Они были такие разные – Юлька и Нэлла… Юлька маленькая, угловатая, с раскосыми зелёными глазами и рыжей чёлкой, курносая и неугомонная, а Нэлла – высокая, стройная, натуральная блондинка с классическим профилем. Голубоглазая и спокойная, даже медлительная. Это, наверное, оттого что она с детства знала себе цену. Все и всегда вокруг говорили ей, какая она красивая. Даже имя родители выбрали ей необычное. Не Нелли и не Нэля, а именно – Нэлла... А может, они просто не знали, как оно правильно пишется.
Сотрудники ЗАГСа, похоже, тоже этого не знали и так и записали в свидетельстве о рождении – Нэлла. Имя очень ей шло. А вот отчество – не очень. Она была Нэлла Семёновна. Родители об этом в своё время не подумали, а Нэлке до отчества было ещё так далеко, что она совершенно не заморачивалась по этому поводу.
Нэлку всегда одевали, как куколку. И сейчас, в свои семнадцать, она одевалась очень красиво и модно, в отличие от Юльки. Та постоянно бегала в рваных джинсах и смешных футболках, со смурфиками и Микки-Маусами на груди. У них и увлечения были диаметрально противоположные. Нэлка любила смотреть сериалы по телевизору и зависать в интернете. А ещё она, совсем как Скарлетт О'Хара, обожала, чтобы вокруг неё вилось множество поклонников. Юлька же терпеть не могла наряжаться, никогда не смотрела сериалов, и поклонников отшивала безжалостно. Может быть потому, что ещё ни разу не влюблялась…
Несхожесть характеров и внешних данных совсем не мешала им давно и надёжно дружить, ещё с младшей садиковой группы. Они были, как две половинки одного целого, и не могли существовать друг без друга.
Но у Юльки было ещё одно, самое главное увлечение – она обожала гонять на мотоцикле. Откуда взялась в ней эта тяга к технике, одному Богу известно. Может, среди предков были родственники Кулибина, а может, какая-то хромосома неправильная закралась, но только она страстно любила на большой скорости мчаться на мотоцикле, и чтобы ветер в лицо, и ощущение полёта, как будто у неё крылья за спиной…
Водить мотоцикл её научил старший брат, и они до недавнего времени вполне обходились его стареньким «Восходом». Но этим летом брат приобрёл «Хонду», настоящий фирменный дорожный мотоцикл. Он копил на него долго и трудно, и когда приобрёл, наконец, то строго-настрого запретил Юльке приближаться к нему, даже на пушечный выстрел. Юлька обещала, конечно, но при этом держала за спиной два скрещенных пальца, совсем, как в детстве, когда надо было соврать, а совесть мучила. А так – скрестил незаметно два пальца, и вроде как, всё понарошку, и значит, не считается. И – никакого вранья. Но мысль прокатиться на вожделенном, сверкающем чёрным лаком и никелированными поверхностями мотоцикле, не оставляла Юльку ни на минуту. Она ждала только удобного случая.
Говорят – если в первом акте на стене висит ружьё, то в последнем оно обязательно выстрелит. Так и произошло. Правда, вместо ружья был мотоцикл, который в один солнечный майский день Юлька, воспользовавшись отсутствием брата, сумела-таки угнать со двора…
И вот она мчится на нём по пустынной улице их загородного посёлка, и всё как мечталось: и ветер в лицо, и ощущение крыльев за спиной. Сплошной восторг! «Хонда» как будто сама понесла Юльку к дому Нэллы. Ну, не могла она не поделиться счастьем со своей лучшей подругой, просто не имела права. Потому что всё у них было пополам – и радости, и печали, и девичьи секреты. А Нэлка, с распущенными волосами, в новом светлом плащике, новых колготках и красивых туфельках, нарядная и прекрасная, как сама Весна, шла ей навстречу...
Спустя пару минут она уже сидела на заднем сиденье мотоцикла, и они неслись по улице мимо роскошных коттеджей и старых, «совковых» ещё деревянных домишек, в сторону загородной трассы. Справа от дороги находился овраг. Вернее даже, не овраг, а крутой спуск к реке, поросший деревьями и кустарником. Дорога на выезде из посёлка была неровная и ухабистая, как стиральная доска. Но Юльку это нисколько не смутило. Она даже не притормаживала. Ей казалось, что «Хонда» летит над землёй. Она испытывала такой восторг и упоение, что не замечала никого и ничего вокруг.
Возле крайнего дома стоял дядька Гена Сутыгин. Юлька бы и не обратила на него внимания, но ей показалось странным, что он отчаянно жестикулировал, подавая кому-то непонятные знаки. Чуть сбросив газ, она увидела что глаза дядь Гены, и без того всегда навыкате, сейчас буквально вылезли из орбит, а сам он метал громы и молнии. Наконец до Юльки донеслось: «Убила! Убилаааа…» А дальше всё что-то непереводимое и уж точно непечатное.
Юлька от неожиданности притормозила, и заинтересованно огляделась по сторонам – рядом никого не было. «Убийца, убийца!» – кричал дядя Гена, потрясая кулаками. Как ни крути, а всё это было обращено к ней, Юльке. И тогда она догадалась обернуться назад – Нэлки не было... Не было нигде – ни на сиденье мотоцикла, ни на дороге, ни вообще, в обозримом пространстве. Юлька похолодела. Сердце у неё оборвалась, и ухнуло куда-то вниз живота. Вот такое ощущение и называется, наверное, животным страхом. Бросив мотоцикл на обочине, она побежала по дороге, попутно заглядывая в овраг, ведущий к реке.
Метров через пятьдесят она увидела внизу неподвижно лежащую в неловкой позе Нэллу. Кубарем скатившись в овраг, Юлька подбежала к ней. Светлый плащик, испачканный землёй, задрался кверху, обнажив Нэлкины длинные ноги в разодранных колготках. Коленки были сбиты и кровили. Она лежала, уткнувшись лицом в землю, и мелко вздрагивала всем телом... Это было ужасно. Юлька буквально рухнула рядом, схватила Нэлку за плечи, прижала к своей груди, и закричала в голос. Кричала она громко и страшно. Жизнь была кончена, потому что жить без Нэлки, да ещё с осознанием собственной страшной вины, она просто не могла.
Прошло несколько секунд, показавшихся Юльке вечностью, прежде, чем она нашла в себе силы взглянуть Нэлке в лицо… Та смеялась. Смеялась тихонько и беззвучно, сотрясаясь всем телом.
– Да живая. Живая я.
Юлька закричала ещё громче. – Живая, Нэлочка! Слава Богу, живая!
– Да мне смешно просто, я улетела, а ты даже не заметила. Всё в порядке со мной, целая я.
Они осмотрели и ощупали Нэлку с головы до пяток, проверяя, не сломано ли чего. Кроме сбитых коленок, порванных колготок и одежды, испачканной в земле, всё было в порядке. Видимо, мягкая просёлочная дорога и поросший травой и кустарником овраг смягчили падение, и Нэлка отделалась только лёгким испугом.
Какое это было счастье, только что пережив ужас невосполнимой утраты, вдруг осознать, что они снова вместе, что они живы и здоровы, и что вокруг прекрасный весенний день… Долго ещё сидели они, обнявшись, на дне оврага, и как бы заново ощущая радость жизни. Услышав шум, несущийся от дороги, – видимо, это бежали поднятые по тревоге дядей Геной родители и соседи, – Юлька и Нэлла поднялись, отряхнулись, и, прихрамывая, поковыляли вверх, навстречу голосам...