Сказ о Забаве-кудеснице,
её милом суженом Всеборушке,
об упрямой девице-разлучнице
и о дивной силе Бога Велеса
Первая половина Х века.
Киевская Русь.
Древлянское Полесье.
Былина
«Ой, вы травы, травы вешние:
Одолень, разрыв да любысточек,
Вы ступайте-ко во бересточку
По велению бога Велеса».
Из песни Забавы
1. Матушка Орина
Ой, жила за рекою Славутою
Далеченько от стен града Киева
На опушке лесочка дремучего
С незапамятных лет ведуньюшка
С молодою дочерью Забавою.
Путь лежал туда восемь дней-ночей
Через чащу, болото и полюшко,
Да дорожку народец повытоптал,
Будто бы не избушка сиротская,
А хоромы великокняжие
На опушке той возвышалися.
В Киев-граде молва-то похаживала,
Что сам Велес в лесу том – владыкою,
И Орина де – его полюбовница,
А Забава – дитя их любезное,
Не для дел человечьих рожденное.
Шепоток шуршит, да дорожка – вширь
За подмогою мудрого Велеса:
Кто с кручиною, кто с заботою,
А кто с хворью какой незнаемой –
Всех встречает Орина с дочерью,
Всех советом премудрым потчует.
Ай, да были дела, словно ясный день,
И такие бывали – черней, чем ночь.
Одному лишь Перуну грозному,
Может, знаемо, может, ведомо,
Где сокрыта черта заповедная
Между благом и лиходейничьем.
Как-то люд пришел в ножки кланяться:
- Отведи, мол, беду – гибнет хлебушко.
Суховей лютует, бесчинствует…
Хоть бы каплю дождя благодатного
Испросила ты нам у Велеса.
- Вы ступайте по домам, люди добрые,
Дожидайтесь три дня и три ноченьки,
Авось, Велес меня послушает,
Авось, будет вам добрый дождичек,
Авось, душу хлеба порадуют.
И пошли по домам люди добрые…
И промолвила Орина Забавушке:
- Верно знаю я – наступил мой срок,
Да и ты сама это ведаешь…
Как роса упадет полуночная,
Я пойду в той росе искупаюся
И в последний раз вольной волею,
Так и быть, испрошу им дождичек.
На вторых петухах приходи ко мне
Ты на наше лесное капище,
Я тебе передам Силу Велеса,
Молвлю слово его заповедное –
Будешь верной его сподручницей.
И как третий петух пропоет зарю,
Мы с тобою, дитя, распрощаемся,
И душа моя пойдет в Навушку ,
Ну, а тело – во землю черную.
Так положено всем до скончания лет,
И уж ты, мой свет, не печалуйся.
Только крик петушиный прорезал ночь,
Вышла в чащу лесную Забавушка
И пошла по тропинке, ей ведомой,
На поляну к их тайному требищу,
Где последний раз вольной волею
Волхвовала Орина-матушка.
И увидела Забава на поляне той
Чудо дивное, несказанное:
Все светлым-светло, словно белым днем,
А в кругу стоит простоволосая,
Синим пламенем осиянная,
Мать-ведунья, подруга Велеса,
И его речения слушает.
Затаилась Забава, спряталась…
Да и слышит сперва, - что ручей журчит,
А потом – словно гром в поднебесии…
Слово в слово премудрость Батюшки
Схоронила в сердце горячее.
- Ладно. Будет им нужный дождичек.
Только вот что тебе поведаю
На пороге пути нездешнего:
Все дела твои – в обе стороны –
Одним – благо, другим же – горюшко;
Этим – польза, а тем – убыточек.
Эко! Просишь дождь для родной земли…
Да по силе тебе получится –
Выйдет радость твоим сородичам.
А в пяти днях пути, у соседушек,
Град посевы погубит, повытопчет –
Будет мор там зимой от бескормицы.
Вот ты многим связала долюшки,
Изо многих недуги выгнала…
А о том-то не знала, не ведала,
Что ничто на земле не теряется.
У кого-то взять да кому-то дать –
Вещь – не хитрая, бестолковая.
А вот так отдать, чтоб нигде не взять
Или взять да по правде по совести –
Это мыслимо только долюшке,
Только ей все тенета ведомы,
Только ей все открыты помыслы.
Хорошо одно, - что от дел своих
Ты не ждала богатств и почестей,
Не творила себе невольников,
А, по мере своей правдивости,
Помогала с благим намереньем.
А про дочку твою любезную
Вот, что я, Орина, поведаю:
В ней-то сила твоя умножится,
Да обрывчик ей круче выдастся –
Охраню, упрежу, но по силушке
Отпускается воля вольная…
Тут Он слово сказал заповедное,
И утихли грома поднебесные,
И ручейко замолк в отдалении…
Подошла Забавушка к матери
И окуталась синим пламенем.
Возложила ведунья Оринушка
Ей на голову руки белые
И умолкнула, в очи глядючи.
А потом – положила на сердце:
- Совершай все дела по совести.
Лишь затем взяла дочку за руки:
- Принимай во владенье силушку.
И увидела Цвет Серебряный
Над своей головой Забавушка.
