Нас смолою зальёт, как всегда, по горло,
не разлепятся губы, не скажут "здравствуй".
Ты, конечно, дурной, я, конечно, гордый,
только мы одинаково прём на красный:
ты следами моими набьёшь карманы,
ты моими граблями натрешь мозоли,
ты излечишься словом скупым и бранным,
я такой же подлец, я тебе позволю.
Помнишь, вместо дверей колотился в стены,
оставляя по рёбрам следы костяшек?
Я тебя догола - до души - раздену
и оставлю стоять, где уже не страшно:
между строчек. Там сотни тебя увидят,
разберут микросхемы твои сурово
и полюбят, и каждой твоей обиде
подберут, как костюмчик, венец терновый.
Недолюбленный брат мой, дитя качелей,
в осторожном молчании виноватый,
не печалься ты так, у меня на теле
за двоих проступают всегда стигматы.