружков               
Прочесть всё это будь готов...               
Увы, сейчас тому не быть.

1936








***
Динж яз акваз, вакIав мукьвал                Жемир, азият кими жеч;                Ав чIугваз вердиш я чакъал,               
Вичин хасият кими жеч.

Куьз герек я яргъи рахун,                Са къимет жеч атIласни хун;                Акуналди аслан яхун,                РикIикай гъейрат кими жеч.

Бейхабар серф къачуналди,                Гатаз жеч ам ланшуналди,                Филдилай я чIар шуналди,                Вад ламран къуват кими жеч.

Вичиз гъейри зенд авурди,               
Вич рекьидай фенд авурди,                РикIяй-къудич жанавурди,               
Гьелбетда, геж-фад, кими жеч.

Чизмач инсан акуналди,                Гафар зурбаз рахуналди.                Чакъалри, кIватI жез, хъуналди,               
Куьр вацIавай йад кими жеч.

Я гуз тийижиз, я къачуз,               
Я багьа течиз, я ужуз,                Гафар зурба, серфе ажуз,                Ихьтин мехеннат кими жеч.

Акуна заз са бязибур,                Пехъи къилавда тваз гапур.                Вич гьакIан яхсул, такабур                РикIяй адават кими жеч.

Йукъуз къавал, йифиз кьвалак,                ТIиш экъуьриз масдан хьрак,                Серф кткайтIа вичин сарак               
КIвач кьадай ният кими жеч.

Tyм кафалда авай рагъул,                А къамбадиз къвез туш акьул;                ВиртIедив тIуьртIан рекьекьул,               
Сивяй туькьуьл дад кими жеч.

Сулейман, ви гафар писда!               
Нивди я ви и силиста?                Лугьумир на, гьар межлисда                Сад тахьайтIа, сад кими жеч.

1936




***   
Кабаньей внешней доброте
Не верь – чтоб не страдать всегда.
Шакал не смолкнет в темноте,               
Он будет завывать всегда.      

Нет, не родня атласу бязь!
Лев, исхудав и утомясь,
Не станет жить, от всех таясь, –            
Он будет нападать всегда.               

Слон, пусть облезший, от врагов
Терпеть удары не готов.            
Ведь силою пяти ослов
Он будет обладать всегда.

И волк, безропотный на вид,      
Наветов подлых не простит:
За ложь неправедных обид
Он будет воздавать всегда.

А человек? Его игры
Вы не поймёте до поры.
Пусть пьют шакалы из Куры –
Та будет клокотать всегда!

Как много их – пустых, дрянных,               
Лукавых, лживых, показных!..               
Мир, ты избавишься от них,
Иль будет их хватать всегда?

Я видел тех, кто свой кинжал                Точил – и яростью пылал,                И крови сладостно желал…               
Тем любо враждовать всегда.

Те – днем на крыше, те – во тьме
Копаются в чужом дерьме.
Дай волю – станут в кутерьме               
Чужую ногу рвать всегда!

Но с голой задницею пёс               
До волкодава не дорос.
Коль дух полынный лезет в нос –
Суп мёдом заедать всегда?

Эй, Сулейман! Свой скот паси,
О людях тех не голоси!
Один объявится вблизи –
И будешь горевать всегда!

1936



***

Квачир бела винел гъалиб               
Хьунилай мад жафавайд туш.               
Иеси кьин тавур айиб               
КIурт, чухва, хьиз юрфавайд туш.

Вич залайни фейи ятаб,               
Сив кьакьур, гаф я вири таб.               
Са межлисда тийиз жаваб,               
Вичихъ дугъри гаф авайд туш!

Ламертдин пеше я табун,               
Вичиз вавай затI тIалабун.               
Гафаралди лап ви руфун               
Тухарда. Мад сафавайд туш.

Гьар ламертдив жеда гьилле,               
Къаст я ваз къурмишиз желе.               
Вуна ви серф гумир гъиле,               
ТукIвада, инсаф авайд туш!

Гафар хъсан, амал бедрягь,               
Сивевай гаф: «валлагь-биллагь!»               
Акун къене зурба жерягь,               
Гьич гъиликай шифавайд туш.

Инсанар гъуьрчева бязи:                Шикил – инсан, къилих – тази.               
Гьелбет, адаз недай рузи               
Хьунухь вичин кIуфувай туш.

