часть последняя с отступлениями, послесловием и словом автора
7.
Прошлое с будущим одной верёвочкой связаны.
Вся судьба человеческая из прошлого и будущего состоит. Сегодня живём, как будто черновики пишем, в завтра кажется, что всё самое хорошее, как раз вчера и произошло.
Так люди устроены, что из прошлого в будущее заглядываем, настоящее часто недооцениваем. Маленькие радости наши увидеть не умеем.
Снег первый, ребёнка первый шаг по этому снегу, конфета сладкая другом подаренная, книга интересная, что заснуть не даёт – много их маленьких чудес, из которых наша жизнь состоит.
Не знали Калле и Малле, не ведали, какой сюрприз им мать на очередной день рождения приготовила.
В день назначенный съезжаются к хутору кибитки да телеги. Малле с мужем-доктором в экипаже приехали. Близнецы первыми выскочили из коляски, уже в толпе детей мчатся куда-то. Нарядных костюмчиков не переменили. Полетели грязь осеннюю месить башмаками дорогими. Малле думала заругаться на непосед, передумала, рукой махнула. Целый год ждали встречи с друзьями.
Смотрят, а у матери во дворе экипаж стоит механический. В столице таких всего несколько штук. Что за чудеса?
Ингрид гостей дорогих встречает-привечает в дом ведёт. Дом ожил, голосами детскими наполнился. На разных языках дети болтают, а друг друга понимают. Кто крест нательный православный под рубашкой носит, кто строгий – лютеранский, а Малле и дети её в еврейскую веру перешли. Мужа её, доктора Йозефом величали. Вроде и простое имя, Йозеп по местному, а библейское. Как плотника имя, того чьей женой дева Мария была.
Разницы нет кто какой. Кто чёрный, кто рыженький, а кто беловолосый – одна семья.
В горницу заходят, им навстречу из кресла поднимается человек и объятия свои навстречу им раскрывает.
Вылитый Калле только волосом сед и шрам через всю щёку проходит.
Янко, отец их, в доме материнском поджидал.
Имя его не Янко уже, даже не Яан - Джон. Приехал он из страны далёкой, из-за океана.
После всех удивлений от встречи со знакомцами старыми: живы были тогда, не померли баро Яков и Мария старая.
Детей и внуков Янко сразу признал. Радости много было, а вопросов ещё больше.
Как выжил цыган? Что делал после того, как от Ингрид ушёл? И какими ветрами его обратно занесло?
И снова расселись, кому где место нашлось и новый рассказ слушать стали.
Про Янко – Яана – Джона.
Рассказ Янко
«Изранили меня всего, не помнил я ничего. Подобрали меня крестьяне местные, да в землянке в лесу спрятали. Лечили выхаживали долго. Памяти я не терял. Слабый был телом Дух мой ослаб. Поклонился я за заботу спасителям моим и в путь отправился – долю свою искать. К морю шёл. По пути с Ингрид встретился. Как слюбились и почему ушёл – знаете Мать рассказала вам.
Поведаю, что со мной дальше было. К табору своему боялся возвращаться, что искать меня если будут, подведу их под монастырь. У них, в первую очередь искать бы стали»
«Эх зря не пришёл,-подал голос Яков, спрятали бы мы тебя, никогда бы не выдали»
Знаю, уважаемый баро, да не хотел новые несчастья на семью мою цыганскую наводить.
Пошёл я тропами лесными и дорогами просёлочными, на большой тракт вышел и
дошёл я до города портового. На первый же корабль, куда меня взяли, помощником кочегара пошёл. В страну Суоми корабль путь держал. Там своих встретил - цыган. Кале прозываются. С ними какое-то время жил. Чуть не женили меня на местной девушке. Не прельстился я её юбками пышными, бархатными. Приворожили меня Ингрид глаза зелёные. Всё их во сне видел. Поздняя любовь сильная. Единственной оказалась. Мне бы дураку не слушать Ингрид, когда она меня прогонять стала, мне бы осесть рядышком. Жили бы вы, дети мои, с мамкой и с батькою. Человек предполагает, бог располагает. Прошлого не вернуть.
