***
Сегодня бичуют позором
Болячки тех лет.
Напоказ!
Ударил, как током, укором
Непонятый мамин рассказ.
Как будто изменник я –
Предал
И мать, и родимый порог:
Давно про болячки те ведал,
Лишь сердцем принять их не мог…
Во имя чего ж оно билось,
Хмельное от розовой лжи?
В отравленном, в нём не случилось
Задуманной Богом души –
Той самой, крестьянской, исконной,
С любовью и верой в Христа.
Смущенный, я встал пред иконой –
Ни слов, ни молитв…
Пустота!..
Покаяться – милость от Бога,
Возможность себя обновить.
Я в Потьму дремучей дорогой
Отправился грех искупить -
найти дорогую могилу
и крикнуть в сырой дедов склеп:
« Прости меня, дедушка милый,
за то, что так долго был слеп!».
***
За Ивой пошли суходолы,
Потом подступили леса.
Когда- то шумели здесь сёла,
Звенели детей голоса.
Майдан,
Краснодол,
И Широкий –
Ни изб не видать, ни людей.
Оплыли от паводков строки
Борозд на страницах полей.
В лугах беспризорные травы
Сплелись и сопрели от рос,
И трактор облезлый и ржавый
На стане стоит без колёс.
Скворечник торчит одноглазый
Печально на ветхой слеге.
Репейник окутал лабазы,
Не шлёпнет валёк * на реке…
Лишь ветер полынный кружится
Над остовом брошенных риг.
Попался ручей,
Но водицей
Не потчует в ряске родник…
Земля одичала и воды!
На пашнях былых и дворах
Ущербное буйство природы
Вселяет в сознание страх:
За всем этим шквалом разрухи,
Чем стала богата страна,
Беды прорываются звуки
И голода поступь слышна…
***
В осоке послышались всплески,
Хруст сучьев и шелест ветвей,
Вдруг серые тени в подлеске
Мелькнули, как стадо лосей.
И вышли невинные жертвы
Из чащи толпою.
Стоят.
Их глаз васильковые жерла
Великую тайну хранят.
Обросшие, в рваных фуфайках,
Я робко спросил у теней:
«Поведайте мне без утайки
о доле тюремной своей.
Скажите, как деда могилу
В мордовских лесах разыскать –
Вины неотступная сила
Зовёт покаяние дать?..»
В ответ мне – зубовные скрипы
Проклятья,
И стоны
И мат.
Они в мою сторону хрипло
«Ну, что перегибы!? – кричат, -
такой перегиб, аж доныне
харкается кровью стране,
увязла по оси в трясине
от торных дорог в стороне!
Спихнули безвылазно в яму
Преступных ошибок пуды,
А ты продолжаешь упрямо
не видеть размаха беды!
Не вздрогнул, что дед за Майданом *
За доброе дело погиб…
Ты совесть утешил обманом,
Мол, Потьма–тюрьма – перегиб.
Она не тюрьма как ограда
От лиц, преступивших закон,
Она – воплощение ада
И Зла мирового притон!
Не с шайкой преступников строго
Воюет она, а – с людьми,
В душе сохранившими Бога
В разгар чужебесья и тьмы.
Иначе, зачем бы в неволе
Твой дед на снегу умирал –
Он, следуя Божией Воле,
От гибели братьев спасал.
За доброе дело быть битым –
Возможно лишь в грешной стране…
Мешал лютовать он Никитам,
Но прежде мешал сатане
То лестью, то ложью нарядной
Людей уводить от креста.
Ты вырос послушником ада
И в сердце не видел Христа.
Ты деду чужой!
Равнодушен
К изломанным судьбам отцов!
Ты гимном, как рыба, оглушен,
Ослеп от кликушеских слов!
Они оказались важнее
Тебе, чем сама благодать,
Чем грешный горох Пелагеи,
И круглая деда печать…
Понятно – ты принял с пелёнок
Холуйские эти черты,
Не наш ты, не деда потомок,
Средь нас не случившийся ты!
***
Нас вместе на нарах холодных
Простуд молотили цепы *.
Голодные, в язвах цинготных
В делянке валили дубы.
Мы кляли кремлёвского бога –
Зачинщика всех наших бед;
На русской земле будет долго
Алеть его кирзовый след!
Не создали рая порывы,
Объятых чумою, людей:
Скудели колхозные нивы
В плену дармовых трудодней,
Уставом фабричной казармы
Был сдавлен к труду интерес.
И всем этим правили хамы –
Давно поселился в них бес.
Они по лицу нас хлестали,
Чтоб сердцем командовал страх,
В упавших, не дрогнув, стреляли,
Лишь эхо стонало в лесах…
Во всех –
И в нерусских,
И в русских,
Как будто в заклятых врагов…
Сломали кого, Иисусе!
России хребет!
Мужиков!
За что?
Для острастки, для плана!
Робели от дружных крестьян.
Что могут они, горлопаны?
Лишь тыкать нам в спину наган!
Не зная мужицкой артели
И наших молитв не любя,
Народ осчастливить хотели,
Но слышали только себя.
Мы в сердце с Христом лишь мешали
Им строить безбожную жизнь,
За это нас в зоны сажали -
Со свету скорее изжить.