Мез ширин яз, гъилни –  кьери,               
Гафар –  гзаф, акьул –  кьери.               
Анжах, гьа вичелай гъейри,               
Гьич масадаз вафавайд туш.

Гьар гафуниз гьар са ери               
Аваз, лагьайбур я вири.               
Сулейманан гафар –  дугъри               
Я. Садни хилаф авайд туш!

1937





***
Тяжел неправедный укор!               
Воистину, свинцовый он.
На плечи брошенный позор –
Не шуба: стопудовый он.          

Но тот, кто бросил мне его –
Сам не умеет ничего.               
Слова – пустое щегольство;               
Болтун тупоголовый он.         

Его занятье – вечно лгать,               
Бесстыдно клянчить, приставать,               
Голодных – трёпом насыщать…               
Клянусь – трепач дешевый он!

Присущи подлому уму
Уловки лжи – и потому
Он сеть плетёт… Не верь ему!
Злодей, на всё готовый, он!

Пусть поминутно второпях               
Талдычит он: «валлах-биллах!»,               
Пусть числят гада в лекарях,               
Но медик ерундовый он.
               
Такой стервец – что пёс в лесу:
Хоть не добудет он лису,
Его накормят… Ясно псу,
Что навсегда дворовый он. 

Щедр на слова, на дело – скуп,               
И, по большому счёту, глуп.               
И никому кругом не люб…               
Никчёмный, бестолковый он!

Вновь Сулейман бранится? – Да,
Зато не брешет никогда.
Вердикт его правдив всегда,            
Хоть иногда суровый он.

1937





***
Жуван гафар, тефир уьше,               
Межлисда рахун хъсан туш,                ГьакI нубатсуз, гъилер эчIе               
Ягъиз, гьарай-ун хъсан туш.

Фагьумнамаз вичин саягъ,               
Виш салайни жер туш уях;               
Жемир а гафунин чIалахъ,               
АтIлIасдилай хун хъсан туш.

Даиман чIугваз агьузар,               
Гьадакай вич хьана бизар;               
Михеннатдик квай гьа азар, –               
Мерд кас усал хьун хъсан туш.

Гъуд эцяй тaвypтla кьама,               
Гъавурда тваз жедач ама.               
ЧIуру регъвел жуван ярма               
Хкажиз регъуьн хъсан туш.

Гагь-гагь келледа гьатиз гар,               
Гагь еришдиз тежез пайгар,                Гатфариз кьaцIypиз зангар,               
ХъуьтIуьн къуз михьун хъсан туш.

Нефсинин гарданда зунжур               
Тун тавуртIа, кар жеда чIур.               
Эвел тIуьна на уькIуь шур,               
Гуьгъуьнлай йад хъун хъсан туш.

Гьич са касни фитнедал шад               
Тахьуй – пис затI я хирен дад;               
Бейхабар яз, чIугунa йад,               
ДакIвадай бархун хъсан туш.

Вун кьацIалай куьз алатда,                Эхир вуна хажалатда;               
Чир хьухь, фекъир, жув аватда,               
Масдаз фур къягъун хъсан туш.

Ша а фикир вегь на гъиляй,               
Эхир аватда вун виляй,                Дуст я лугьуз, чIулав гьуьлягъ               
Кьулахдик кутун хъсан туш.

Фикир чукIурмир, фекъир, ви,               
Ахмакьвилел жемир кIеви;               
Хамир вакай масдан кефи,               
Нагьакь экъуьгъун xъcaн туш.

Cтlал Сулейманан саягъ –                Гьар патахъай тирди уях,                Лугьуналди жемир чIалахъ,               
Такуна рахун хъсан туш.

1936-1937




***               
Словес пустопорожних кладь               
В меджлис таскать – нехорошо;                Кичливо подбочась, вставать               
И глотку драть – нехорошо.

За целый век чудак иной               
Не схватит истины одной:               
В угоду бязи набивной               
Атлас ругать – нехорошо.

Коль горе сушит без конца,
Пусть сушит только подлеца!
Почтенным людям спасть с лица
И исхудать – нехорошо.

Дай по ушам глупцу сперва,               
Тогда поймёт он и слова!               
И знай: в дрянные жернова               
Зерно кидать – нехорошо.

Ведь если бродит ветерок
В башке, то скоро свалит с ног...
Грязищи мартовской шматок
Зимой смывать – нехорошо.

