Жаль, что павшие не могут нам высказаться,
Их о прошлом не спросишь, не поймёшь их крушение.
Как-то взял я учебник, дочкин школьный учебник,
Обожгло меня вдруг, в душу вкралось сомнение.
Может, всё нам не правильно излагала история,
Лишь ломала и правила, и хвалила – не более.
Может, всё это вымысел и ненужное бдение,
Изучали мы столько лет чьё-то мнение.
Может быть, нам историю изучать по сказаниям,
Но сказания чаще спрямляют и сглаживают.
Может быть, нам легенды расскажут всю правду,
Но обычно легенды так всё приукрашивают.
Может, всё же история, что глаголет нам летопись,
Но и летопись тоже ведь взрослела и старилась.
Испокон веков водится на Руси –
Власть менялась и летопись правилась.
Я не верю цветам: фиолетовым, синим,
голубым, и зелёным, и красным – чернильным.
Верю только я красным, написанным кровью,
Ими клятву давали немые герои.
Они клятву писали, словно рапорт Отчизне,
На стене дома, крепости, на клочке из простреленной гильзы.
Сколько их полегло безымянных героев,
Их костьми земля выстлана от моря до моря.
Жаль, что павшие не могут нам выплакаться,
О судьбе не расскажут своими устами.
Если б знали они, что хотим у них выспросить,
Из земли б они встали, из пепла восстали б.
Может, всё же не надо нам ворошить чьё-то прошлое,
Может быть, позабудем всё и закроем глаза.
Не простят нам потомки молчание пошлое,
Не споют свои песни про нас никогда.
30 апреля 1987 года
(Москва)