Снивает сердце черное твое,
Во тьме, в гнилом лесу - как окруженье.
И жрет тебя с пристрастием живьем
Твое же мерзлопакостное мненье.
Кровавым устланы пути ручьем,
И ты идешь по ним не замечая.
Из силы всей блюёшь на трупов ртом,
Безжалостно, с корыстью их пиная.
Сдираешь кожу с них, как перья с птиц,
И сердце ищешь, грудь их расчленяя
Срываешь кожу с этих бедных лиц,
Их всех в своих ошибках проклиная.
Но как то раз живого ты нашла,
Огромный нож в него воткнула сразу,
Чтоб тот уж никуда не убежал,
Да только вот за что он так наказан?
И по кровавым ты бежишь следам,
Чтоб наслодиться этой плотью сладкой,
И расползлись все змеи по домам:
Дорожку для царицы сделать гладкой.
Ты захлебнулась вновь сама в себе.
В кошмарах наказания уснула.
В кровавых реках, да на корабле,
В своей же тошноте и утонула.
И с диким ором будешь слёзы лить,
И разговаривать начнешь сама с собою.
В свою же грудь захочешь нож вонзить,
Но будет все фальшивою игрою.
Чтоб начали тебя опять жалеть,
Чтоб сопли с глаз твоих убрать платочком.
ни свет ни тьма теперь не будут греть,
Ты катишься с горы все вниз по кочкам.
Родные будут кости промывать,
И чувства станут для тебя гнилые.
И за спиной их будешь осуждать,
И обсуждать, какие же все злые.
Проблемою своей начнут давить,
Которая для них не разрешима,
И с горечью внутри ты будешь жить,
И болью в сердце будешь одержима.
В твоей душе одна лишь мерзлота.
Ты книги глупым взглядом прожигаешь,
И раздражает эта пустота,
Ведь истинный их смысл не понимаешь.
И грязи с рук твоих теперь не смыть,
С твоею кровью будет сочетаться,
Свою же невозможно грязь забыть,
И в кровь твою начнет вдруг превращаться.
И сердце остановится на век,
Его ты вырвешь из своей грудины.
Для общества ты впредь не человек,
А мясо, наступившее на мины.
Однажды зверь такой, поверь, придет,
Окажется тебя в разы сильнее.
Не просто так возьмёт и разорвет,
Помучает, чтоб скушать повкуснее.
Теперь в тебе живёт одно зверье,
Такое вот с тобой теперь сравненье.
Сгнивает сердце черное твое,
Во тьме, в гнилом лесу - как окруженье.