http://www.youtube.com/watch?v=REeu_C9SFsA
* * *
Ни к чему нам комедия эта.
Стол накрыт, англитеровский номер, камин?
Ну вставйте же, Ося, с коленей.
Вам хотелось остаться один-на-один?
Так не выйдет. Скрипят половицы.
Называли Миньоной Вы ласково,
но…
Нам всего-то и надо – возница.
Взмах ресниц. Стали бледны Вы, как полотно.
Словно мёд – и медлительно-длинный –
Взгляд в упор, «непостижный» Ваш взор.
«Близорукая дымка» гостиной.
Всё, что Вы говорили мне, Осенька –
вздор.
Пошатнулись, неловко отпрянув,
Торопливо задели фужер.
Вы мне – друг,
Но нам больше встречаться не надо.
Ося, встаньте с колен. Не мольба – но испуг.
Так не будет.
Скрипят половицы.
Неминуемо короток «век-волкодав».
А всего то и надо – возница
От Морской до Таврической. Шаг
Рысака непоспешлив – прочтёте
Про тулуп
золочёный,
зарницу в руках.
Мы уйдём –
чудеса злополучны.
Вы закончите в лагере –
в смертных тисках.
Всё влечёт меня неимоверно
Револьверная сталь.
Не останется нам
Ни страны заресничной,
ни звуков напевных.
Мы расплатимся щедро за всё по счетам.
http://www.youtube.com/watch?v=prg82vt_osY
___________________
Ольга Ваксель принадлежала к кругу старой петербургской интеллигенции. В числе её предков много интересных людей — мореход Свен Ваксель, сподвижник Беринга; архитектор, поэт, химик, гравёр Николай Александрович Львов и его двоюродный брат поэт Фёдор Петрович Львов, директор Певческой капеллы; сын последнего — известный скрипач и композитор Алексей Фёдорович Львов, также директор Капеллы, автор царского гимна.
Ольга, или Лютик, как её называли родные, рано проявила художественные и музыкальные способности, начала учиться рисованию, игре на рояле и на скрипке, рано научилась читать и читала очень много. Она отличалась замкнутостью и мечтательностью. Учение в привилегированных частных школах, а затем в Институте св. Екатерины, поездки с матерью и её друзьями весной 1916-го и летом 1917 года в Коктебель, где все жили на даче поэта и художника Максимилиана Волошина — в окружении поэтов, художников, артистов; общение с друзьями матери — музыкантами, певцами, драматическими артистами, чтецами-декламаторами, художниками, писателями, поэтами из круга символистов, и, наконец, ранняя влюблённость — всё это содействовало развитию поэтического воображения и обострённого восприятия мира: свои первые стихи она написала в 10-летнем возрасте.
В 1932 г. О. В. вышла замуж за норвежского дипломатического работника — вице-консула норвежского консульства в Ленинграде Христиана Иргенс-Вистендаля. В доме Вистендалей она была окружена заботами и вниманием, но, прожив там всего три недели, в приступе острой ностальгии — ушла из жизни: найдя в ящике стола у мужа револьвер
СТИХИ О. МАНДЕЛЬШТАМА, ПОВЯЩЁННЫЕ О. ВАКСЕЛЬ
***
Возможна ли женщине мертвой хвала?
Она в отчужденьи и в силе,
Ее чужелюбая власть привела
К насильственной жаркой могиле.
И твердые ласточки круглых бровей
Из гроба ко мне прилетели
Сказать, что они отлежались в своей
Холодной стокгольмской постели.
И прадеда скрипкой гордился твой род,
От шейки ее хорошея,
И ты раскрывала свой аленький рот,
Смеясь, итальянясь, русея...
Я тяжкую память твою берегу —
Дичок, медвежонок, Миньона, —
Но мельниц колеса зимуют в снегу,
И стынет рожок почтальона.
***
Я буду метаться по табору улицы тёмной
За веткой черёмухи в чёрной рессорной карете,
За капором снега, за вечным, за мельничным шумом…
Я только запомнил каштановых прядей осечки,
Придымленных горечью, нет — с муравьиной кислинкой,
От них на губах остаётся янтарная сухость.
В такие минуты и воздух мне кажется карим,
И кольца зрачков одеваются выпушкой светлой,
И то, что я знаю о яблочной, розовой коже…
Но всё же скрипели извозчичьих санок полозья,
B плетёнку рогожи глядели колючие звёзды,
И били вразрядку копыта по клавишам мёрзлым.
И только и свету, что в звёздной колючей неправде,
А жизнь проплывёт театрального капора пеной;
И некому молвить: «Из табора улицы темной…»
* * *
Жизнь упала, как зарница,
Как в стакан воды - ресница.
Изолгавшись на корню,
Никого я не виню.
Хочешь яблока ночного,
Сбитню свежего, крутого,
Хочешь, валенки сниму,
Как пушинку подниму.
Ангел в светлой паутине
В золотой стоит овчине,
Свет фонарного луча -
До высокого плеча.
Разве кошка, встрепенувшись,
Черным зайцем обернувшись,
Вдруг простегивает путь,
Исчезая где-нибудь.
Как дрожала губ малина,
Как поила чаем сына,
Говорила наугад,
Ни к чему и невпопад.
Как нечаянно запнулась,
Изолгалась, улыбнулась -
Так, что вспыхнули черты
Неуклюжей красоты.
Есть за куколем дворцовым
И за кипенем садовым
Заресничная страна,-
Там ты будешь мне жена.
Bыбрав валенки сухие
И тулупы золотые,
Взявшись за руки, вдвоем,
Той же улицей пойдем,
Без оглядки, без помехи
На сияющие вехи -
От зари и до зари
Налитые фонари.
СТИХИ О. ВАКСЕЛЬ
***
Вот скоро год, как я ревниво помню
Не только строчками исписанных страниц,
Не только в близорукой дымке комнат
При свете свеч тяжёлый взмах ресниц
И долгий взгляд, когда почти с испугом,
Не отрываясь, медленно, в упор
Ко мне лился тот непостижный взор
Того, кого я называла другом…
***
Я расплатилась щедро, до конца.
За радость наших встреч, за нежность ваших взоров,
За прелесть ваших уст и за проклятый город,
За розы постаревшего лица.
Теперь вы выпьете всю горечь слёз моих,
В ночах бессонных медленно пролитых,
Вы прочитаете мой длинный-длинный свиток,
Вы передумаете каждый, каждый стих.
Но слишком тесен рай, в котором я живу,
Но слишком сладок яд, которым я питаюсь.
Так с каждым днём себя перерастаю.
Я вижу чудеса во сне и наяву,
Но недоступно то, что я люблю, сейчас,
И лишь одно соблазн: уснуть и не проснуться,
Всё ясно и легко — сужу, не горячась,
Всё ясно и легко: уйти, чтоб не вернуться.