Спиралью пытаешься выйти из боли –
О, тяжкая доля страданья.
Распахано скальпелем плоть моя – поле,
Прямым попаданием в зданье.
Волна забытья и ожог возвращенья
Бинтует двойное сознанье терпеньем.
Как тяжко движенье руки отдается
Пронзающим вскриком из тела.
Расторгнуты члены, рассыпались кости,
И связи у чресл ослабели.
Когда вот такое внезапно случится,
Мы снова по-новому можем учиться.
Как плотно, как дружно без боли жилося
Всем клеточкам тела и жилкам во мне.
Болезненной болью разрозненно просят
Сращения, в страшном сгорая огне.
Огонь разделения швом неминучим
Порезом кровавым к единству приучит.
А ночь бесконечная в крике исходит,
Туманит рассудок, срываясь на стон.
Душа истомленная жаждет свободы,
Забыться, уйти в исцеляющий сон.
А что за страданье застынет в лице
В исходе души и при общем конце?
Усопшие, мнится, уже отстрадали…
Но, вспомнив о вечной душе,
Представим бездонность неведомой дали.
И муки начало уже.
Какая ужасная участь ––
Все помнить, хотением мучаясь.
Припомнивши муки Христа и святых,
На кольях насаженных, с камнем в пучине,
Я в собственной боли умолк и затих,
О только бы в вечности мне не погибнуть!
И верой страданье свое загипсую.
Да будет оно ко спасенью – не всуе.
Январь-июнь 1985, Барнаул, больница