***
У нас лошадей отобрали.
Осталось земли – огород.
Мы только картошку сажали.
Предчувствовал горе народ.
В колхозе ж прошла посевная,
Засеяли – тьфу, напоказ,
Землица лежала пустая,
Росла лебеда там для нас…
В июле без всякой повестки
Из всех неколхозных дворов,
Видать, за упрямство, в отместку,
Активцы угнали коров.
Пестравку свою вспоминаю:
За стадом с ведёрком спешу,
Доиться ей надо, я знаю,
Горит молоко-то…
Прошу
Никиту, чтоб только позволил
Её подоить…
Не даёт.
Пестравка же смотрит на волю
И, чуя хозяйку, ревёт…
Нагнали бурёнушек тыщи
К райцентру, в овраг.
Без кормов
Скотина подохла.
Вонища
Мутила район до снегов.
А осенью снова нападки
Пошли на село –
Уж зерно
Гребли у людей без оглядки,
Стучали нарочно об дно
Сусека, мол, слышите – пусто,
Упрямцы, у вас в закромах,
Гложите, как зайцы, капусту
Теперь, вот, без хлеба во щах.
Село надрывалось от крика.
Где вопль – туда грабить пришёл
Проклятый актив.
Они пику *
Втыкали то в крышу, то в пол –
Искали добычу.
Не очень
И спрячешь-то хлебец!
Была
Статья, называлась « за порчу…» -
Пять лет лагерей, все дела…
Дошло до того: уж картошку
Из погреба уволокли!
Спасибо берёзам – серёжки
Сушили, толкли и пекли
Мы хлеб из древесной мучицы,
Не вломишь без хлёбова в рот!
Оскулились, сморщились лица,
Но всё ж не сломился народ,
Как будто бы чуял колодный
На волюшке- воле замок.
Упрямый,
Угрюмый,
Голодный
Надеялся: милует Бог…
***
Зимой началась голодовка,
и гроб обошёл редкий дом!
Детей без кормильцы-коровки
Болезни валили валом.
Я помню, сынишка соседа
Наелся лузги * просяной.
Он думал, что зёрнышки это –
Вот, глупый мальчишка, какой…
Проход ему так закрепило,
Что сил не хватало пробить.
Втыкали сердешному мыло,
Давали рассолу попить –
Никак…
Посинел в диком рёве,
Кричал: « Помираю!».
Потом
Уж мать ковыряла до крови
Ту пробку кочедыком *.
***
Судебные грянули «тройки»:
Не хочешь в колхоз – в лагеря!
Днём судят, а ночью – попойки!
Не власть, а орава зверья!
И дрогнули люди…
Истошно
Колхоз проклиная, пошли
С заявкой в артель.
Ведь нарочно
До смерти селян довели!
Такое творилось на свете…
А дед твой за правду пропал.
Он писарем стал при совете,
Дела активистские знал.
Услышит – кого на собрании
Наметил актив разорять,
Так он этим людям заранее
Спешил обо всём рассказать.
И справку с печатью совета
Давал, чтобы ноги унёс
Несчастный.
Но это заметил
Никит, лихоимец - донёс.
Я помню, как в синих шинелях
Солдаты к нам в избу вошли.
Отца растолкали в постели
И к бричке своей повели.
Я помню, как шёл он устало –
Онуча * по полу везлась,
Как главному в ноги упала
Мать старая в жидкую грязь.
« Сыночки, на ладан мы дышим, -
молила, - за что нас в острог…»
военный, как будто не слышал,
довольный, цигарку зажёг.
На нём, я видала, весомо
Тянула ремень кобура.
Отъехала бричка от дома,
Мы выли всю ночь до утра.
Назвали отца «враг народа»,
Родимого били, молчал…
Суд дал ему двадцать три года.
На зону он в Потьму попал.
Не вынес работ, бедолага,
Замёрз с топором у хлыста *.
Его закопали в овраге
Без надписи и без креста…
Всё это мне Фёдор поведал,
У нас его кличут «Федал».
Он срок отбывал с твоим дедом,
И наших там многих видал.
Пять лет оттрубил по доносу
Мужик – лишь за то, что мешок
Зарыл от разбойников с просом.
Никита нашёл и – упёк!
Прошло много лет. На погосте
Нашёл свой последний покой
Никита – главарь. Его кости
Гниют под бесовской звездой.
Сельчане его проклинают
И памятник мажут дерьмом.
Отца ж моего вспоминают
Спасённые люди добром.
И речи его повторяя,
Роняют слезу старики:
« Бегите из волчьего рая!
Храни вас, Господь, мужики!
Бегите на стройку в столицу,
Там легче себя утаить.
Вот, справка… Она пригодиться,
чтоб паспорт по ней получить…»
Такое творилось на свете.
За доброе сердце пропал…
Он писарем стал при совете,
Людей из беды выручал.
переход к ГЛАВЕ - 4 http://www.stihi.ru/2015/12/23/9304