Небо покрывают облака,
Хороводом падают снежинки,
За окном невидимо рука
Постучалась робко и с заминкой.
Форточка открытая была,
Холод растекался по постели.
Всматриваюсь – серенькая мгла,
Женщина с ребенком... Неужели?
Кто это, баюкая, стоит,
Деревцем покинутым качаясь?
Рядом с нею видится старик
С жалкою котомкой за плечами.
“Кто это?” – в испуге говорю,
Всматриваюсь, мечутся догадки,
Двери заарканены на крюк,
Чтоб не слышать пьяные колядки.
“Вам кого?” – роняю за окно,
Необычным, вроде неопасным.
Слушаю, а думаю одно:
Кто, к кому по зимнему ненастью?
Сколько горя всюду приключилось
За тысячелетия с тех пор…
Иродово племя в Кампучии
Навострило атомный топор.
Даже ныне горестно и жалко
Слышать плач разбуженных детей.
Лязгают опять мечи-кинжалы,
В страхе мысль, как Матерь убежала,
Не успев Рожденного одеть.
Бесприютный стук десятилетий
Всё сильней, настойчивей звучит.
Били нас и голодом, и плетью –
В язвах всё, во что еще нас бить?
Дробным стуком шмайсеров, Авроры,
Хиросимой стук нас не достиг.
Женщина с Младенцем плачет в горе,
С посохом к нам просится старик.
Слышите? Они еще стучатся,
Крючья сбрось и двери распахни...
Здесь не их, а наше, наше счастье.
С Рождеством вас! С Праздником! Аминь.
17.11.1983