Замерцал этот Цвет и осыпался
Ей на плечи небесными зорями.
Стало жарко и душно, и маятно,
Как на вылет сердечко вскинулось,
И подкошенною былинкою
Она пала Орине под ноги…
А когда очнулась, спохватилася,
Уж Ярило сверкал сквозь сосенки,
Рядом с ней лежала мать Оринушка,
Словно камень, бездыханна и недвижима.
2. Доля-долюшка
А на третий день ровно дождь пошел,
Утолил жажду чиста полюшка.
Со дарами ко Орине-заступнице
Добрый люд постучался в избушечку,
Ничего не зная и не ведая.
К нему вышла с поклоном Забавушка
И промолвила слово сердешное:
- Вы ступайте по домам. Люди добрые,
Нет здесь больше Орины-заступницы,
Только я, сирота горемычная,
В ночи звездные слушаю Велеса
И плач-песню пою неизбывную.
Вы ступайте по домам, люди добрые,
Да меня напоследок послушайте.
Соберите-ко дары свои пышные
И добавьте к ним еще, сколько можете,
Да везите во владенья соседские.
Что в пяти днях пути полагаются.
Град посевы побил там, повытоптал,
И зимой будет мор от бескормицы.
Вы ступайте по домам, люди добрые,
Да исполните волю Велеса.
Это будет лучшим отдарением
Вашей верной Орине-заступнице,
В землях лучших сейчас пребывающей.
И пошли по домам люди добрые…
По дороге словцом перемолвились,
Что де Велес отцовой заботою
Не покинет, авось, свое детище.
Стала жить одна-одинешенька
На опушке родимой Забавушка.
Но не страшно ей и не горестно –
Сам-то Велес премудрый рядышком.
Часто чует Забава – ручей журчит,
А потом, – словно гром в поднебесии…
И уж знает – сейчас про что-нибудь
Ей поведает Голос ласковый…
Травы сами под ноги стелятся,
Птицы песни поют приветные,
А лесное зверье клыкастое
Охраняет ее от недругов.
Три зимы пролетели вьюжные,
Три весны отсмеялись звонкие,
О своей, о девичьей долюшке,
Стала думу плести кудесница:
- Ой, неужто мне, красной девице,
Дни и ночи без друга маяться?
Ой, неужто же Голос Велесов
Не откроет мне, где мой суженый?
Как-то раз, по лесу гуляючи,
Собирала Забава зельюшко –
Все для разной нужды ведуньиной –
И от хворей, и от кручинушки…
Да стомилась чего-то быстренько
И присела на мхи душистые,
И тот час ее сон дурмановый
С головою окутал пологом.
То ли снится ей, то ли чудится,
Что идет она к ночи по лесу.
И слова сами в песнь слагаются,
Отвечая на думу девичью.
Плач-песня Забавы
«- Ты прости меня, Красное Солнышко,
Из-за тучки глянь, улыбаючись,
Растопи сердечко холодное,
Путь-дорогу скажи к Дидо-Ладушке.
- Путь-дорога к нему, ой, неблизкая –
Через поле дикое самовейное,
Через лес дремучий нехоженый,
Через топкие болота со нечистью,
Через то, чему нет названия.
По дороге будут лешие пошаливать,
Лихолютые разбойнички посвистывать,
Востроглазые ведьмы поглядывать,
Да русалки в топи черные заманивать.
Не ходи, не ищи Дидо-Ладушку,
Буде лучше без любезного возрадуйся.
- Ты прости меня, Красное Солнышко,
Без любезного я не возрадуюсь,
Чему быти, то пусть и станется,
Все одно – пойду к Дидо-Ладушке
Через поле дикое самовейное,
Через лес дремучий нехоженый,
Через топкие болота со нечистью,
Через то, чему нет названия.
А как лешие станут пошаливать,
Я перстом отведу их шалости.
А разбойничкам лютым баловням
На босую давно не свищется.
А как ведьмы начнут кудесничать,
Звездным кругом от них закроюся.
А русалкам, певуньям гибельным,
Заманить не случится певчую.
Дидо-Ладо защищает обезлюбленных,
Возвращает свои милости раскаянным,
Он увидит мою долю в чудо-зеркале
Да и вымолвит мне слово правдивое:
- Бесталанная головка, бестолковая,
Ты печалишься напрасно и кручинишься,
А того-то совсем и не надобно –
Даже Солнце с Землею встречаются.
В этот час выходи одинешенька
На ступени моего терема,
И, как Батюшко наш с Матушкой закроются
Черным пологом шелковым узорчатым,
Затяни свою песню неизбывную
На пороге моем серебряном.
Чтоб ни сталось, и как бы ни было,
Ты все пой, клич долю заблукавшую,
Чай. Она тебя уж заискалася,
Да ей связана дороженька неблизкая
Через поле дикое самовейное.
Через лес дремучий нехоженый,
Через топкие болота со нечистью,
Через то, чему нет названия.
Как отыщетесь, так и встретитесь.
А как встретитесь, так обниметесь.
Как обниметесь, так и сладитесь,
А не сладитесь – не прогневайтесь».
