Мой крик был сильнее плача стальных ветров,
мощнее дождей и града катился рёв,
катился по глади неба, огнём дыша,
и был тяжелей, чем солнечный медный шар.
И был он чугунней неба; не крик - гранит!
Он мчался сквозь гущу пламенных Персеид,
летел, не свернув ни разу на полпути,
ни звуку не дав с орбиты на "нет" сойти.
Сквозь веси и сёла, сквозь время и звёзд накал
мой крик громогласной поступью вдаль шагал;
шагал по морям, сердцам да осколкам дней,
по горным хребтам, болотам, что тьмы черней,
по веткам дорог, по письмам, по именам,
шагал по сожжённым в пепел людским мостам.
Я знаю: он долетел до ушей твоих
спустя миллионы пройденных световых;
он смерчем летел по свету, искал одно:
искал неизменно только твоё окно.
И вот, наконец, ворвался, как метеор,
срывая покровы плотных оконных штор,
взрывая стекло на тысячи пёстрых звёзд.
Он ветер и солнце вслед за собой принёс,
легко срикошетил в сердце твоё, теплом
наполнил грудную клетку твою и дом.
И мир не узнал, что мой безнадёжный крик
ослаб по дороге,
шёпотом стал
и сник.