Серый голубь города у моря
Обосрал кого-то из толпы…
Как живётся в городе у моря,
Человек из суетной толпы?
Кантоваться в радости и в горе
В городе развязок и мостов,
Находясь с погодой в вечной ссоре,
Лишь без окулаченных перстов
Можно. Голубятня человечья
Вертит головами – ждёт еды.
Голод жизни – сущность человечья.
Люди в ожидании беды
Обгрызают ногти, мечут ругань.
Город, море – где же здесь беда?
Лозунг не умён: «отчизна = погань!»
Тренд не нов: айфон и борода.
В городе, где скудное питанье
Стоит мелких денег (с полпуда!),
Трудовой народец птахой ранней
Прёт работать на завод «звезда»,
Иль ещё куда… Полно заводов
В трудовом пространстве «пустота».
Не любил подчас рабом заводов
Люд рабочий быть. А так всегда
И везде бывает – эта правда
Резала сознанье много лет…
Горькая крошащаяся правда
Горше самых крепких сигарет
В этом городке, но важной клеткой
Организма язвенной страны
Городок останется. Таблеткой
Не излечишь хворобы страны,
Ибо мир засратый голубями
Не очистишь мылом и водой.
Ешь, товарищ, булку с отрубями…
Да, и запивай святой водой!
Вера все невзгоды переварит,
Коли соблюдён каскад постов.
Каждой повсеместной божьей твари
Не хватает ласковых перстов,
Что почешут за отбитым ухом
И погладят перебитый лик.
Говорят, сей город низок духом,
У него иконный скорбный лик!
Поводов для веры (верьте!) нету
В эту ерунду. Она для тех,
Кто любовь сменял на сигарету
С дьявольским ментолом. В топку смех!
Ведь любовь – сестра патриотизма
К этому приморскому куску
Населённой суши. Дней харизма
Лёд приложит к сбитому виску
Площадной асфальтной гордой рожи.
Ветреный проходит человек
Меж домишек, скорченных от дрожи,
По брусчатке вымощенных рек
И летят пластмассовые листья
С проволочных лип, осин, берёз
В грязь резины. Человечьи лица
Впредь не выделяют жидких слёз,
Потому как осень-проститутка
Высосала дань из городка:
Синего, как джинсовая куртка,
От свободы (жадного глотка).
Пыль дождя припорошила перья
Жирных ненавистных голубей.
Голубь ворковал про мать-империю
Гадя под себя. Чуть-чуть грубей
Скрипнут зубы в лежбище слюнявом –
Здравая реакция на птиц.
Им природа подогнала право
На раскраску всех негожих лиц –
Вот и вновь обосран человечек:
Он держал на митинге плакат.
Меченый пернатым, стал он вечен,
Как любой говёный депутат.
Тяжело живётся человечкам
Без зонтов, накидок и калош,
Ибо небо – сучка (снова течка),
А земля – душа проблемных кож,
А вода на вкус – сплошная гадость…
Жажду отменяя навсегда
Пьёт последний раз (кишкам не в тягость)
Человек без меры и стыда –
Он правитель города у моря.
Морю наплевать – полгода штиль.
Жаль, привык правитель, волнам вторя,
Щебетать волнисто баек быль.
И ему, конечно же, поверят
Много тысяч глупых человек.
Да, их много и они поверят!
Много тысяч умственных калек
Под размахи дирижерской палки
В миг заветный ниспошлет кивок
Главарю народа… Вонью свалки
Пахнет лицемерия цветок.
Вонью свалки пахнет куст иллюзий
В бесконечных площадях пустынь –
Там раздолье подзаборной музе
Над которой только неба синь
Стелется поклонником незваным.
А оазис с кучей мужичья
Далеко… И беспредельно странно
Сознавать, что муза-то ничья.
Так и городок, лишенный музы,
Вдохновлён водой да криком птиц.
И мечты – варёные медузы, -
Окропляют черноту зениц,
Ведь глазам давно уж нечем плакать,
А душе давно уж нет цены.
Насморкав соплей в дырявый лапоть,
Обыватель не найдёт вины
За хандрой, дарованной сим градом.
Обозвать бы… да нельзя – убьют.
Обратиться зверем или гадом
Было б хорошо – везде уют:
Сырость и покой. А обратиться
Голубем нельзя – и так полно.
Говорят, мечта – во многом птица.
Результат мечты – одно говно
И зараза… Как тебе живётся,
Человек осклизлых берегов?
Говоришь, не есться и не пьётся,
Тошно и не вериться в богов?
Это норма в городе у моря!
Человек из суетной толпы
Лепетал чего-то там про горе,
Голубей и происки судьбы…