Гуси-лебеди, а, может, кони-птицы,
И полёт не ввысь, а за Предел.
У колёс Сансары стонут спицы,
Падают с повозки маски-лица
Чьих-то судеб и бездушных тел.
Вот, рассыпались – в курганы, иль погосты,
Всех «с косой» пристроит без труда.
Тут и там белеют чьи-то кости
(видно, не хватило места – гости,
что с мечом пришли к нам, как всегда).
Я пока ещё в карете, не повозке.
Но погонщик хлещет лошадей.
Рву его на части и полоски –
Разошлись по свету отголоски –
Бить нельзя животных и людей.
Я сойду на перекрестке по дороге,
Обойду Кащеевую весь.
И не буду оббивать пороги
У Принцесс (царевны-недотроги),
Мне б пожить ещё, сейчас и здесь.
В ритмах блюзовых и осень, снегопады,
Саксофон, гитара и кларнет.
И слова спешат в стихах у барда
По бессонным проседям в распады
Пред–Рассветных* старых кинолент.
Молний всполохи у памяти – мгновенья.
Остановка – «Млечный путь», перрон.
Там оставил жизни все сомненья,
Сохранил в душе одно виденье,
Где Любовь одна со всех сторон…
Гуси-лебеди, а, может, кони-птицы
Где-то рядом, слышен крыльев свист.
Хочется ещё раз мне влюбиться,
Пред Всевышним встать с цветком в петлице
И… сорваться, как осенний лист.
*Пред-Рассветных , т.е. до наступления Рассвета после ночи Сварога.