И ты оказался потерян,
Не этот телесный, а тот…
С Иваном при чистке расстрелян;
С Максимом пропорот в живот
Сучками упавшего дуба –
Уж не было сил отбежать;
Под взором охранника грубым,
Без скидки, что женщина, мать,
Упал с Пелагеей под вагой *;
От голода с дедом потух…
Над братской могилой,
В овраге
Витает исконный твой дух.
***
Бесплотный, кружится над зоной,
Овчарки не чуют его.
В барак наш вонючий и сонный
Сквозь щели заходит легко.
Как пух тополиный, во мраке
Вдоль нар по проходу плывёт –
Он дедушку ищет в бараке -
Родного сочувствия ждёт.
Так каждую ночь, бедолага –
Не верит, что дедушки нет.
Давно мы истлели в овраге,
Над нами цветёт бересклет…
Другие томятся на нарах,
Считая до выхода дни.
Сказал про них дедушка старый:
« Из волчьего рая они…»
Убийцы, дельцы, наркоманы,
Воров разномастных завал –
Те парни, с которых гайтаны
Когда-то учитель срывал.
Не ведая Божьего страха,
Росли от смиренья вдали,
Гуляли и пили с размахом
И счастьем считали рубли.
Плевали с неистовой спесью
На светлые лики икон,
Им рады глумливые беси -
Пополнят козлищи загон!
Им за морем рады иуды,
Аж пишут отчёт сатане:
«Звезда наша светит повсюду,
вот, в русской сияет стране
и слепит ей зренье, – лукаво
иуда в отчёте приврал, -
Никита служил нам на славу:
Кресты с колоколен снимал,
Губил мужиков благоверных –
Опору великой страны,
Потомков отринул от веры,
Теперь они нам не страшны –
Легко бесенята борзые
Безбожных их топят во грех!
Близка твоя власть над Россией…
Воочию виден успех:
В селе лишь рабы алкоголя
Остались, а Божиих – нет,
Заброшено хлебное поле –
Родит синяка буйно цвет,
Как опухоль, в тело России
Зловещая Потьма вросла –
Источник губительной силы
И капище адова зла.
Никиткин задел…
Он не ведал,
Что мы гнём истории круг.
Он веру отцов своих предал.
А землю продаст его внук.
Закончилось время Никиты.
Теперь мы отравой иной
Никиткиных внуков насытим –
К земному богатству алчбой.
Давно в наших планах забито
За доллары землю скупать
У этих продажных «никитов»,
Чтоб здесь твоё царство создать.
Мы купим Россию!
И рухнет
Бесславно боритель со злом!
И зарево ада набухнет
Над миром кровавым огнём…»
Речей утешительных звуки
В бараке гнилом не слышны,
Лишь только кишат, словно мухи
В параше, преступников сны:
Обиды на жизнь, озлобленье,
Желание смерти врагу
И совести опустошенье,
И страстная тяга к греху.
И вырвется скоро, как лава,
На волю разбойная мразь!
Уставы, законы и нравы –
Всё втопчут преступники в грязь.
Героями станут убийцы,
а подвигом – наглый грабёж,
закроют райкомы партийцы
и кинут страну на делёж.
И выйдут охотиться волки…
Так будет в бесправной стране.
Пока же волчата в наколках
Резвятся на нарах во сне.
И снами беспутные души,
Как гноем, насытили ночь.
В них духу бездомному душно,
Спешит из барака он прочь.
Сменились уже вертухаи *,
Вдали березняк заалел.
Нырнул он в скворчиную стаю
И с птицами в лес полетел.
От зоны по росной ложбине
Он снова к оврагу летит,
Как пленник на горькой чужбине,
О доме родимом скорбит.
Но ангелы в райские кущи
Твой дух безымянный не ждут,
Ведь жизни не ведал он сущей,
Той самой, что грешной зовут.
Он взбешенной страстью не пытан,
И раны от "лЮтых" не знал,
Под тяжестью серого быта
Духовных высот не снижал.
Он в мире, насилью подвластном,
Своей не оставил тропы.
Как мысль он родился бесстрастно
От нас - как возможность судьбы.
Вот бабочкой яркой порхает
Над яром, где спит наша кровь,
И, словно алмазы, сверкают
В нём вера, надежда, любовь.
В нём смелость Максима возможна,
Заметна в нём к подвигу прыть,
И совесть в нём голосом Божьим
Велит оскорблённым служить.
И в радость ему звон колосьев
И говор хмельных мужиков,
Морозное пенье полозьев
И длинное эхо громов,
Как месяц серьгою цыганской
Над снежным раздольем блестит,
Как скрылся в глуши христианский
Монаха-отшельника скит.
Ни блуда,
Ни бранного слова
Бездомный твой дух не таит.
Для жизни по Слову Христову
Он Церковью Русской добыт -
Терпенье в труде и усердье
Венчало б достатком творца,
Всевышнего дар – милосердье
Сливало б людские сердца.
Как жить?
На вопрос такой строго
Ребёнок ответить бы смог:
Иди через ближнего к Богу
И дарует рай тебе Бог.
Веками,
По крохам копила
Душа этот русский наш лик.
Но клад такой Потьма сгноила
В овраге!
И ты не возник…
Теперь – ты с собою в разлуке.
Живущий, ты – просто, обман!
В овраг унесли тебя в муках
Максим,
Пелагея,
Иван…
Переход к ГЛАВЕ 7 http://www.stihi.ru/2015/12/23/9659