Давайте алчность усмирять!               
Сперва творог солёный жрать,               
А после воду всласть лакать,               
Чтоб жажду снять – нехорошо.      

Не будем ран чужих солить –               
Они, бедняги, будут гнить               
И гной убийственный копить,               
И опухать... Нехорошо!

Не доходи до края, брат.               
Ты в яме? Сам и виноват!               
Ведь яму, люди говорят,               
Другим копать – нехорошо.

Еще одно ты должен знать,
Чтобы впросак не попадать:
Змею за пазухой держать
И другом звать – нехорошо.

Итак, горюн, за ум возьмись,               
За глупость цепко не держись.               
С натугой люди тянут жизнь,               
Их обижать – нехорошо.

Всё Сулейман изведал сам,               
А ты не верь чужим словам.               
Сам посмотри – и скажешь нам,               
А зря брехать – нехорошо!

1936–1937








                Комментарии

ДЕРБЕНТ (стр. 50)

Дербент – город в Южном Дагестане, второй по величине город Дагестана и самый древний город России. Древний Дербент (античный город Чула), возраст которого более 5000 лет, был северной столицей Кавказской Албании, древнего государства, существовавшего с конца II в. до н. э. по IX в. н.э. в восточном Закавказье. Здесь же находился и патриарший престол Албанской Автокефальной Апостольской Церкви, который был основан апостолом Елисеем в 43-м году. В связи с угрозой нашествия хазар в 552 году столица и престол Албанской Церкви были перенесены в новую столицу – город Партав.
В издании стихотворений Стальского 1994 года (Махачкала, Госиздат, с. 113-114). стихотворение «Дербент» состоит из 8-ми строф: не хватает 5-й, 7-й, 8-й и 11-й строф. В варианте, записанном нами у учителя лезгинского языка Касумхурской средней школы Салавудина Селимова в 1979 году, 12 строф. В настоящем виде стихотворение публикуется впервые.
В соответствии с книгой «посемейных записей» Ага-Стальского сельского общества Кюринского округа от 10 июня 1886 года (где под номером 156 есть запись: Сулейман, сын Гасанбека, 14 лет, находится в Дербенте), Сулейман прибыл в Дербент тринадцатилетним мальчиком. Согласно этим данным, Сулейман Стальский родился в 1872-м, а не в 1869–м году.
В Дербенте будущий поэт работал на мареновых плантациях, а затем у рыбопромышленника Сафтара Ахундова, ухаживал за виноградниками богатых евреев Абрама Даддашева и Кочергина.  В Дербенте Сулейман жил в Караван-сарае Хаджи Таги (ныне улица Таги-Заде, 77).
В стихотворении говорится о национальном составе жителей Дербента. Лезгины – древние леки, жители Кавказской Албании. Каджары – иранское (кызылбашское) племя, выходцы из Северного Ирана (ныне их причисляют к азербайджанцам). По религии каджары – мусульмане-шииты. Кабганы – одно из названий табасаранцев (так называл их и известный дагестанский ученый, деятель просвещения Гасан-эфенди Алкадари). Под «евреями» Сулейман имеет в виду горских евреев, или татов.
В завершающей строфе стихотворения (как и во всех подобных «подписных» строфах, поэт обозначает своё происхождение. Селений с названием «Стал» в Дагестане всего три; они стоят на тянущихся с запада на восток гребнях – возвышенностях («синтIал», откуда и происходят названия трех сёл – трёх Сталов). Родное селение Сулеймана – Ага-Стал (Нижний Стал), что означает «На нижнем гребне».
Кавсар (арабск.: «изобилие») –  райская река со святой водой; упоминаемая в Коране.
Фияр и Хпедж – лезгинские горные сёла, мастера из которых (оружейники, ювелиры и др.) держали в Дербенте лавки и торговали своими изделиями.
Ахцах – лезгинское горное село.
Шура (Темир-Хан Шура) – город в Дагестане (ныне Буйнакск).
Ширван – название одной из областей бывшей Кавказской Албании, где живут лезгины (ныне находится в составе Азербайджанской Республики).
Каспий – Каспийское море («море каспов» – от названия одного из лезгиноязычных племен); Нарын-кала (лезг. Нерен-кIеле – «пограничная крепость») – крепость на горе Джалган, одно из  фортификационных укреплений древнего Дербента.

