Сегодня отмечаем десятую годовщину смерти моей мамы. Много времени прошло с тех пор, а события так свежи, как будто всё произошло только вчера.
Даже погода сегодня была такой же… Температура воздуха опустилась до минус шести градусов. Снега нет. Помёрзли все осенние цветы, хотя бывали годы, когда в это время продолжали буйно цвести хризантемы, седум видный и даже поздние розы.
Поэтому цветы пришлось покупать в магазине втридорога.
Постояли молча у могилы… Не плакали. Нет. Каждый думал о своём, вспоминая маму живой… Вспоминая отца и брата, которые похоронены рядом с мамой.
Поминали дома у младшего брата, который живёт в родительском доме вместе со своим сыном. Здесь многое изменилось с тех пор. Начали вспоминать своих родителей, прошлую жизнь… Разговор незаметно перешёл на воспоминания о нашем отце, о том каким он был от природы одарённым человеком.
Папа был отличным часовым мастером, замечательным электриком (он сам собрал селеновый выпрямитель, который до сих пор в эксплуатации). Собственными руками изготовил скрипку, на которой отлично играл. Даже смычок был сделан его руками. Перед игрой, он натирал его канифолью.
Отец виртуозно играл и на мандолине при помощи медиатора, и выбивая дробь по мандолине пальцами и локтем. Я до сих пор слышу эту музыку… Мне, казалось, что отец знает буквально всё!
Ко всему сказанному надо добавить, что он был ещё и непревзойдённым сапожным мастером. Он не работал сапожником. Нет. Эта работа у него, скорее всего, была своеобразным хобби. К нему приходили очень непростые люди, которым он шил обувь на заказ.
Шил он хромовые сапоги (со скрипом или без него), фетровые бурки, модельные туфли, тапочки. Заготовки делал сам. Выполнял рисунки на коже при помощи лекал и специальных инструментов, кожу строчил на немецкой швейной машинке «Зингер».
Я была у папы отличной помощницей. Делала ему дратву, складывая обычные нитки в несколько раз и натирая их воском. Колола деревянные гвозди из высушенных берёзовых пластинок, которые папа нарезал из берёзовых брусочков.
Этими гвоздями папа прибивал кожаную подошву, предварительно делая перед этим отверстия шилом. Смачивал кончик гвоздика (он был острый), вставлял в отверстие и забивал молотком. А потом расплющенные концы гвоздей зачищал рашпилем.
Помню, однажды, пришёл мужчина со своей женой заказывать туфли для неё. Купить обувь этой женщине было очень трудно. У неё была нога сорок пятого размера… Мужчина похвалился тогда папе: «Прежде, чем жениться, не мешает поинтересоваться, какой размер обуви у твоей избранницы!».
Папа снимал мерку ноги и для каждого заказчика индивидуально делал колодки. Они все стояли в его мастерской на специальной полке.
Вдруг мой брат, извинившись, вышел. Возвратился он минут через пять, держа руки за спиной:
- Пообещай мне, что ты не будешь расстраиваться и плакать.
Я пообещала. Он протягивает ко мне обе руки, держа в ладонях… Нет, не хрустальные башмачки…
В руках он держал крохотные колодочки, мастерски сделанные руками моего отца… Они были перевязаны золотистой ленточкой… Брат так бережно держал их в своих руках, словно драгоценную реликвию. Это, действительно, была семейная реликвия…
Папа...
Моё сердце готово было вырваться из груди! Слёзы ручейками потекли из моих глаз! Это были те колодочки, которые папа сделал по мерке с моей ножки, когда мне было всего три годика! Он тогда сшил по этим колодочкам красненькие сапожки с длинными голенищами, с пистонами для шнуровки.
Я очень хорошо помню эти сапожки, вернее один сапожок, потому, что второй я сунула в духовку сушиться (обмочила его) и он сгорел. А один сапожок-красавец долго хранился, а потом куда-то исчез. И вот я держу в руках колодочки, сделанные руками моего папы…
Муж многозначительно посмотрел на меня. Он знал, что это были за колодочки. Не успел он познакомиться с моим отцом, и видел его... мёртвым на похоронах. Плакали все мои мужчины: муж, брат, племянник…
20. 11. 2014 год
Картинка из интернета