Сквозь облезлый штакет
видишь:шествует в знаке вопроса
довоенный жакет
(впрочем,нынче такие не носят).
То выходит мадам
из подъезда, дымя папиросой,
с плошкой пшёнки котам,
а собакам - куриные кости...
И мурлычет без слов
"Под чарующей лаской твоею"...
А ноябрь трясло.
И эпоха склерозом болела.
Обалдевший совсем
от отчаянья в поисках места
парковался, как все,
во дворе том серебряный "лексус"...
Возвращалась она,
свой романс допевая понуро -
в плошку пальцы в перстнях
положили большую купюру:
мол, на бедность... И тут
вдруг мадам и легко, и вальяжно,
опрокинув кошачий сосуд,
отпустила на ветер бумажку.
Как с экрана кино,
улыбнулась,проследовав мимо.
И за гордой спиной
кучерявились крылышки дыма.
Удалялась пока -
непонятною силой
могуче
превращались уже в облака
пар дыханья и иней колючий;
мановеньем одним
взвилось в страхе ворон многоточье...
Над мадам загорается нимб...
Но никто в это верить не хочет!