Чугунное тело моё
набито невидимой ватой,
и сердце - как будто копьё...
И ночь полусонной прохладой
ложится на темя, ручьём
стекают с лица циферблата
кровавые слёзы времён.
Безликой звездой озарён,
покой неподвижно струится
сквозь время, холодным ножом
на голую кожу ложится,
поёт, как безумная птица,
о чём-то; а спросишь, о чём, -
замолкнет, как будто стыдится,
что может о ком-то молиться,
что может стать Ангелом светлым
для тех, кому был палачом...
И ночь обожжённой рукой
сквозь облако чертит на крышах
узор, чёрный-чёрный, такой,
что даже летучие мыши
до дрожи боятся его...
А где-то недавно я слышал,
что этот узор - как живой.
Краска ночи - черна и страшна,
и на свете не хватит чернильниц,
чтобы слёзы чернильные вылить
из прозрачного сердца, и дна
нет у озера ночи, и страшно,
и над озером звёзды горьки,
и я чувствую кожей бумажной
пламя чёрной, как небо, строки...
17.07.2015