"И архангельский дождик на меня моросил..."
(Н. Рубцов, "Осенняя песня")
Ни привета из дряхлых домов, ни ответа.
Глухо веет от мёртвого ставня тоской.
Как на кладбище, тихо. Лишь слышится где-то
Птичий крик за пустынной заросшей рекой.
Ни души. Только даль за безбрежною далью,
Позабывшей, как выглядит он, человек.
А появится кто, так всё с той же печалью:
Дом крестами забить - и оставить навек.
Гнётся, ропщет, упрямится новенький гвоздик:
Жил здесь кто-то, любил, был обласкан и сыт.
А теперь лишь холодный архангельский дождик
С хмурых низких осенних небес моросит.
А весной закукует привычно кукушка,
Щедро бросит (кому?) сотню радостных лет.
И черёмуха снегом оденет опушку
И уронит на землю нетронутый цвет...
"В этой деревне огни не погашены..."
(Н. Рубцов, "Зимняя песня")
Ах, гдЕ он, из окон приветливых свет?
Совсем не узнать стало нынче деревни:
На всём запустения горестный след,
А жизнь...То ли жизнь, то ли прошлого тени.
Как будто сгорают изба за избой.
Вот пёс одичавший (деревни ль примета?)
Готов на край света бежать за тобой,
Не ведая: вот он, тот самый край света.
Безмолвны рассветы. Глухи вечера.
Лишь изредка вскрикнет полночная птица.
А там, где звучала гармошка вчера,
Стоит тишина, от которой не спится.