И проснулась Забава с думою,
Что ей песня на все ответила:
На кручину ее сиротскую,
На слезу ее одинокую.
Просто песню спеть, да не легонько
То исполнить, что в песне сказано.
И на новой заре во все ноженьки
Из избы своей вышла Забавушка
И пошла по дорожке, протоптанной
Добрым людом от града Киева.
Бьются ноги о землю твердую,
А из уст слова выливаются,
Будто капельки серебристые,
С резвым ветром в простор уносятся.
Плач-песня Забавы
Ой, как ждала я тебя, надрывалася
Да росой о заре умывалася,
Ой, как звала, словно солнышко красное
И смотрела, словно в небушко ясное.
Дума, дума моя, лебедушка,
Ты лети-лети к белу лебедю.
Слезы, слезы – алая кровушка,
Лейтесь-лейтесь со среды да во середу.
Горе, горе, гадюка лютая,
Ты тони-утони во омуте.
Скорби, скорби, года разутые,
Сгиньте-сгиньте во черном городе.
Ой, как ждала я тебя, надрывалася
Да росой о заре умывалася,
Ой, как звала я тебя весеннего,
Первого на свете и последнего…»
Долго ль коротко шла Забавушка,
Вдруг-ко зрит за сохою пахаря:
Видно, ровня он ей годочками,
Да в плечищах косая саженка.
Увидала его и замерла…
Он и сам осадил лошадушку…
Коли двое друг другу сужены,
В миг сердечками обменяются.
- Ты какого же роду-племени,
И как звать-величать по батюшке,
Чтобы знать, о ком думу думати,
Зори ясные привечаючи?
- А зовут меня Забава-сиротинушка,
Мать Орина уж во сырой земле,
Батюшку не знаю и не ведаю,
Только чуяла я в людях молвь крылатую,
Что я детище родимое Велеса.
- Ну, а я – Всебор, кузнецовый сын,
А вот матушка кто – незнаемо.
Говорят: от родин де померла.
А другой жены не схотел отец,
Лишь промолвил: «Едина долюшка».
Знаю, ты моя доля ясная,
А не ясная, значит – темная,
Только мне уж другой не надобно.
- Да и я, как тебя увидела,
Сразу поняла: ты – мой суженый.
Разве только кузнец, твой батюшка,
Не позволит взять дочку Велеса.
- Ты о том не кручинься, милая,
Ты о том не заботься, любая,
Говорю тебе слово верное,
Только жатва в полях окончится,
Ожидай к себе дорогих гостей,
А уж там – пирком да за свадебку.
Так они друг с другом перемолвились
И до осени думу думати
Разошлися в разные стороны,
Чтоб ничем не порушить обычаев
И богов не осердить ослушанием.
3. Оступ
Уж Забавушка рада-радехонька
Рушники вышивает любезному
Да и думает думу веселую,
Что деньки улетают летние.
Только как-то раз, утром раненько,
За седьмицы две до Купалушки,
На порог к ней стучится девица,
Исхудалая, словно щепочка,
Да и просит враз приворот-траву,
Силой Велеса осененную:
- Истомилась де, искручинилась,
А мой милый меня чурается
И очей не поднимет ласковых,
И все смотрит куда-то в сторону.
Дай, Забава мне приворот-траву,
Силой Велеса осененную.
Опостылел уж белый свет давно,
Хоть иди – обручайся с омутом.
Сжалось серденько у Забавушки…
Только слышит вдруг – ручеек журчит,
А потом, - словно гром в поднебесии:
- Не давай ей травы – не долюшка –
Отпусти ее лучше попросту.
Говорит ей тогда кудесница:
- Ты ступай себе с миром по свету,
О чужом венке не печалуйся,
Лучше глянь-ко в другую сторону.
А на третье утречко раненько
В дверь стучится сестрица девицы,
И с порога давай-ко причитывать:
- Ой, вчера сестру родимую из омута
Еле вынули полумертвую.
Еле выходили сердешную,
А она все одно – упирается:
«Утоплюсь, - говорит, - без милого».
Ой, же ты, Забава, бессердечная,
Не такой была твоя матушка –
Всем просящим давала зельеце.
- Ей не тот предназначен Долею,
Так мне сказано было Велесом.
А вязать против воли-вольныя –
Все равно, что губить невинного.
Пусть-ко глянет в другую сторону,
Пусть-ко душенькой образумится.
Наступила заря девятая
От ухода сестрицы девичьей…
Ан, стоит у дверей ее матушка.
Старушоночка вовсе уж дряхлая.
Пред Забавою в ноги повалилася,
На коленках ползает, причитаючи:
- Не сгуби мое кровное дитятко!
Что тебе до чьих-то там долюшек?!
Лучше б мне не дожить до старости…
Уж Забава с нею и так, и сяк –
Ничего старушонка не слушает:
- Дай де счастье моей кровинушке!
А без зелья я не уйду отсель,
Хоть волков костью старой попотчую.
Не стерпела тот вопль Забавушка
И дала ей горсть приворот-травы
С чудодейственной силой Велеса.
Старушонка тот час спохватилася
И ушла восвояси быстренько.
