В мой мир Кумир проник. Сказал, что я велик,
Что мой последний стих – глаза его застил.
Хотел бы вставить в нимб он мой печальный лик
И чтоб впоследствии он замироточил.
Потом, не зная меры, давай меня хвалить,
Зашёлся, расходился словно чайник.
И ставил всем в пример, как надо, мол, творить,
И прочил он меня в начальники.
Мне было не вздохнуть – я в новой должности,
Зовут меня теперь по имени отчеству,
Потом, расправив грудь, без ложной скромности,
Я попытался скрыть пророчество.
Я не касаюсь тем, где я, не сведущий,
Но гаже плевел чем, копаюсь в стоке я,
Харкаясь, между тем, вещал Всеведущий,
Что я знаток и дока в тавтологии.
Что, мол, ему я вторю, плохое всё клеймя,
И видит он плоды ассенизации.
В моём суровом взоре, он узнаёт себя,
И что спокоен за цивилизацию.
Узнав, к чему он клонит, я всё вычерпал до дна,
И мне теперь раз плюнуть аттестация,
И ничего не стоит испить вина,
И к чёрту мои честь и репутация.
И вот хожу-брожу у стен некрополя
И примеряю нишу именную,
Я сам себя хвалю, себе я хлопаю,
И напеваю: «Аллилуйя!»
Мою исправит суть – стул электрический,
И мой бравурный путь – по краю пропасти.
Меня снедает грусть, стоически.
«Кумир, не обессудь, не траться попусту».
Порву и сброшу с себя путы я,
Минуя артагентства, школы, студии.
Судить не Бог нас будет, не судья,
И не поэтов словоблудие.
Вся жизнь промчится мимо будто ураган,
Ловите миг, поклонники Зефира.
Судить нас будут – люди, по пути в свой храм.
Не сотвори себе Кумира!
4 октября 2004 года
(Фирсановка)