ТАВАТ (стр. 56)

Стихотворение создано в 1900 году. Лезгинский текст считался утерянным.
Оригинал обнаружен в тетради № 1 Абужафера Мамедова, записано в кюринском алфавите.
(См. Рукописный фонд ИЯЛИ ДНЦ РАН, Литературный архив Сулеймана Стальского, фонд № 19).
Впервые было переведено С.Северцевым под названием «Красавице» (см. Сулейман Стальский. Избранное. Москва, «Советская Россия», 1986, с.14).
Тават (лезг.) – красавица.

К МАРИЯТ  (Стр. 58)               

Марият – дочь бедняка из селения Шериф. Ее отец в поисках куска хлеба переселился в селение Кулан-Стал (Средний Стал), где вместе с дочерью батрачил на богатых. Сулейман взял в жены такую же бедную девушку, как и он сам (они поженились в 1902 году).
Умерла Марият в 1923 году (ее кончине посвящено одно из стихотворений  поэта).
Кюра (лезг. Куьре;) – одна из исторических областей Лезгистана.

ВЛЮБЛЕННЫЕ (Стр. 60)

Стихотворение создано в форме народной песни.

СОЛОВЕЙ  (Стр. 66)
 
Одно из самых известных стихотворений С. Стальского. Существует миф, будто бы Сулейман стал известен как поэт после того, как он победил с этим стихотворением на состязании ашугов. Но, во-первых, Сулейман никогда не состязался с ашугами (и сам был поэтом, а не ашугом, никогда не ходил со своими песнями по сёлам); а во-вторых, к этому времени (когда Сулейман женился и обосновался в селе) он уже был известен как поэт: стихотворения «Дербент», «Ответ Гаджи Ахцахскому», «Тават», «Беневша», «Марият» и многие другие были сочинены до создания «Соловья».
В прежних редакциях «Соловья» в тексте стихотворения нами обнаружено много искажений. Исправления внесены в соответствии с тетрадью 1937 года из Рукописного фонда ИЯЛИ ДНЦ.

ОТВЕТ ГАДЖИ АХЦАХСКОМУ  (Стр. 70)

Гаджи Ахцахский (1868-1918) – уроженец лезгинского селения Ахцах. Как и многие его земляки, Гаджи работал на бакинских нефтепромыслах. В 1905 году рабочие промыслов, принадлежавших нефтепромышленнику Завьялову, подняли бунт, требуя облегчить условия труда. Среди бунтовавших рабочих были и лезгины. Гаджи Ахтынский сочинил сатирическое стихотворение, где он высмеивал требования своих земляков. По просьбе рабочих-лезгин из селения Уллу-Гатаг Сулейман сочинил ответное стихотворение Гаджи Ахцахскому.
Посвящений Гаджи Ахцахскому у Сулеймана два. «Ответ Гаджи Ахцахскому» – это ответ С. Стальского на стихотворение Гаджи, где тот задевает Сулеймана, принижая  его поэтическое мастерство.

КУКУРУЗА (Стр. 74)

В стихотворении речь идет о голодных 1908-1909 годах в Кюре. Пользуясь неурожаем и бедственным положением населения, мулла Рамазан из селения Векеляр ездил по селам на повозке и за высокую цену сбывал свой товар – гнилую, «горькую, как хинин» кукурузную муку.
Мулла – духовное лицо у суннитов.

СТАРШИНЕ   (Стр. 80)

Стихотворение обращено к жителям родного села поэта. Сулейман иронизирует: раз мы не можем тут ладить между собой, а наш староста (кавха) измывается над нами – то, может быть, нам повезет на другом месте? Может, нам переселиться отсюда и убежать от такого старосты?

МУЛЛЫ  (Стр. 84)

Черкеска – верхняя одежда горцев (у лезгин называется «чухва»).
Попов Константин Абрамович – основатель известного торгового дома «Братья К. и С. Поповы». Торговая марка братьев Поповых пользовалась высоким авторитетом в России и за ее пределами: братьев называли «чайными королями».
Сура (араб.: «ряд», «ранг») – название каждой из 114 частей, на которые делится текст Корана, Священной Книги мусульман.
Закят (араб.: «очищение», «умножение») – один из пяти столпов ислама, обязательный годовой налог в пользу нуждающихся. Во времена Сулеймана закят брали с урожая в пользу мечети, а фактически этот налог шёл на содержание мулл.