Тут Забава слышит, как ручей журчит,
А потом, - словно гром в поднебесии:
- Что же ты, ослушница, наделала –
Упустила свою долю сердешную.
Ведь по ней девица истомилася,
Ведь на твой веночек позарилась.
Как теперь свою оборешь силушку,
Как сама с собою потягаешься???
Хошь по правде – чтоб –
Три годочка жди,
Пока доля к тебе воротится.
А по кривде – чтоб –
Вольна волюшка,
Только кривда покривит счастьюшко.
Ой, как поняла Забава, услышавши,
Что она, ослушница, наделала, -
Бросилась из дому, как причинная,
Чтоб поспеть на Купалины игрища
В тот оселок, где друга оставила.
Да за зря она, видимо, маялась –
Ее зельеце было уж выпито.
Он стоял рядом с тою девицей,
Словно лебедь, ко пню прикованный,
И смотрел на Забаву жалостно,
Но не в силах был с ней обмолвиться.
Разгорались костры высокие,
Распевались девки голосистые,
Раззадоривались парубки сметливые –
Заходила ночь на Купалушку.
И свернула Забава в чащу черную,
Не веселье у нее было на сердце.
Может, в горе Иван-заступничек
Пособит ей цветочком папорты?
Слезы капали жаркой поросью,
Да с душою песня выливалася.
Песня Забавы в ночь на Ивана Купалы
«Эх, ты ноченька, ночь-подруженька,
Ночка черная неумытая,
На Иванушку, на Купалушку
Со кострами да со слезой.
Ой, как грянут часы урочные,
Да как выйду я в чисто полюшко,
Как сверну я в леса дремучие
Со дороженьки столбовой.
Обогну я гулянья девичьи,
Хороводы, огни да игрища,
Удалюсь я во чащу дикую
Со лучинушкою одной.
Будут лешие-пересмешники
Межи сосен пугать хихиканьем,
Будут ведьмища желтоглазые
Завлекать на овраг крутой.
Да спасет меня слово Велеса,
Даст задумати думу крепкую –
Отыскать до Ярилы ясного
Чудо-цвет во траве густой.
Эх, ты ноченька, ночь-подруженька,
Ночка черная неумытая,
На Иванушку, на Купалушку
Со кострами да со слезой.
Поклонюсь я тебе, заветная,
Да спрошу твоего хозяина
Не о золоте, не о хлебушке,
Не о громкой хвале людской.
А спрошу я его, заступника.
А спрошу я его, сердешного,
О счастливой девичьей долюшке,
О зазнобе своей одной.
Ой, ты славный, Иван-Иванушка,
Ой, ты добрый ручей, Купалушка,
Ты сними с меня грусть-кручинушку
И живою омой водой.
Подари мне цветочек папорты,
Дабы пламя вселилось в молодца,
Дабы с дымом тоска развеялась,
И разлука сошла золой.
Эх, ты ноченька, ночь-подруженька,
Ночка черная неумытая,
На Иванушку, на Купалушку
Со кострами да со слезой».
И увидела Забава цветочек тот,
Подбежала, а он развеялся –
Светлой дымкою изошел на нет
По узорчатым листьям папорты.
Подкосились у Забавушки ноженьки,
И упала она во сыру траву
И рыдала до зари златокудрыя.
А потом вдруг встала спокойнехонька
И кому-то в небо промолвила:
- Не могу я три годочка кручиниться,
Ни на день не отдам свою долюшку.
Как упорством у меня зелье вынули,
Так и мне надлежит быть упорною.
Ужо будет им наука железная,
Как садиться не в свои саночки.
И домой пошла шагом медленным,
По дороге травы собираючи.
А пришед, натерла тазы медные,
Ан, покуда себя в них не увидела.
Их поставила друг против друженьки
И, дождавшись так темной ноченьки,
Подле них затеплила лучинушки.
Сама села в самой середочке,
Чтобы таз в тазу был бы видимым.
Нужным зельем по кругу обсыпалась
Да казан с отваром отворяющим
Возле ножек своих поставила.
Громко молвила слово заветное
И позвала мил-друга по имени.
Тень ее исчезла в отражении,
И лицо появилось Всеборино.
А в тазу за плечом – он с разлучницей:
Стали плотно прижавшись спинами,
Да и смотрят в разные стороны.
И тогда Забава промолвила:
- Расскажи мне, Всебор, что думаешь,
Что хоронишь во сердце раненом?
И ответствовал ей друг ласковый:
- Ты приплынь-приплынь, моя лебедушка,
К берегу пологому сыпучему
Да утешь крылами горемычного –
Некуда ему бежать-схоронитися,
Некому и слово молвити сердешное.
Дума черная изгрызла, замучила,
Дума черная неизбывная.
Ой, да где же ты поделась-притаилася,
Чай, уже Кащею покорная
Или ворону, степному разбойнику, –
Мне полынь-тоску предназначила.
И Забава ответила любезному:
- О, мой сокол, слезою израненный,
Источила грудь кручинушка лютая,
Нет ни силы уже ни моченьки,
Чтоб доплыть до твоего берега.
