я умираю в тишине
все голоса уже умолкли
нет никого, кто мог бы мне
вдруг помешать
заняться главным
всё стало просто
даже то
что раньше было сложно сложенно
как жарко
мой отец:
цветы
вот, Мишенька,
тебе морожено
так хорошо
не надо жить
а можно главным заниматься
простите
всё, что мог
прости
но здесь не принято прощаться