На свет появился на Тихом Дону,
Он был казаком от рожденья.
Все предки его служили царю,
Кресты добывали в сраженьях.
И память сословья крепка в нём была,
Впитал с молоком материнским -
Вон прадеда шашка, фуражка отца,
Он жизни другой и не мыслил.
Рассказы о битвах и песен душа
Всегда в нем гордо звучали,
Отвага и лихость - вот кровь казака,
Той лихостью крепости брали.
Он с этим задором души молодой
Войну мировую и встретил.
По спОлоху с поля, молебен и в бой...
Первый в Пруссии принял.
А дальше рутины кровавой тоска,
Станичников сотни редели.
Атаки лихие, окопы и вша,
Да горько кресты на груди звенели.
Чем больше крестов, тем глуше душа
На них уже отзывалась,
От каждого ведь креста
Рубцёв на ней прибавлялось.
Он так под конец устал
От смерти и крови этой,
Что об одном уже лишь мечтал -
О станице родной, заветной.
И вскоре они вернутся домой
Не с победою и не со щитами.
В жерновах уж войны иной,
Где братья становились врагами.
Забурлила коловертью она,
Но страшней и кровавей германской,
Обманули на ней казака,
Заманили несбыточной сказкой.
А кто верить ей не хотел
Их штыком и шрапнелью учили.
Учителей ведь табун налетел,
Тех, которые Христа казнили!
Воевал он и тут как умел
Против этих гостей незванных.
И опять сотни в бой водил,
В вой и свист разрывов снарядных.
Но обуха плетью не перешибёшь,
Когда вся страна в дурмане
И тысячи их до моря дошли,
Без веры уже, но с боями.
Новая власть обещала грехи забыть
Тем, кто оружие сложит
И по домам отпустить
Кто врагом ей больше не будет...
.................................
Расстреляли его как пса
На базУ куренЯ родного,
Он героем был для царя,
А для новой власти изгоем.
Но хвостом не вильнул и тут,
Не просил пощады слезливо.
А с тоскою жалел об одном,
Что не в Пруссии в бою убило!
Фото из открытых источников интернета.