Персонаж двадцать пятого плана
тиха, нежна.
Да она для интриги романа
и не нужна.
Видно, автор был неумелый,
или дурак,-
и придумал ее не для дела,
а просто так.
Персонаж-то - пустяк,
игрушка, ни ад, ни рай.
В придорожной таверне - так,
принеси-подай.
И она подавала, стряпала,
пол мела,
но смотрела в небо закатами
и ждала -
что с порога шаги донесутся,
и скрипнет дверь.
Ей бы, дурочке, отвернуться,-
да что теперь.
А в дверях - моряки с куртизанками,
шквал да шторм.
И чужой - да с прямой осанкою,
напролом.
Был, похоже, из тех, что вечно
то в путь, то в бой.
Заприметил, болтал весь вечер,
позвал с собой.
Вот и ходит за ним, бродягой, -
теперь куда ж? -
щиплет корпию, чистит шпагу,
латает плащ.
И не ждет ответа,
не просит совсем ни о чем, -
просто так, незаметно,
стоит за его плечом.
Да любуется - сокол! -
но вслух никогда мечту...
У него ж по десятку красоток
в любом порту.
Так и сгинет - случайно где-то,
в расцвете дней.
Да и пуля была, по сюжету,
совсем не ей.
Ей - порывы морского ветра
да птичий плач.
...Он не сразу заметит,
что долго не штопан плащ.