Ушёл я от кале. Снова на корабль нанялся. В стране шведской побывал, оттуда и через океан отправился.
Цыгане везде живут. Если руки работящие, сердце злобой не отравлено, уживёшься с любым народом. Много я разных работ делал. С приятелем одним отправились золото мыть и, не поверите, сам иногда не верю, нашли мы жилу богатую. Разбогатели оба.
Документы я себе справил. Джоном стал. Ранчо у меня большое. Это мы так хутора называем. Скота много и работников, что за ним смотрят.
Живу один одинёшенек в доме большом. Загрустил как-то и пришла мне мысль – идея в голову, поехать на Родину, посмотреть, как вы живёте – можете, с Ингрид голубушкой моей повстречаться. Верил, что живы все. Не знал, но верил, надеялся.
Не прогнала меня Ингрид. Вам сразу говорить не стали, хотели подарок сделать. Решили мы, на старости лет, свадьбу сыграть и хочу я вас всех увезти через океан. Наполните дом мой радостью. Всех приглашаю, всем дорогу оплачу.
Не один вечер головы седовласые и молодые склонялись, совет держали: ехать – не ехать. Боязно за океан отправиться.Не по суше, по морям-океанам надо путь держать. Ингрид с детьми и семьями их сразу согласились.
Хутор Ингрид переписала на Ану с Пеетером, да на Юссика. Решили те на родине остаться.
Часть табора с Янко поехала, другая часть на Россию подалась. У кого там родня была, да кто смелым не был, кто боялся жизнь свою менять.
Кто уехали, спасли потомков своих. Потому что, вскорости, пришёл на земли эти и близкие чёрный ужас – кали траш.
Многие из тех, кто остались сгинули и косточки их уже во сырой земле сгнили.
Война страшная была. Земля эта маленькая из рук в руки переходила.
Пеетера немцы забрали. Гробы он строгал, хорошим был плотником. Юссик-Ванятка в лесные фиалки подался, не хотел ни какой стороне воевать. Лесные братья долго по лесам прятались. Только, от судьбы не уйдёшь. Кого одни убили, кого - другие. Выжившие домой пошли. Вернулись домой Пеетер с Юссиком. Новая власть их врагами народа обозвала, будто бы они против трудящихся своё оружие повернули. Какие же враги они, когда сами всю жизнь трудились? Отправили в лагерь, как врагов народа "На исправление",- сказали. Было то исправление мукой, похуже адовой. Не все домой из тех лагерей вернулись. Ох, не все.
Кто-то из соседей позавидовал, что у дома, бывшего Ингрид, в котором Ану осталась с невесткой да детками малыми, крыша железом крыта. Накляузничали новым властям. Ночью пришли,с оружием против женщин с детьми. С собой по узелку взять разрешили. Отправили в вагоне скотском на землю холодную, к морю студёному. Не одних их отправили, много стариков, женщин с детишками из той земли и из соседних, переселены были в чужие места. Сказали им, что кулаки они, элементы нежелательные. Похоронили Ану в чужой мёрзлой земле. Пеетер с Ваняткой сгинули в лагерях от труда непосильного. Невестка, Юссика молодого жена, рукодельницей была. Вышивала, вязала, мережку простёгивала и платья могла сшить красивые для жён начальников. Уберегла детей. Домой вернулись через много лет. Но это история уже другая.
Не отделить их, истории жизней человеческих. Срослись они между собой, спаялись краями. Переплелись нити в узоры. За одну ниточку потянешь другая разматываться начинает.
Я каждую ниточку в отдельный клубочек смотаю и потом из клубочков разноцветных свяжу свои истории.
Нитки, где от времени рвутся, я их узелками связываю. Чего память наша не сохранила, придумываю, дополняю.
Много людей погубили на той войне. Должны бы, казалось, выводы сделать, перестать брат брата убивать. Не перестали. Корысть и власть впереди всего другого несутся.
Сегодня те, кто в ту войну последним куском хлеба делились, стреляют друг в друга. Задурили головы им властолюбцы. Злые да жадные.
