вот я стою и ноги мои немеют.
полчища муравьёв наводняют ворот.
мечешь аккорды лихо свои со сцены —
дети робеют, ловят.
я
не могу ловить.
я надтреснут, вспорот.
я обездвижен, нем и разинут рот.
я ото всех, кто любит меня, дал дёру,
просто чтоб посмотреть на тебя из-под.
чтобы послушать, как ты поёшь устало,
как трещит хворост в рьяной твоей груди,
как в твоём каждом нежном «спасибо» залу
слышится «ты не нужен мне, уходи».
ты — мой протест, ты страсть моя, моя горечь,
та, что всегда стоит за моим плечом,
та, что когда неистов я, нем и чёрен,
бьёт из меня на лист смоляным ключом.
все твои узкоглазые страны, турки,
специи из жестянок, с угрюмых полок
книжки,
брошюрки,
маленькие шкатулки,
запаха мятно-хвойного лёгкий полог, —
всё в тебе необузданно, недоступно,
всё в твоей музыке, вот бы мне разгадать.
я буду методично тушить окурки,
может отсрочат гибель мою, как знать.
я ото всех, кто любит меня, дал дёру,
чтобы расшаркаться возле твоей двери.
я тебя ждал всю жизнь, но теперь уж скоро:
7, 6, 5, 4, 3…