Однажды мне снилось небо...
В бескрайнем пустот коридоре,
касалось случайных запретов
дымлённым границ перебором.
И, с лёгкой руки снов-приветов,
ложилось под куполом мая,
глазами забытого рая,
врезаясь, как память, рассветом.
Там пели, по ветру, дней струны –
терзали в бездушье свободы,
вкрапляясь в воздушные руны,
под стать общих тем непогоды.
Лишь пепел дорог безупречных
дрожал под ногами чуть слышно,
забившись в сердечной "одышке",
под эхом шагов двух Невстреченных.
Однажды мне снилось море...
Одежд его синие вехи:
как в почерк, прозрачным узором
запрятаны своры-огрехи.
Их тучи с дождями не в споре,
им ветер подпет в полуголос.
В блаженно-ответном миноре
те вздохи звучали б, как соло.
И дробью под волны срывались
бесправности аплодисменты,
где в долу* забвенья швыряли
вчерашние абонементы.
И тень кораблей "уходящего"
вилась аж до самого гАло*.
Так чувствами солнце играло,
взаимности не находящих.
Однажды мне снилась Вечность...
На вкус – зной причин несвободы,
как будто бесчинство природы
свершило свою бессердечность:
по мИру пуская на случай бы,
но нот непростым перемирием.
В аккордном звучанье, беззвучии,
в просчитанном майском бессилии.
А след на ладонях останется
прощальным неловким движением.
И, может, в последнем прошении,
кому-то крупица достанется,
бесчувственно ляжет под вскрытие.
Лгут карты, но истин... лишь двое...
Их вечность – чужая обитель,
их небо стекало в море...
* дола – яма (устар.)
* ударение намеренно изменено
© Кайгородова Светлана
/ iiijiii В Конце Тоннеля. 2015 /