ВОСКРЕСНЫЙ БАЗАР  (Стр. 90)

Существуют два варианта этого стихотворения. Оба варианта интересны, есть общие строфы.

«КАКОЙ ГОРДЕЦ, – СМОТРИ, НАРОД!..»    (Стр. 94)

«И лысый хвост не сможет лгать О малом плодовитом сём...» –  намёк на любвеобильность героя стихотворения.
«Чтоб умер сын его отца!» – распространенное на Кавказе проклятие.

САМОВАР  (Стр. 98)

В предыдущих изданиях этого стихотворения отсутствовали 7, 8 и 9 строфы. Текст восстановлен на основании записей Абужафера Мамедова, учителя школы села Касумхур, подвижника, собирателя и хранителя наследия С. Стальского. В тетради А. Мамедова от 1937 года это стихотворение записано в кюринском алфавите (Рукописный фонд 19, ИЯЛИ ДНЦ РАН. Архив Сулеймана Стальского).
Паташов – Василий Степанович Баташев (1842-1892), владелец известной фабрики самоваров в Туле
Хинкал – традиционное блюдо дагестанской кухни, сваренные в мясном бульоне кусочки теста, подаваемые с бульоном, варёным мясом и соусом;
Бозбаш – распространённое на Кавказе кушанье, густой, жирный суп с мясом и специями.
Айран (лезг.: «цурунек») – кислое молоко.

О ВРЕДНОЙ ЖЕНЕ   (Стр. 104)

Большинство стихотворений С.  Стальского создано в форме «герайлы», восьмисложника со схемой рифмовки АБАБ в первой строфе и ВВВБ, ГГГБ и т.д. – в остальных строфах. «О вредной жене» является единственным в творческом наследии Стальского стихотворением-одиннадцатисложником, созданным в форме классической «кошмы» (схема рифмовки такая же, как и у «герайлы»).
«Порой три слова» – имеется в виду слово «талак» (формула развода в исламе), трехразовое повторение которого прекращает супружеские узы между мужем и женой.

«ОДНА СТАРУХА ПО НОЧАМ…»  (Стр.110)

Шуточно-сатирическое стихотворение, где описывается бытовая ссора между пожилыми супругами. В голодные годы жители Дагестана готовили себе простую еду из трав – чиргин (лезг.: «чIиргъин»), напоминающую овощное рагу. Скандал разгорелся из-за того, что старуха решила сама съесть весь «чиргин», пока муж спит. Но супруг проснулся, когда жена доедала остатки кушанья. На недовольство старика старуха ответила побоями. Эта  семейная трагикомедия напоминает «Сказку о рыбаке и рыбке» А.С. Пушкина.
«Сгинь, редкозубая!..» На Кавказе женщин с редкими зубами (с естественными проемами меж зубов) подозревают в зловредности. Считается, что они могут сглазить.

«ЕСТЬ ТЕ, КТО ВДРУГ РАЗБОГАТЕЛ…» (Стр. 114)
               
Стихотворение посвящено местным чиновникам, которые кичились перед земляками своей приобщенностью к имперской власти и разговаривали с ними, щедро сдабривая свою речь русскими словами. Для придания стихотворению большей иронии Сулейман воспроизводит речь этих чиновников. Введение русизмов в ткань стиха придает произведению дополнительные сатирические ноты.
«Добре-утрум» – с добрым утром! 
«Сахрай» – Будьте здоровы! Используется в значении «До свидания!»
 «Зонтук»  – зонтик.
 «Гюр» (лезг.: «гъуьр») – «мука»
 «Малака», «нек» – молоко.
 «Кастарулка» – кастрюлька.
 «Агун» – огонь.
 «Прагун» –  прогон.
 «Пагун» – погон.
 «Пашол!..» – пошёл!
 «Яптфаймат» – парафраз матерного ругательства.

КЮРИНЦАМ   (стр.118)

 «Кюра – центр знания у нас...» Кюра во все времена была известна в Дагестане как центр знаний и просвещения.
Мамраш (Мамрач) – еврейское село в Лезгистане.
Шур (лезг.) –  творог.
Чехир (лезг.) – домашнее вино
Ахун – шиитский мулла.      
 «Харам» – запрещенное в исламе.
 «Халал»  –  дозволенное в исламе.   
Касумхур (ныне Касумкент) – лезгинское село, районный центр в Южном Дагестане.

