Не принцесса в тугом атласе –
нет, пострел мой хитёр, чумаз.
Я боюсь, что её мне сглазят.
Потому берегу от глаз.
Ведьм простила. Сломала прялку.
Непоседу ращу, юлу:
джинсов порванных ей не жалко,
жаль прихлопнутую пчелу.
То ревёт, то болтает, скачет.
В пять встаёт и – звенит, звенит…
День, который так рано начат,
переваливает зенит
и устало течёт под гору.
В небе (синий густой винтаж)
меньше звёзд, чем огней меноры.
Зажигаю я нер-шамаш.
И в раскосых слегка глазищах
цвета клевера под дождём
отражается свет. Что ищем
в этом свете? Куда идём?
Кто нам выстелил путь-дорогу
детской верою в чудеса?
Дочь моя не привыкла к богу.
Знает брата, отца да пса,
близких, главных в её три года.
Ей шамаш отдаю, шепчу:
не тушуйся… держи свободно…
подноси… зажигай свечу…
Слышу, вместо «ашер кидашну»,
от волненья забыв иврит,
говорит: «Мне совсем не страшно.
Огонёк мой, гори. Горит!»
О, гори. Освети судьбу ей,
дай защиты, тепла, брони,
разыграйся в семнадцать – бурей,
в тридцать – нежной волной прильни,
в шестьдесят – перепутай стёжки,
а в сто двадцать – ещё не тронь.
Ведь сегодня, ладонь к ладошке,
дали жизнь мы тебе, огонь.
15.12.2015