Так безмятежно пыль в луче кружится,
Так день ленив и детской скукой длится,
Склянь ксилофона – звуки ни о чём,
Как не было ночного урагана,
И сосны, что наслушались органа,
Не рухнули, подбитые мячом.
Повреждены калитка и ворота,
Лежит сосна, как выпетая нота,
Я болен был, не спал, почти кричал,
И лопалась, срасталась перепонка,
И слухом одинокого ребёнка
Мелодию и шум не различал.
Кругом покой, и я лежу в кровати,
И тишина блаженная некстати –
И сон нейдёт и я совсем один,
Так вот оно, бессмертие, какое –
Как тихий летний полдень над рекою,
И чужды экзальтация и сплин.
Невыносимо – я режим нарушу –
То из окна взгляну на волокушу,
Что взрослые подводят под сосну,
То мучаю пластинки ксилофона,
И представляю, как качалась крона,
И кажется, что больше не усну.
Там, наверху, сегодня пели птицы,
Чирикали воробушки, синицы
Посвистывали, видел снегиря,
И парк невдалеке, и слышу звуки,
И нет сосны, как нет ещё разлуки,
И дальние не высохли моря.
Урок ночной с дневным уроком слиты,
Как короля не может быть без свиты,
Так хаос обещает тишину,
С тех пор я не могу остановиться,
Как будто воздух требует кружиться,
И увлекает внутрь, на глубину.