* * *
Мята, и подорожник, и луговой шалфей,
и золотые сосны с небом накоротке.
Ах, я хотел уехать, может быть, в Санта-Фе
и говорить на местном ломаном языке.
Шумной мулатке домик я бы в кредит купил,
я бы на стены вешал сумрачный авангард,
дельные репортажи делал бы для «UPI»,
с дочкой гулял, дарил бы пористый шоколад.
Но не сложилось… Ветер путается в густой
кроне берёзы — дикий, хочет горячих ласк.
Годы идут по кругу (вроде, уже шестой).
Как бы узнать, а может, я на пути в Дамаск?
Может, я вижу небо в перистых, кучевых,
в белых, слоистых, пышных, как византийский слог?
Где-то на них, воскресший, помнящий о живых,
всё ещё обитает наш милосердный Бог.