Мать в порту пропивает туфли,
Пока не отлетел каблук,
И плюет морякам на руки,
Чтобы к ней не тянули рук,
Залезая сонно в бочонок,
Там лакая втихую ром,
Матерится, словно ребенок,
За рождественским дружным столом.
Знает все воровские схемы
Ненавидит тыквенный сок,
В фиолетовый красит стены,
В черный – окна и потолок,
Чтобы дети бегали дружно
И стирали щеки до дыр,
Пока мать пропивает туфли
По пути в первомайский трактир,
Будит криком спящую Зою,
Запивая пиво вином,
И пугает котов за забором
Своим ангельским голоском,
С кровью ест кусковое мясо,
Пьет вишневый блейзер, как чай,
Веселит своим праздничным видом,
Алкоголиков, бомжей и ментяр,
Вырубается лихо в драке,
Пока не отлетел каблук,
И не спит вне скамеек кабацких,
Ибо линзы меняют досуг.
Моя мать по портам и шхунам,
Потеряла где-то отца,
(Променял свою лодку на струны,
А маман обматерила глупца).
Дети бегают, кровяные,
Щеки в кровь, на мороз босиком,
Пока мать пропивает туфли,
И меняет серьги на ром.
На борту не торгует телом,
И дерется как заправский моряк,
Говорит, что портовые шлюхи,
Это символ, как череп и флаг,
И встает с утра пол 6,
И идет на работу, как в ад,
Там ее ждет улыбаясь корова,
И в зубах ее шкурки торчат,
Мать берет дробовик из-под юбок,
И стреляет в морду врага,
И бегом пропивать полушубок,
В первомайские берега.