В июне ночи с соловьями,
Но сон короток, как и ночь,
И пробудившись, люди стали,
Чтоб воду в ступе не толочь,
Готовиться к нелёгкой битве,
Кольчуги, сбрую надевать,
И бормотать слова молитвы,
И быстро, на ходу, жевать.
Вдали, за Болоховым полем,
Сияли храмов купола,
А неприятель вышел строем,
Рать нападения ждала...
Но конницы не ожидали,
Засуетились, строй сломав,
И перестраиваться стали,
Скакал в багрянице* Мстислав. * - княжеский плащ
А конница с холма скатилась,
Ударив в правое крыло...
Звенела сталь, в пыли всё скрылось,
Не стало видно ничего.
Вот, правое крыло Мстислава
Попятилось... – Сейчас, вот-вот,
Подмога выступит, засада,
Подумал сразу Всеволод.
И впрямь!.. Ворота распахнулись,
И появился конный полк.
Но в бой тотчас же не метнулись,
И в этом был известный толк.
Князь Всеволод взглянул на брата,
И тот кивнул, позвал Кузьму:
- "Теперь и ваш черёд, ребята,
Берись, братва, за тетиву...
Да в рукопашную не лезьте,
Пока не опустеют тулы* * - чехол для стрел
Вперёд, Кузьма..., смотри на месте,
И помни, тут не до культуры"...
Кузьма стал во главе отряда,
И лучники пошли вперёд,
А вражья конница скакала
Навстречу..., а Кузьма всё ждёт.
Но вот, остановив шеренгу,
Он прокричал им: - "Луки – бей!"
Запели стрелы, как по нерву,
Но больше целились в коней.
Заржали раненые кони,
И сбрасывали седоков,
Давя их в пламени агоний,
И смерть грозила от подков.
Кузьма прошел шагов десяток,
И снова закричал: "Лук, бей!"
И пел смертельных стрел остаток,
И снова, больше, в лошадей.
- "Теперь себя же перетопчут",
Князь брату медленно сказал,
- "А эти зря о них хлопочут",
На суздальский полк указал.
Там впереди, со знаменосцем,
Скакал, весь в чёрном, ну - амбал!.
Из всех он выделялся ростцем,
Земли ногами доставал...
- "Эге, да это же Добрыня!"
Князь Всеволод его узнал.
- "И этот здесь, эка детина!"
Заёрзал князь, и меч свой сжал...
- "Ну, что, не терпится, брат, Митя?
Сейчас пойдёшь... Рука зудит?..
Во фронт и сбоку заходите,
Ну, с Богом!.. Что тут говорить"...
Дружина Всеволода сходу,
Атаковала вражий полк...
Схлестнулось множество народу,
Над полем битвы реял рок...
А с роком в воздухе висели
Проклятья, ругань, крики, стон,
И все, как будто, озверели,
А крик летел со всех сторон.
Кровавых тел уж были горы,
И продолжали всё расти
И до сих пор ведутся споры,
Зачем так было на Руси?..
Ну, а тогда, в пылу амбиций,
Всяк добивался своего...
И кровью залита землица,
Никто не думал, - для чего?..
И погибал народ за князя,
А что он видел от него?
Жил, из работы не вылазя...
Но шёл на брата своего...
Как в мясорубке, в мешанине
Не разобрать, где свой, чужой,
Словно гаданье на мякине,
- Рубай, покуда сам живой...
И это суздальцев спасало.
Теснимые со всех сторон,
Они прорвались и бежали,
Не понеся большой урон.
А ростовчане всё держались,
И бились из последних сил,
Но вскоре натиску поддались,
Кто-как там ноги уносил.
Поверженная рать Мстислава
Помчалась полем наутёк,
Только куда бежать не знала,
До леса путь весьма далёк.
Наказ припомнив Михаила,
Бегущих прочь не убивать,
Их догоняя рать не била,
А стала просто раздевать...
В полон хватали только знатных,
Их сходу можно распознать
По сброе, сразу всё понятно,
А остальных всех отпускать...
Князь Всеволод погнал Добрыню,
Но конь Добрыни был хорош...
- Унёс того, как словно сгинул,
И князь унял погони дрожь.
Тут рокот полковых набатов* * - большой барабан
Победу в битве возвестил...
Спешили воины обратно,
К холму, что с края поля был.
А на холме, над полем брани,
В честь дня победы над врагом,
Взвил стяг черниговский с орлами,
Другой владимирский со львом.
Пришли окрестные монахи,
Искали среди тел живых,
И рвали на бинты рубахи,
И увозили с поля их.
Случалось, рядом на телеге
Лежали бывшие враги,
Беседуя о жатве, хлебе,
И о князьях, чёрт их дери.
Владимир* не чинил препоны * - город
Народ - "Ура князьям!" кричал
Церковный клир принёс иконы,
И хлебом-солью повстречал.
А пленники брели понуро,
С земли не поднимая глаз,
И размышляла знать угрюмо,
А вдруг на откуп, да отказ?..