Не хочу ни Кащея ни ворона –
Покорить не дано покоренную,
А все жду лишь тебя, единого,
Проглядела все очи, глядючи.
Али крылья тебе подрезали?
Али стала другая милою?
Али, может, забыл на волюшке,
Что летати легче, чем плавати?
Будь на третий день у моих дверей, -
Как отрезала вдруг кудесница,
Да и видит в тазу за плечиком,
Меч прошел меж тенями огненный.
А на третий день Забава прибиралася,
Прибиралася, наряжалася.
Соплела венок из духмяных трав
Да скрепила косу гроздью рябиновой.
Выходила о заре на крылеченько –
Дожидаться своего разлюбезного.
Как Ярило-свет высоко взошел,
Вдалеке показался Всеборушка.
И кудесница в миг поднялася
Да и спряталась-схоронилася
Во светлице своей во девичьей.
А как в дверь постучали дубовую,
Песнь запела певунья звонкая.
Песня Забавы
Ой, как грусть-тоска расходилася,
Расходилася, расплясалася!
Разлюбезная раскрасавица
В светлой горнице запиралася.
Отвори, отвори-ко двероньки,
Отвори, отвори дубовые!
Нет ни силы уже ни моченьки,
Опустилися руки спорые,
Подкосилися ноги быстрые,
Помутилися очи зоркие,
А уж буйна моя головушка
Ко сырой земле сама клонится.
Ой, как грусть-тоска расходилася,
Расходилася, расплясалася!
Разлюбезному добру молодцу
Красна девица отзывалася.
Ох, на слово ты скор, соколушко,
Да за думою не угонишься.
Али так надоела волюшка,
Что уж в землю сырую клонишься?
Али дела рукам не сыщется?
Аль дорога к ногам не тянется?
Аль очам твоим, зорким стражникам,
Уж не любы просторы синие?
Ой, как грусть-тоска расходилася,
Расходилася, расплясалася!
Разлюбезному добру молодцу
Дверь дубовая отворялася.
Песню спела Забава милому,
А потом уж и слово молвила:
- Чай, дорожка ко мне-то неблизкая,
Где же ты поднабрался силушки,
Коль в другую глядишься сторону,
Коль Купалу с другою чествовал?
Инда, ладно, сердцам не заказано,
Я-то тоже, поди-ко вольная.
- Ты прости меня, моя пташечка,
Ведь неладное дело деется.
Я все дни о тебе лишь думаю,
А несут меня ноги в сторону.
Сердце вещее знает, ведает,
Что в сторонке той нелюбимая,
Только ноги меня не слушают,
Словно воле чужой покорные.
Пособи мне, моя заветная,
Видно, зельюшком я опоенный,
Отведи, отгони заклятие,
Лишь к тебе одной сердце просится.
- Отвести-то – дело нехитрое,
Да не будет ли после жалостно?
Ведь незнаемо и неведомо,
Как отводец на всех аукнется.
- О тебе об одной кручинюся,
О тебе об одной жалеюся,
Чему быти, то пусть и станется –
Отведи от меня немилую.
- Ладно, ладно, мой сокол связанный,
Отведу от тебя немилую,
Только ты уж по вольной волюшке
Ни на что никогда не жалуйся.
А теперь ворочайся в кузнецу,
Да и жди себе дня девятого.
Ужо после с хлебами явишься,
Коль останусь тебе любезною.
И пошел от дверей Всеборушка,
Только на сердце легче сделалось.
И Забава в лес за разрыв-травой
Чудодейственной удалилася.
Третий день расплескался дождичком,
Разлился по земле распутицей,
А кудесница в светлой горнице
Вновь тазы начищала медные,
Снова ставила их по правилу,
Снова села в самой середочке,
Снова зельем вокруг обсыпалась,
Вновь зажгла по бокам лучинушки
И заветное слово молвила.
Тень ее исчезла в отражении,
И явился по зову суженый.
И они с ним так перемолвились,
Словно душами переплакались.
- Где укрыться и чем укутаться,
Чтоб не видеть, не слышать, не маяться?
Тупо в душу глядит распутица –
Глупо плакать и не в чем каяться.
- Ой, ты скорбь моя вольной волею,
Ой, зазнобушка неуемная,
Кабы ласку твою соколию
Подарила мне ночка темная!
- Ах, любовь ты моя, соловушка,
Ах, ты зорька моя рассветная!
Поклонись ей, сорви-головушка,
Чтобы песнь родилась приветная.
- Не укрыться и не укутаться –
Будем видеть, и слышать, и маяться,
Будет в души глядеть распутица,
Пока снова не повстречаемся.
Сквозь простор они перемолвились,
Словно душами переплакались.
Да и видит Забава за плечиком
В отраженье Всебора с разлучницей…
Спины их уже далекохонько,
Да и взоры – в разные стороны.
Тут вдруг сверху, откуда неведомо,
Блискавица упала на девицу,
На упрямицу, на разлучницу, -
Лишь дымок от нее оставила.
Уж тогда-то Забава утешилась
Да и почивать легла спокойнехонько.
