Река болеет льдом. Остывший мрак
изрезан острой кромкой по живому,
и корпия берёзовой листвы
беспомощно желтеет на воде.
И сны темны, ползёт холодный страх,
вскипает пузырями в гулкой коме
и жмётся к тонким венам-стебелькам
в придонной полупризрачной слюде.
Течение вплетается в канву
уснувших трав, гудит высоковольтно,
и бледный свет, сочащийся извне,
манит наверх – дышать до хрипоты.
Но явь уже не держит на плаву.
Усни. Проснись… Мерещится – и только –
тепло песка на жёлтом берегу,
где, может быть, песчинкой станешь ты…