Вишня цветет лукаво-нежно, так, как будто каждый ее день - последний, и в этот последний день, конец всех концов и начало всех начал, надо одурманить весь мир своей чарующей красотой, заставить планету и звезды кружиться под мелодию того вальса, который слышен лишь в ее волнующих сновидениях.
Тем временем очарованные облака и горы, казалось, заключили союз и застыли навеки в устремлении друг навстречу другу. Розовые, как сама волшебница-вишня, клубятся они, воображая, что не из тумана они и не из колючек снеговых, а из многих вишневых лепестков, внезапно сорвавшихся с веток, бросивших осиротевшие кусты и поднявшихся вверх в неощутимо-непрозрачную синеву неба. Там, увлеченные едва слышимой мелодией ветра, клубятся они, застывая на мгновения или снова срываясь с места в неутомимой жажде полета. Что ждет их - их не волнует. Они зачарованы мгновениями полета над городами, распростертыми внизу в немой зависти - они ведь лишены этого чуда...