А на третий день после этого,
Лишь Ярило за лесом спрятался,
Выходила Забава из дому
На свое потайное требище,
Чтоб обряд завершить назначенный
В ночку светлого полнолуния.
И – чуть только сквозь ветви глянула
Княжна желтоглазая – Лунушка –
Начертала зельем кудесница
Первый круг на поляне Велеса
И двенадцатью костерочками
Этот круг зажгла, обозначила
Да еще и словцом примолвила:
- Ты лети-лети, время быстрое,
От зари до зари – по двенадцати,
От хлебов до хлебов – по двенадцати,
От ключа до ключа – по двенадцати,
Да из круга во круг – по двенадцати.
Ты лети-лети, время быстрое,
Время быстрое, безначальное,
Безначальное, бесконечное –
По двенадцати, по двенадцати.
А как время словцом примолвила,
То в середке второй круг сделала
И уже восемью костерочками
Этот круг зажгла, обозначила.
- Ты храни меня, храни, Берегинюшка!
Ты воззри на сирую, Даджь-боженька!
Ты, Перун, скажи ей слово доброе!
Ты, Ярило, свети во дороженьке
Ей своими перстами ясными!
Пособи ты мне, Велес-батюшка!
Вы, Сварог и Стрибог, откликнитесь!
А ты, Доля, сломи недолюшку
Да развей ее прахом по миру!
Так воззвала Забава-кудесница
Во втором кругу охранительном
И тот час же начала делати
Третий круг в середине среднего.
Обсыпала грань белым зельецем,
Означала четырьмя костерочками
И при этом еще промолвила
Древние слова заговорные.
- Ой, земля-землица, заступница,
Огради мил-друга от пагубы!
Ой, вода-водица, целебница,
Ты очисти его от зельюшка!
Ой, ветрило-ветер, самовеянный,
Ты развей злую волю по миру!
Ой, огонь-пламенец, недеяный,
Стань десницей моею верною!
Громко слово сказала заветное,
На Луну желтоглазую глядючи,
Все круги обошла по Солнышку
Да и стала вне их на травоньке.
И опять во середку двинулась,
Но теперь уже против Красного…
Вновь примолвила все примолвочки,
А в середке - словцо заветное,
Воротилась назад по Солнышку
Да и стала молчком на травоньке.
В третий раз все свершила в точности,
Приказала загаснуть огнищам,
О заре в избушку вернулася
И легла спокойнехонько почивать.
А на третий день после этого
Сам Перун ей грозой ответствовал.
Засвистали ветра могучие,
Тучи черные погоняючи,
Блискавицы рассыпались ополночь,
И грома затрещали грозные.
А потом зашумел дождь-плакальщик,
Землю пыльную умываючи.
А под утро стихии смолкнули,
Будто бури и вовсе не было.
И еще три рассвета минуло,
И пришел к Забаве Всеборушка,
Но она уж за дверью не пряталась,
На крылечке его приветила.
- Здравствуй, здравствуй, мой сокол выжданный,
С чем ко мне прилетел-пожаловал?
Аль какую принес мне весточку?
Аль желаешь словом перемолвиться?
- Здравствуй, здравствуй, моя кудесница!
Я пришел, чтоб вести тебя к батюшке
За родительским благословением,
Чтобы жить нам в добре и согласии.
Ты ль согласна за мною следовать?
Или, может, уже передумала?
- Я согласна идти, мой суженый,
Рушниками дорожка выстлана.
А теперь мне скажи, что сталося
В ночь девятую во селении?
- На девяту ночь, после слов твоих,
Сам Перун пировал на небушке,
И в оселю той, о ком ведаешь,
Блискавица упала белая.
Все, кто был в ней, сгорели начисто,
А сельчан никого не тронуло,
Будто вовсе пожара не было.
- Аль жалеешь о чем, мой суженый?
- Не жалеют. Чай, по неволе-то.
Лишь тебе обещала Долюшка
Стать моею женой единственной.
И пошли они к Всеборину батюшке
За родительским благословением…
А как стали они пред батюшкой,
И сказал Всебор волю вольную,
Батюшка на миг призадумался,
А потом им тихо ответствовал:
- Вижу глазом своим я дедовским,
Что друг другу вы - пара любая,
Что вас верно связала Долюшка,
На беду ли на счастье – неведомо,
Так и быть, даю благословение.
А теперь, Всебор, скажу по совести:
Уходи-ко в лес ко своей жене –
Чародейницы здесь не надобно.
У кого нужда – сам ее найдет,
А тебя ремеслу я выучил.
Как они венками обменялися,
Так и в чащу вдвоем удалилися.
Стали жить-поживать довольные
И любовью своей, и согласием.
На опушке Всебор сладил кузницу,
А Забава дело свое делала…
Только не было у них детушек,
Хотя три годочка уж минуло…
4. Верность
А на лето года четвертого
Поползли из уст в уста вести грозные,
Будто бы кочевники поганые
На другом берегу Славутича
Совершают набеги лютые
На селенья полян и русичей.
Стал народец идти к Всеборушке,
Чтоб мечи и кольчуги выковать.
Чай-то норов у всех крутехонек –
Ворогам не спускают шалостей!
