Мне надо беречь каждую минуту. Я должна начать отдавать людям то, что взяла у них. Люди, простите меня за всё.
Я спросила утром по телефону Толю, изменилась ли я, он ответил: «Я видел твои мучения, они стали меньше, ты стала значительно более крепкой, но ты не стала от этого менее тонкой. Я подарю тебе цветы».
Звонила Таня Игнатова: «Мне делается легче после разговора с Вами. У Вас светлое и ясное мышление».
Ходили с Толей к его приятелю Геннадию. Он не оправдал моих представлений, внушённых мне Толей, я не увидела в нём ни мощного ума, ни возможности узнать разрешения некоторых духовных вопросов, ни понимания, ни интереса к людям.
Говорит он тусклым голосом. Души его я не почувствовала. Опять наткнулась на скорые выводы, быстрые оценки, стереотипы, неудачные выражения. Геннадий сказал, что я могу сама себя омолаживать, надо нижние энергии сублимировать в высшие. В его доме я ещё раз поняла, как трудно мне найти родную душу.
Господи, когда я думаю о том, что я не встретила моего человека – это так больно, что Ты Себе представить не можешь.
Сестра моей души, где ты? Приди ко мне, приди. Как я узнаю тебя?
Впереди взлёты души, срывы, падения, от меня не зависящие. Механика спасения непостижима.
Мои падения - так называемые грехи, отшвыривают меня в пропасть и мешают надежде на спасение. У меня никого нет, и я принадлежу Богу.
"Жизнь человеческая - неполных 100 лет, но вмещает скорбь тысячелетнюю," - безымянный автор древнего китайского стихотворения.
Тася звонила сестре моей, сказала, что любит меня и мучается. Если любит, то что же мучается?
Когда я люблю, я испытываю счастье.
Я разочарована во всех людях, я потеряла трёх подруг.
Где Спаситель? Я не чувствую Его. Облака мрака идут на меня. Боль свирепствует. Голгофа. Я вспоминаю Иисуса. Я соглашаюсь страдать.
Без любви я не живу, я отхожу от мира. Но есть прорывы света в душе.
Слава постарел, в нём нет живости. У него измученное тяжёлое лицо. Всё, что он говорит, неясно, не конкретно. В основном это рассказы о людях и энергиях. Мне всё это скучно слушать.
Поздравила его с именинами. Он ответил: "Вот так? Лучше не надо. Лучшие поздравления - это работа над собой." Я сказала: "Пойду работать над собой."
Смотрю на детей. Много в них не проработанной животной силы, не очищенности. Что за существа идут на землю?
Володя Воробьёв (он стал священником) говорил: "Что наша молитва о других? Кто мы такие, чтобы молиться?" А я вспоминаю слова апостола Павла: "Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за всё благодарите".
Ира из Киева говорит, разглядывая мои рисунки: «Не у всех такая потребность любить... Не то, чтобы они выполнены мастерски, но в них есть что-то нездешнее, что-то не от мира сего. Ты гениальная женщина».
Прощаясь, Ира целует меня: «Ты необыкновенная женщина». Я: «А мужчины меня не ценят». Ира: «Им нужно что-то другое».
Наташа М. очень умна, тонка, глубока. Ощущение дружбы с ней коснулось меня. Она слышала меня, понимала и не думала только о себе. Я сначала показалась ей строгой, а потом она удивилась моему детскому смеху.
Сестра моя: «Все мужчины стремятся только к внешнему, к лёгкости общения. Мужчины с интересной внешностью женятся на некрасивых».
Я из породы тех людей, которые по словам Лермонтова в краткий час многое переживают.
"Бывало силой мысли в краткий час
Я жил века и жизнию иной,
И о земле позабывал... Не раз,
Встревоженный печальною мечтой,
Я плакал, но все образы мои,
Предметы мнимой злобы иль любви
Не походили на существ земных
О, нет, всё было ад или небо в них"
Я опять не вмещаюсь сама в себя. Мой артистизм в кафе. Я с Наташей М., она очень интересный человек – живой и умный. Иногда я себя боюсь – столь я много чувствую.
Что делать Клеопатре, Дон Жуану, Казанове и Фаусту? Как им уйти от их природы?
На двух флейтах играли с Линой Генри Пёрселла, Баха, анонимных авторов.
Надо приобретать внутреннюю тишину и стараться не расставаться с ней.