Ты не такой как двадцать лет назад,
Я же тебя тогда совсем не знала,
И ты сильней меня, мудрее, мужской склад,
А я? Кто я? Еще не распознала.
Как я удушливо и бешенно люблю,
Но разве это только мое бремя?
И это чувство выпито до дна,
И жрет на харде не жалея время.
Когда, поддавшись зовами любви,
Меня прибило рядом к твоей двери,
Ты не толкнул, но также не впустил,
Возможно просто ты мне не поверил.
Не бойся, милый, я не наврежу
Не стану рвать закрытые петлицы,
Вся наша боль - моя лишь только боль,
Она ложится на стихов страницы.
Нет жалости ко мне, и я сама
Одела себя в саван обреченно.
Одна должна я справиться, одна.
Сама должна понять свою некчемность.
Мне жаль тебя, себя ж совсем не жаль
Ты не обязанный мне жалким состраданьем.
Лишь холодность твою и твердость дум
Не хватит сил мне пережить в желаньях.
Тебе уже не двадцать, ты умен.
Ты стойкий, жесткий, ну а я слабее,
И я черствею с каждым моим днем,
Но справиться я с этим не сумею.
Когда беда приходит - больно раз,
Потом идут той боли отголоски.
А я живу не миг, а уже год,
Ища у жизни белые полоски.
Должна быть стойкой, но я не могу
Надлом в груди разлился кровью в сердце
Так холодно, так горько на душе
И знаю, что не пустишь ты погреться
Пустой мой путь, безжалостна судьба
Любить впервые так, и так никчемно,
Боясь ночей, боясь свою кровать,
Иду к тебе с мольбою обреченно.
Тебе совсем не двадцать, Боже мой,
Как я могу просить твою взаимность?
С надломленой, с больной своей душой
Кому нужна? Скажи ка мне на милость.
В борьбе ума над шабашами чувств
Мой разум провалил экзамен.
Какая грусть, какая боль. И пусть!
Важнее то, что будет между нами.
А ты, мой друг, откроешь все же дверь.
Не мне навстречу может, но в бессилье
Когда поймешь, как тяжко было мне
Так долго жить самой с собой в насильи.
И буду я ль нужна тогда тебе,
Прождав в безмолвии у твоего порога?
Давай попросим Бога о душе?
Давай за нас сейчас попросим Бога?