Вот сородичам сброю справивши,
И Всебор подошел к Забавушке,
Поклонился ей в ноги белые
Да и слово такое вымолвил:
- Отпусти-ко меня, любезная,
Боронить нашу землю-матушку,
Не могу тут с тобой высиживать,
Раз поганые распоясались.
- Знала, знала я, что так станется,
Да у сокола крылья вольные.
Доля людям всем заповедала,
Чтоб мужья шли навстречу ворогу,
И чтоб ждали их жены верные.
Оберег я тебе сготовила,
Хоть мы все во деснице Долиной,
Только молвлю я правду чистую:
- Мой, Всебор, не осрамит своего имени.
- Благодарствую, женка, милая,
Что ты ведаешь правду чистую,
Коль вернусь, то вернусь с победою,
А погибну, то не по трусости.
Взял Всеборушка меч самоскованный
И пошел к городищу Киеву…
Стала жить Забава одинешенька,
Слезы горькие проливаючи…
Уж четыре седьмицы минуло –
Нет известий от мужа любимого.
Как-то раз легла она почивать,
И приснилась ей сеча лютая.
Перепутались сородичи с погаными,
И кровища течет в обе стороны.
А она, будто птица, над сечею
Мечется, ладушку ищучи…
И вдруг видит, как он сражается,
А поганых на него – тьма великая…
Он-то рубит мечом их по двое,
Но и сам уже весь израненный.
А потом – глядь – видит в отдалении
На лошадке погань косоокую
Со стрелой, во Всебора нацеленной.
Прямо в сердце стрела та ударила,
И упал Всебор, как подкошенный.
Ох, как это Забава увидела,
Налетела на убийцу проклятого,
Косы очи ему повыклевала,
Лысо темя ему повыдолбила
И погнала его лошадушку
С мертвым телом во степь бескрайнюю
На съедение серым волчищам.
Да на том и проснулась бедная
И целехонький день проплакала.
А уж в новую ночку темную
К ней во сне муженек пожаловал:
- Здравствуй, здравствуй, моя зоряночка,
Уж лежу я во чистом полюшке…
Боронил сторону родимую
И в бою погиб не по трусости.
Не оставь меня черным воронам,
Схорони по родному обычаю.
Я дорогу туда, к месту ратному,
Покажу, лишь запомни накрепко.
И Забава дорогу запомнила,
На заре пошла в оселок к батюшке,
Рассказала ему, что ведала,
И спросила телегу с клячею.
- Как же ты поедешь одинешенька?
Дай-ко я за тобой последую, -
Хоть не сила, а все же пугало
Для охальников и разбойников.
Долго ль коротко они ехали -
Уж Славутич блестел за спинами –
Да и встретили жалких странников
С разоренной дотла душой.
Сколько шли они, то неведомо,
Со своими детьми и женами,
Шли укрыться от лютых недругов
За могучею за рекой.
То ли пели они, то ли плакали,
Вопрошая просторы синие,
О Яриле, родимом батюшке,
И о Доле своей лихой.
Плач странников о Солнце
Где ты, где ты, красно солнышко,
Где ты, радость негасимая?
Ты в каком краю-сторонушке,
У кого ты во гостях?
Все уже тебя заждалися,
Зазавалися, заискалися…
Злые думы, как кочевники
На лихих степных конях.
По утру взойди на небушко,
Освети дорогу вольную,
Отогрей калик-сиротушек,
Изгони тоску и страх.
Появись, Ярило-батюшка,
Не отринь убогих странников,
Не серчай на неразумников
Со полынь-травой в сердцах.
Где ты, где ты, красно солнышко,
Где ты, радость негасимая?
Ты в каком краю-сторонушке,
У кого ты во гостях?
В грудь Забаве запала песенка
Про единую долю горькую
И оставшуюся дороженьку
Она ехала со слезой.
А старик все молчал, вздыхаючи,
Видно, жизнь поминал ушедшую…
А дорога вилася пыльная
Во ковыльный простор змеей…
Вдруг Забава сказала:
- Батюшка! Видишь, стая кружится воронов?
Там, поди-ко, и поле бранное…
Останавливайся, родной!
И пошли они межи мертвыми
По запекшейся да по кровушке,
Отыскали Всебора-воина
(А над ним уж орел степной).
Отогнали орла клювастого,
Обмотали Всебора вервием
Да и волоком ко обочине
Повлекли его за собой.
Молча заступы взяли острые
И глубокую яму вырыли,
И туда опустили молодца,
И насыпали холм большой.
Воротилась Забава в полюшко
И нашла мужнин меч не сломанный,
Над курганом его поставила
И обвила своей косой…
- Ой, и зря же ты косу срезала!
Может, встретила б еще долюшку…
А то ведь совсем молодехонька,
Даже деток себе не нажила!
- Вы-то жизнь до седин уж прожили,
А другой не сыскали любушки…
Что ж меня, молодую, учите
Не по сердцу жить, а по надобе???
- Ты прости меня, бестолкового,
Что я дочь не узнал в тебе сразу же…
Эко. Чудно бывает, случается:
Не успел схоронить сына кровного –
Сразу дочку нашел в утешение!
