Давно стоит совсем ничей,
в плену былых воспоминаний,
рельеф разбитых витражей -
фрагмент болезненных познаний.
Тревожно отлетает в даль
протяжный вздох прогнивших рёбер,
сползает перхотью эмаль
по изразцам тогдашней моды.
Укором брошенки глядит
скелет обглоданной беседки,
объединяя в монолит
разрухи боль и запах едкий.
Петля, готовая на взлёт,
гремит разболтанной калиткой
и аист гнёзд уже не вьёт -
жизнь умерла на дахе* хлипком.
Гудит, глумится, словно бес,
в трубе упавшей, ветер пьяный.
Поток, грохочущий с небес,
усердно лижет швы и раны.
Листву презревший, саксаул
стоит забытым обелиском
и спину преданно согнул
седой ковыль в поклоне низком.
22.11.2015
*дах - крыша