Когда тебе только двадцать с лишним, ты видишь многое наперед.
В окне танцует ветвями вишня и зацветает который год.
Гремит обыденным звукорядом рабочий гомон и гул машин.
Я рядом, Рикки. Я буду рядом, когда родится твой первый сын.
В стенах участка, почти как дома - давно не слабенький новичок,
И тяжелит кобура знакомо бедро, блестит на свету значок.
Горчащий кофе в любимой кружке, давящий вес утомленных век.
Любой злодей у тебя на мушке, пока ты всё ещё человек.
Вот, сыну восемь и спеет вишня. А ты теперь окружной шериф.
Тебе - всего только тридцать с лишним. Всё так же молод и черногрив.
И осень пламенным листопадом ссыпает сказочные деньки.
Я рядом, Рикки. Я буду рядом, не отпуская твоей руки.
Для новых грамот давно нет места, на полках кипы раскрытых дел.
Ты из такого крутого теста - умен и честен. И очень смел.
Жена, целуя тебя, смеётся, прижав ладони к твоей груди.
И каждый день для вас светит солнце, пока ты знаешь, что впереди.
Цветёт всё так же упрямо вишня. И раздражает седая прадь.
Тебе - каких-то там сорок с лишним. Второму сыну сегодня пять.
Ты сросся с буднями и укладом. Любой бы сросся за столько лет.
Я рядом, Рикки. Я буду рядом. Тебе остался один куплет.
А дальше - старость, смешные внуки, зеленый вязаный свитер, трость.
Гремят на полную мощность звуки. В ладонях вызревших вишен гроздь.
И старший сын, приходя с работы, значок снимает и кобуру.
Текут обратно часы и ноты. Всё разрешится уже к утру.
Когда тебе только двадцать, веришь: тебя ждёт многое впереди
И не закроет пути и двери шальная пуля в твоей груди.
Но знают старшие - всё иначе. Им молодых хоронить не раз.
И потому старый коп не плачет от надоевших больничных фраз:
- На аппарате. Нет, это кома. Нет, не спасти и не оживить.
Танцует вишня, цветет у дома. Не защитили. Кого винить?
И, пониманием полны, взгляды сжигают сердце и душу в ноль.
Я рядом, Рикки. Я буду рядом, когда закончится эта боль.