Интересно, кто-нибудь действительно считает детей цветами жизни?
Нет, дети – это, безусловно, прекрасное и радостное событие в жизни их родителей. А потом? Потом эти цветы начинают расти, но, в отличие от их прекрасных ботанических аналогов, далеко не всегда так чудесны.
Маленькие дети трогательны, доверчивы, наивны. Их хочется охранять и оберегать. Но по мере их роста начинаешь понимать, что, как у дикой розы, у этих прекрасных созданий вырастают шипы. И весьма колючие.
У меня нет детей. Уверена, что Вы догадались об этом еще по первым строчкам. Более того, я думаю, у меня их и не будет. И дело не в том, что я не хотела бы испытать радость материнства. Просто, когда погиб тот, с кем мне хотелось их иметь, мне стало как-то все равно. А потом я, наверное, так и не встретила того самого, с которым мне бы хотелось завести ребенка.
Интересное выражение «завести ребенка». По-моему, завести можно часы, да и то не все. Заводятся в доме тараканы, если грязь не убирать. А детей завести нельзя. Они не игрушка, не часы и не тараканы. Они маленькие, трогательный существа, которые однажды становятся личностями.
Или не становятся ими.
Мне повезло. У меня есть крестники. Прекрасные, умные дети.
Добрые.
Любящие.
Любимые.
Мой крестник недавно уехал с родителями жить очень далеко. Наверное, теперь я увижу его нескоро. От этого мне грустно. Но он с любящими его родителями. И это здорово.
Моя крестница уже вполне себе взрослая особа. Она еще иногда шалит, как ребенок, но часто рассуждает довольно по-взрослому. Кто бы мог подумать, что когда-то я держала ее на руках. Когда мы ее крестили, я еще верила. Верила сильно.
Церковь выбрали ее родители. Она считалась (да и считается) очень хорошей. Правда, батюшка на крестинах был слегка навеселе и, видимо поэтому, очень хотел проверить насколько достойны этого великого обряда его участники. С младенцев спрос мал, поэтому он акцентировал все свое внимание на взрослых. Крестили еще одного младенца, взрослую девушку и взрослого парня. Вопросы о готовности взрослых участников к великому таинству, а также строгие расспросы их будущих крестных родителей, меня смутили. Мне казалось, радоваться нужно, что люди пришли в церковь, хотят приобщиться к ней, а не отпугивать их. Но батюшке было явно виднее.
Когда он перевел свой грозный взгляд на нашу немалочисленную группу, все замешкались, ожидая подвоха. Батюшке явно нравилось чувствовать свое превосходство, поэтому он начал поддевать нас, высказывая сомнения в готовности крестных родителей. К счастью, я была готова, поэтому, когда он с издевкой намекнул, что никто из нас (впрочем, включая и крестных родителей из других групп) не сможет даже молитву прочитать с листа, я решилась, несмотря на боязнь сцены. Тем более, молитва была мне так знакома. Ее всем миром читают в церкви каждое воскресенье на службе.
И я прочла.
Батюшка оторопел. Затем, сбавив обороты своего ехидства, сказал: «Вижу, готова.»
Все выдохнули с облегчением.
Смешно вспоминать этот день. Он казался мне таким важным и торжественным. Если бы тогда я только знала, сколько разочарований и потерь потерпит моя вера...
Впрочем, потери понесла не только вера в Бога.
За последний год моя вера в людей, а особенно в детей, сильно сдулась.
Дети бывают так жестоки и равнодушны. Они могут причинять боль, которая по силе тока в разы сильнее, чем та, что могут причинить взрослые. Наверное, потому, что от них не ожидаешь такого равнодушия, такого лицемерия, такого предательства.
Они могут доводить тебя до слез и с удовольствием наблюдать, как ты плачешь. В первый раз они, возможно, еще испугаются этих грозовых потоков из твоих глаз. А потом… потом они их даже не трогают. Они могут сдирать с тебя кожу по живому. И даже не будут замечать, что ты истекаешь кровью.
И вот тогда их хочется считать не детьми, а детками…
Был такой мерзкий, грязный фильм «Детки». Я видела его всего только раз, и после этого мне было так плохо, что начало тошнить. Сейчас-то я понимаю, что именно такими они в массе своей и являются. Не детьми. Детками. Но тогда это было подобно апокалипсису.
Это и сейчас апокалипсис.
Я до их пор не могу нарастить кожу там, где они прошлись своими когтями и зубами.
Я до сих пор не могу принять то, чему стала свидетелем.
Нет, безусловно, такими они становятся, в первую очередь, благодаря родителям. Но как опускаются руки от того, что именно они будут правиться этим миром лет эдак через десять-пятнадцать!
Искренне надеюсь не дожить.
Боюсь, ни мое сердце, ни моя кожа не смогут вынести такого испытания.
Видеть, как они готовы растоптать все самое лучшее, готовы предавать, унижать, лицемерить.
Слышать про то, что они никому ничего не должны, но все должны им.
Чувствовать, как они насмехаются над теми, кто способен на искренность, преданность, любовь.
Не дай мне Бог дожить до того дня, когда мир станет их.
Не дай мне Бог.
Потому что, несмотря на все добрые советы о том, что нужно нарастить кожу потолще, я вряд ли смогу это сделать. Для того, чтобы выжить в их мире, нужно иметь кожу, как у гиппопотама.
Но, в отличие от них, я не хочу и не буду бегемотом.
Пусть и умру от ран на моей тонкой коже…