Постояли они над могилою,
Перемолвились речью кручинною,
И обратно в просторы отчие
Потащила их кляча усталая.
Только смелый русич, Всеборушка
Никогда в отчий дом не воротится.
5. Прощальная песня
Долго ль, коротко ль –
Окончилось странствие,
И зашла Забава в избу опустелую
Да увидела Всеборину сорочечку,
Недовышитую на вороте.
Как прижала ее к сердцу жаркому,
Измочила слезами горючими,
Весь денек, поди, с места не сдвинулась,
Словно идол, из дуба отесанный.
А уж к полночи вышла на требище
И покликала батюшку Велеса:
- О, Владыка, явись пред Забавою. –
И заветное слово промолвила…
И тот час пред собою увидела
Белый свет с очертаньями Облика.
И лишь после – журчание тихое,
А за ним – словно гром в поднебесии…
Встрепенулось сердце, забилося,
Будто пташка в силках охотничьих.
- Здравствуй, дочка, дитя неразумное,
С чем пришла – наперед я ведаю:
Хочешь в Наву к Всебору милому,
Как по правилу полагается.
А не Я ли тебе говаривал:
Подожди три годочка любого,
Подожди три годочка милого,
Коль сплошала рукой нетвердою???
Вот сейчас бы, как раз, вы зажили,
А по сроку ушли бы в Навушку.
Ты ж приблизила час той девицы,
Той упрямицы, той разлучницы,
А Всебор тебе поспособничал,
И его нашла смертушка ратная,
Хоть и славная, но неурочная.
А себе, дитя неразумное,
Ты связала лихую долюшку
Этим делом своим неправедным,
Совершенным Моею Силою.
Лихолетье поспеет не к завтрему,
А обрушится в одночасие,
Уж тогда ты не будешь помнити
Эту жизнь свою и деяния.
А не Я ли тебе говаривал:
Кривда крепко покривит счастьюшко,
Только ты меня не послушала
И вершила суд вольной волею.
По кривой будешь долго маяться,
А исправишь ее – воротишься.
А теперь-ко ступай, неразумница,
Исполнять мою волю праведно.
Уж на то тебе жизнь отпущена,
Уж на то тебе Сила дадена.
И, смотри – не споткнись по случаю,
Крепко помни Владыку Велеса.
Девять лет смахнешь без зазоринки –
Отпущу тебя в Наву к милому.
И рассыпался Свет Серебряный,
Лишь на кронах остались искорки.
Неподвижно стояла Забавушка
Посредине лесного требища,
Пораженная всем услышанным, -
Девять лет – срок, поди-ко, не маленький!
А на утро пошла во селение
И забрала к себе в лес свекора,
Чтоб на старости был он досмотренным,
И чтоб было с кем слово молвити
О любезном ее Всеборушке.
Да недолго пришлось ей заботиться –
По весне схоронила старого
На лесном затаенном требище
Рядом с матушкой своею Ориною.
И осталась одна-одинешенька
Помогать востроглазой Долюшке
Да вещать людям волю Велеса.
Много судеб она перевидела
И людских кручин переслушала,
Но одних исцеляла с охотою,
А других отпускала попросту:
- Уж такая вам Доля выпала…
Мне заказано ей противиться.
Но просите ее о милости,
И, авось, Она вас помилует.
А к началу года девятого
Захворала Забава сухотою
И до лета в лучину высохла,
Изошла на нет алой кровушкой.
А когда наступил день назначенный,
Еле-еле добралась до требища,
Еле яму заступом вырыла,
Обливаючись потами студеными,
Вымолвила слово заветное
И опять увидела Велеса.
Снизошел он к ней тенью пурпурною
И к Себе поманил, улыбаючись.
Встрепенулась Забава, воспрянула
И пропела песню последнюю
О прощанье с Землей и Ярилою.
Последняя песня Забавы
Расстелись, дорога, скатертью,
Расступись, листва зеленая!
Я прощусь с Отцом да Матерью –
В путь уйду благословленная.
Ой, пойду я в край неведомый,
Поищу счастливой долюшки
Во чужбине заповеданной
На груди у вольной волюшки.
Ой, ты, волюшка да вольная,
Степь-душа простоволосая,
Путь-дороженька окольная,
Стая птиц многоголосая…
Ой, бы стать небесной птицею
Да взмахнуть крылами белыми
Над рекою сребролицею,
Над полями пышнотелыми…
Ой, ты, поле, чисто полюшко,
Непочатое, бескрайнее,
Расплескало сердце горюшко –
Кличет в гости Царство Дальнее…
Расстелись, дорога, скатертью!
Расступись, листва зеленая!
Я прощусь с Отцом да Матерью –
В путь уйду благословленная.
А как смолкла та песнь прощальная,
Так и тело душа покинула,
И упала тот час кудесница
Бездыханною в лоно черное.
Но, как только тело успокоилось,
Размятежились ветры буйные,
Разразилась гроза великая,
Разрыдалась, разголосилася,
Повалила деревья столетние
На умершее ныне капище –
Схоронила Забаву по-княжему.