Я остаюсь,
а взор уходит
в блаженство голубого света,
лучей всевидящий союз,
и с ним могущество находит,
чтобы лететь, чтоб вместе с ветром
прилечь на влажный долгий мох.
И все, на что небрежно лег,
он принесет, и я случайно,
взволнованно необычайно
отдам стиху, и стих поет.
О, море гремело,
о, море пело,
сверкали в волнах
лучи и молнии,
и блаженство дышало
будущей жалобой. –
Не уходи, не уходи, не обрывайся,
останься, останься, останься!
Но ветер улегся, и стих
мой обескрыливший стих.
Что за обветренный крик
в заповедную немоту
обессилел и сник?
Жду.
И шепча, на частицы разбитый,
начинаю свою молитву. –
Упадите слезы на перо,
обернитесь в стонущие строки,
тихого мерцания игрой
оживите голос мой убогий,
и в какую черную грозу
удержите властную слезу,
пересохшим чьим-нибудь ресницам
помогите влагою смягчиться!
Зачем тот взгляд,
летел вперед,
в прощании открыт и быстр?
Но обращаюсь я назад,
где отражение сверкнет
и гаснут, улетая, искры.
198? – 2015