ИДИ ТЫ К ЧЁРТУ, ПОДЛЫЙ МИР…»  (Стр. 132)

Лаваш – пресный хлеб из тонко раскатанного теста.      

«ДРУЗЬЯ, НАШ ПУТЬ НЕВЕРНЫМ СТАЛ…»  (Стр.138)

Колчак – Колчак Александр Васильевич (1874-1920), адмирал царской армии, Верховный главнокомандующий и руководитель Белого движения.
Деникин – Деникин Антон Иванович (1872–1947), генерал-лейтенант Генштаба, один из руководителей Белой Армии. В 1918–1920 гг. Деникин воевал в направлении Северный Кавказ – Баку.
«Бичерух» – казачий генерал-майор Лазарь Фёдорович Бичерахов (из дигорских осетин), ставленник англичан.

 «ПРАХ ПОБЕРИ ТЕБЯ, КАВКАЗ!..»   (Стр. 142)

Врангель – Врангель Петр Николаевич (1878-1928). Генерал-лейтенант Генштаба царской армии. Предводитель Белой армии во время Гражданской войны (1918–1920 гг.) С 1919 года – руководитель Кавказской добровольческой армии.
«То турок вдруг, то казаков» – Во время гражданской войны на Дагестан шли полки Врангеля, Колчака, Бичерахова, Деникина, то турки наступали, то белоказаки...

КАВКАЗ    (Стр. 148)

Арчак черкесский (или, иначе, черкесское седло) – легкое деревянное седло, обтянутое кожей.
Вилаят – административно-территориальная единица в странах Востока.
Свой «далалай» кому поёшь? – Далалай» – долгая монотонная песня, исполняемая под аккомпанемент пандура, народного струнного инструмента.
«Спешит накрыть тебя платком» – т.е. спешит посвататься.
«Твой вторник стал базарным днём!» – выражение, близкое к обороту «Семь пятниц на неделе» (обычные базарные дни – суббота и воскресенье.

 «СВОБОДА – НЕ БЕСЦЕННЫЙ ДАР…»   (Стр. 154)

В издании 1994 года (с.230-231) в тексте этого стихотворения много искажений, подмен слов с нарушением рифмы. Текст восстановлен по тетради 1937 года в записи Мусаиба Стальского (см. фонд 19, литературный архив С. Стальского, ИЯЛИ ДНЦ РАН). Исправленный текст публикуется впервые.

АУЛЫ МОЕЙ КЮРЫ (Стр. 164)

В стихотворении рассказывается о сёлах области Кюра; автор характеризует каждый населенный пункт в отдельности, говорит о традициях каждого села.
Сулейман перечисляет только 17 сёл Кюры:
Ханджал-Кала – лезг.  ХенжелкIеле)
Мамрач (Мамраш) – лезг. Мамрачар   
Целегун – лезг. ЦIелегуьн
Махмудахур – лезг. Магьмутахуьр
Салиян (Сальян) – лезг. Салиянар
Барбар – лезг. Барбарар
Испик – лезг. Испикар   
Царах – лезг. Царахар, ЦIарах
Гатаг – лезг. Гъетягъ
Ага-Картас – лезг. Агъа Хъартасар
Касумхур – лезг. Кьасумхуьр
Ага-Араг – лезг. Агъа Арагъар
Алидхур – лезг. Алидхуьр
Сейид – лезг. Сийидай
Алкадар – лезг. Алкьвадар
Курхур – лезг. Курхуьруьнви
«Стал мой: три села в одном» – лезг. Пуд СтIалар               

«ОХ, ЭТИ ЖИТЕЛИ КЮРЫ!..»   (Стр. 172)

Исправления внесены нами в соответствии с вариантом Абужафера Мамедова (Тетрадь1937 года в кюринском алфавите. Рукописный фонд 19. ИЯЛИ ДНЦ РАН. Архив С. Стальского).

