"Я судья и я палач:
В кромешной тьме
Я Жизни плач.
Я присяжный, прокурор,
ГлашатАев скорбный хор.
Я тюремщик, надзиратель
И вершитель, и каратель.
Смертью дышущих могилах,
Я украдкой холод в спинах.
Я кошмар и я пучина.
Рок, - несущийся, кончина.
Блеск клинка в отлунье звёздном,
И река и дождь ваш слёзный.
Я слуга Её и перст,
Назидатель, плотью крест.
Тень и ворон, вскрик и взор.
Я и тот, кто в дань - свой ор,
Заплачу за ход-узор,
На скрижалях ваших жизней.
Расписавшись в ваших душах,
Пожираю страх удуший.
Ночь безлунная есть Я.
Первородный прах, Змея."
Так горели буквы-руны
В книге тайная Фортуны,
Златом красным в ночь сияя,
Блеск луны тем озаряя.
Так читались эти строки
И лились судьбы истоки.
Путь души как пряжа жизни,
Свет звезды и время тризны.