Человек я маленький, мне ли судить. Слово мой маленькое. Как воробышек серенький. Может и воробышек жука зловредного склевать. Так и слово наше, самое маленькое может ложь отодвинуть и правды краешек приоткрыть.
Остались бы дома Ингрид с детками, с внуками и родичами цыганскими, точно не выжили бы.
Не одни, так другие погубили бы.
Спасли корень свой. Пересадили на землю далёкую. Он там всходы дал.
На последнем нашем празднике песни и танца, я участников приветствовала.
Самыми последними гости из других стран шли. Те, чьи предки на родной земле не остались.
В конце колонны гляжу, идут люди флажками машут. Есть флажки со звёздами и полосами, есть и другие - на фоне сине-зелёном красное колесо от телеги нарисовано.
Сверху, над нами, небо синее, под ногами - трава зелёная и кибитка по ней катится, колёса крутятся.
Колесо это, давным-давно, один сильный цыган подкинул вверх и засияло оно на небе красным солнышком.
Табличку люди несут: « American gypsy»
Я, как увидела их, "джелем" запела, как умела.
Во всём мире цыгане эту песню знают. Про то, что открыты дороги цыганские и что время пришло цыганам подняться и вместе быть.
Они услыхали и подхватили.
Кричат мне: «ромна?»
Уж обнимались, вино-пиво пили, разговоров много говорили, плясали на улицах города моего так, что люди чужие смотрели.
Немножко слов английских, немножко русских, эстонских, чуточку на романэс – разобрались.
Может от них я что услыхала, может от других людей, может от своей родни, может от чужих – разницы нет.
Правду с вымыслом туго связала в один узор.
Нас людей на свете белом много, у каждого своя капля найдётся в сказку мою добавить.
Капли это можно лить и лить, никогда через край не польётся.
Про кого я не рассказала ещё?
Муж первый Ингрид, жив-живёхонек был.
Он из семьи батраков был, его родители уговорили к Ингрид свататься. Той от родителей покойных хутор достался. Ингрид одинокой была,сиротой. Не долго думала - согласилась. Не любили они друг друга. Выросли по соседству.С детства друг друга знали, перепутали дружбу с любовью. Сбежал Юхан, в армию короля шведского нанялся, денег заработать. В шведской земле влюбился, женился и жил до смерти своей. Родители его знали обо всём, стыдно было признаваться, что сын их – двоеженец. Потому к Ингрид ласковы были, не стыдили её, что детей безмужняя родила.
Видите, и эта капелька в общую чашу хорошо влилась.
Скажете, что и не сказка это, что много правды вы в строчках моих прочли. Так сказки и есть правда. Все чудеса люди сами делают.
Может в моей сказке мало волшебства?
Как же любовь, через годы пронесённая – не чудо ли?
Как же доброта человеческая? Чудо.
На столе моём свеча горит – первого адвента свеча.
В воскресенье вторую зажжём. За окном темно. Может и моя свеча кому-нибудь путь осветит.
Не важно, кто он и какой нации,как бога называет – мне всё равно.
Приходите. Чай заварю душистый, как бабушка учила. Капельку рома в чай добавим и будем разговоры разговаривать. С самого Рождества католического, лютеранского до Рождества православного. Те, кто Рождество не празднуют – приходите тоже. Какая разница, для чего мы собрались.
Мы вместе. Значит, мы сильны.
Захотите ещё сказок – историй послушать, скажите только. Их у меня столько, что никогда не закончатся.
Пока жизнь наша не закончилась, сказки будут продолжаться.
Не судите автора строго. Для вашего развлечения записана сказка эта.
Лучше бы её не читать, лучше бы слушать и горячим шоколадом запивать, печеньями перечными закусывать. Далеко мы друг от друга, земли и моря между нами. Потому, обид не держите. Для вас, друзья мои, старалась.
Может у кого слеза навернётся на глаза, другой, может хмыкнет, знакомого признав. Может получилось у меня капельку тепла из своего сердца вашим оправить.
Время такое, тёмное.
Всем нам тепло нужно и свет.