ДВУНОГИЙ ОСЁЛ   (Стр. 176)

Тексты этого стихотворения в ранних изданиях содержат ряд искажений («Чидач хьи гьич чIугвар улам» - «Не знает же место брода» вместо «Чидач гьич ар чIугвар улам» - «Когда рёв пустить, времени не зная»; «Падишагь-Хинкар» - «Царь китайцев» вместо «Падишагь хункIар» - «Падишагь хуннов /гуннов»; «куьгьне кьенер» - «старая уздечка» вместо «дегьне кьенер» - «глубокая уздечка» или трензель; «Гьелбет, жинс я лап гьам гьадан» - «Конечно,породой он его» вместо «Гьелбет, жинс я лап Гьамадан» - «Конечно, породой он из Хамадана»; «Тавш!» вместо «Чавш!» и другие…).
В настоящем издании эти и другие искажения устранены.
Хамадан – область в Иране, где разводят много ослов.
Каркар – деревянный подхвостник для осла.
Кашу – широкая (с ладонь) домотканая шерстяная лента для перетаскивания тяжелых грузов на спине. Широкая лента, в отличие от веревки, не впивается в кожу скотине или человеку.
Секлем (лезг.: са киле «одна мерка» в 5-10 кг) – небольшое количество зерна, пропускаемое на мельницу  для экстренной молотьбы без очереди.
«Чавш!» – возглас, которым останавливают осла.

СУПРУЖЕСКАЯ ССОРА   (Стр. 184)

Поэт описывает ссору в своей семье. В конце жена говорит: Муллу и старшину веди, Им расскажи про боль в груди. А Марият освободи – Уже устала я, милок.      
В описываемое в стихотворении время у Сулеймана и Марият было уже пятеро детей.
Три слова – имеется в виду формула развода в исламе: после трижды произнесенного слова «талак» муж и жена считаются разведенными.
Никях – брачный договор в исламе.

НЕ УЗНАВ (I и II)           (Стр. 196) 
На эту тему у Сулеймана два стихотворения. Названия даны по редифу и для различения обозначены римскими цифрами.
Минарет – высокая башня в мечети, откуда муэдзин поёт азан – призыв мусульман на молитву.
«Самурской дали не узнав... – Самур – река между Азербайджаном и Россией. Она делит лезгинский народ на две части.
«Про квех родной, про шур забыв...» – «Квех» (лезг. кIвегь) – рассол, в котором лезгины хранят сыр. Такой сырный рассол с осадком или мелкими кусочками сыра с добавлением творога зачастую служил для бедняка едой; «Шур» – творог.

ТОМУ НЕ БЫТЬ     (Стр. 206)

Таких стихотворений, близких по теме и ритмике, у поэта два:
I. «Эй, нищеброд! Чтоб пояс твой…»
II. «Чтоб сучки пестренькой живот…» 
Мы свели эти два произведения вместе, для отличия обозначив их римскими цифрами.
«Алиф» и «бей» – названия начальных букв арабского алфавита.
Лукман – Хаким-Лукьман (буквально: Целитель-Мудрец) – по преданиям народов Востока, мифический мудрец и целитель.

«ЧТОБЫ У ПРАВЕДНЫХ ДЕЛА…»   (Стр.234)

Стихотворение создано поэтом в тревожном 1936 году, под впечатлением надвигающихся репрессий.

«КАБАНЬЕЙ ВНЕШНЕЙ ДОБРОТЕ…»  (Стр. 238)

Стихотворение создано в период, когда в Дагестане шли аресты знакомых поэта. Идеологическая цензура считала политическую сатиру Сулеймана опасной, поэту предлагали ему отказаться от подобных стихов. Но С. Стальский не изменил своим принципам и не отказался от своих произведений. Сочинение в тот период стихов, в которых клеймились лжекоммунисты, лжесвидетели, стукачи, доносчики, было очень смелым поступком, по сути – подвигом поэта.   

«ТЯЖЕЛ НЕПРАВЕДНЫЙ УКОР!..»  (Стр. 242)
      
Стихотворение создано под впечатлением арестов невинно осужденных в 1937 году знакомых Сулеймана Стальского – Абдуллы Вагабова, Рабадана Нурова, Гаджибека Гаджибекова, Нажмудина Самурского и других.

«СЛОВЕС ПУСТОПОРОЖНИХ КЛАДЬ…»     (Стр. 246) 

Стихотворение создано поэтом в самый разгар репрессий, когда под надуманными предлогами, безвинно арестовывались честные, преданные родине люди.

                Фейзудин НАГИЕВ,
                доктор филологических наук, директор НИИ Албанистики,
                член Союза писателей России